На правах сильного
В Байкало-Ленском заповеднике медведь весной и летом рядом с Байкалом живет, туши нерпы байкальской — обычная его пища. Ежегодно их выбрасывает на берег десятки тысяч. Причем каждый год в одних и тех же местах. Таковы загадки ветров и течений Байкала. Местные медведи хорошо знают, какие участки берега и после какого ветра проверять надо, всех нерп вовремя находят и в лес уносят.
Остается только жирное пятно да характерный запах, служащие для нас сигналом тревоги, а если нерпа была крупная, а медведь мелкий, то еще виден и след волока. Нерпят крупные медведи съедают в один присест, больших взрослых ластоногих едят несколько дней, начиная с жирового слоя. Свою добычу, укрыв лесной подстилкой, они караулят от других медведей.
На заповедном берегу озера посторонних нет, и все сотрудники заповедника знают, что с медведями обострять отношения не стоит. Если фышкает зверь из густых кустов, себя показывает, то лучше в другую сторону уйти. Но предупреждают о себе не все звери, многие убегают молча. Выходишь к нерпе, закопанной и недоеденной, а медведь где-то в дальних кустах… Единственная известная мне острая ситуация, возникшая из-за трупа нерпы, произошла с туристами-байдарочниками из Челябинска. Им медведь ночью палатку сшиб.
Сами виноваты: встали табором в красивом диком месте, якобы им до разрешенного места стоянки (у кордона) сил добраться не хватило. А рядом в лесу медведь тушу нерпичью караулил. Возник скоротечный конфликт, и один из его участников отступил с большой скоростью и случайно по палатке с людьми пронесся. Туристы не пострадали и получили незабываемые впечатления.
Медведи, добывшие копытных самостоятельно, ведут себя несколько строже. Считается, что отобрать у медведя его добычу можно, но только вместе с его жизнью.
Возможно, это и справедливо, но застать медведя у его свежей добычи практически невозможно. Мне такого «счастья» не досталось. А вот друзья рассказывали, как хищник свою добычу защищает. При сплаве по таежным рекам люди в разные годы вплотную сталкивались с медведями, тащившими на берег тушу крупного копытного. В одном случае зверь, защищавший тушу лося от трех вооруженных людей, оставив добычу на перекате, трижды бросался по мелководью к лодке, приближаясь к ней на расстояние около 10 метров.
Опытные таежники оценили ситуацию правильно и просто проплыли мимо. Во втором случае медведь тащил на берег тушу изюбря и при неожиданнойвстрече с людьми, после выстрела в воздух, бросил добычу и скрылся в прибрежных зарослях. Четыре человека, находящиеся в лодке, отбуксировали быка к берегу, разделали тушу и забрали большую ее часть. Медведь во время разделки несколько раз подавал голос, трещал кустами и выскакивал на берег, но в воду не лез. Ситуацию зверь оценил правильно и на группу вооруженных и уверенных в себе мужиков не бросался.
Иногда везет и неопытным. Однажды осенью охотники-любители, братья, обычные горожане, гостили у своих родственников в дальнем таежном поселке. Во время охоты у кормового лосиного озера они наткнулись на медведя, караулящего свою добычу. Вооружены братья были карабинами СКС, но на медведей до этого никогда не охотились. Зверь их приближение заметил, подпустил метров на 25 и выскочил навстречу с ревом. Уже потом, когда все кончилось и медведь лежал в шести метрах от них, охотники не смогли вспомнить, кто первым выстрелил и куда целился.
Магазины карабинов были пусты, то есть было сделано двадцать выстрелов. Шестнадцать попали в медведя, причем большинство в грудь. Бык со свернутой шеей и ранами на спине и голове был добыт зверем совсем недавно, брюхо только-только начало вздуваться. Родственник братьев, опытный таежник, пользоваться медвежьей добычей запретил.
Но опыт не всегда помогает. Студент-охотовед Аркадий Пассар, будучи в 1986 году на преддипломной практике у себя на родине, выследил бурого медведя, добывшего кабана. Несмотря на надежное оружие, хладнокровие и солидный опыт зверовых охот, парень погиб. Подробности неизвестны, кроме одной: медведь положил его тело к кабану.
Мои встречи с медведями у их добычи были неожиданными и скоротечными. На юго-востоке Якутии ранняя осень — самое красивое и комфортное время года. Перед глазами стоят великолепные картины. Золото лиственниц, серебро ягеля, насыщенная зелень кедрового стланика и все оттенки фиолетового и золотого на открытых марях. Побелевшие вершины гольцов и невероятная прозрачность воздуха, воды в реках и озерах. Нет гнуса, но до холодов еще далеко…
В один прекрасный день я столкнулся на маршруте с медведем, караулящим добытого лося. Сначала я увидел группу воронов, молча сидящих на деревьях и смотрящих вниз. Предположив, что причина внимания мудрых птиц может быть интересна и мне, я тихо, но не бесшумно, почти по ветру прошел вперед. Увидев черные проплешины на ковре ягеля, начал снимать с плеча карабин.
Тогда у меня «Лось» был девятимиллиметровый, считавшийся лучшим оружием для зверовой охоты в тайге. Когда карабин был уже в руках, из густого кедрового стланика, всего в 20 метрах от меня, высунулась большая медвежья голова. Зверь громко рявкнул и тут же скрылся в кедраче. Потом он убегал от меня галопом вниз по склону, а мушка карабина плясала, не желая замереть в прорези. После медвежьего рева почти мне в лицо я не мог собраться даже на один выстрел.
А стрелять наобум в сторону зверя нельзя. Лось — взрослый бык — был добыт медведем явно не вчера: запах от него шел густой. Тушу хищник уже начал есть. Это место я больше не посещал.
Вторая встреча с медведем у добычи произошла летом в Байкало-Ленском заповеднике, во время съемок материала для фильма о реке Лене. Снимали на пленку профессиональным аппаратом, который гудел чуть тише лодочного мотора. В поисках места для киносъемки я обследовал кормовые лосиные озера. Следы копытных недельной давности имелись в изобилии, но свежих не было. Почему? Фактор беспокойства со стороны человека исключался.
Место было чудесным. Гладь озера со стрекозами и выводками утят, изумрудное болото, а за ним стена темнохвойной тайги — все дышало спокойствием и красотой. Но неожиданно появился запах падали и одновременно с ним предчувствие опасности. Падаль ведь в тайге просто так не валяется, ее обязательно кто-то караулит. Карабин СКС, висевший на плече, переместился в руки. Впереди, метрах в тридцати, раздался короткий медвежий рев, и из ельника на болото вылетел большой темно-бурый зверь.
Следующий его прыжок в мою сторону был под полным контролем: надежное оружие у плеча, предохранитель снят, оставалось только нажать на спуск. Мелькнула мысль о Ханте — моей пятимесячной лайке. Как хорошо, что в этот маршрут я ее не взял, хотя она и просилась. При ней бы точно медведя пришлось убивать, ведь она с испугу кинется ко мне, а дурак здоровенный следом. Нет, пугать щенков страшными медведями нежелательно, могут на всю жизнь напугаться.
— Куда прешь?! Зашибу! — осадил я зверюгу угрожающим окриком с непечатными добавками.
Мишка, не снижая скорости, немного изменил направление и длинными стелющимися прыжками пронесся по болоту всего в десяти метрах и скрылся в лесу. Я физически ощущал, что зверю после моего окрика, под направленным на него стволом карабина было крайне неуютно. Но «лицо он сохранил», в лес не сразу вернулся, а пробежал мимо меня по длинной дуге: дескать, так задумано, и выскочил он не ко мне, а по своим медвежьим делам.
Во время съемок мне посчастливилось наблюдать за неудачной охотой медведя. На огромном по таежным меркам плесе, в половину квадратного километра, одновременно кормились 6 взрослых лосей и 3 сеголетка. Особенно шумно плескались быки. Ведь чем больше рога, тем больше шума при выныривании зверя. Когда я нашел биноклем лосиху, она вдруг сделала резкий рывок и галопом поскакала по мелководью, а на место, где она только что стояла, плюхнулось что-то большое. Медведь!
Мирное до этой секунды озеро закипело. Лоси бросились врассыпную, а косолапый, вставший на дыбы, негромко рявкнул. Бегущий на меня лось проскочил мимо и едва не сшиб киноаппарат, стоящий на штативе, а остальные участники событий, в том числе и медведь, скрылись в береговой темноте. Все затихло.
Известно, что медведь может присвоить охотничью добычу. В Восточной Сибири при охоте на солонцах или водоемах всегда нужно учитывать возможность близкой встречи с медведем: он обязательно проверяет место, откуда раздался выстрел. Медведи используют все возможности вкусно и сытно поесть, в том числе и за счет охотников, и таежники знают это. Чтобы уберечь от него оставленное на несколько часов или на сутки мясо, они подвешивают над укрытой ветками тушей пустой полиэтиленовый мешок. Впрочем, иногда это не помогает, и приходится мириться с потерями…
На солонец в августе копытные ходили неровно. На маток, которых мы не стреляли, я любовался уже две ночи, но быка или прошлогодка пока не дождался. Рядом, в ста метрах от солонца, имелось озеро, на третью ночь туда пришел большой лось и начал свою шумную кормежку. Ветер мне благоприятствовал, карабин был оснащен ночным охотничьим фонарем «Кабан» прибалтийского производства, а спуститься с лабаза и босиком подойти к озеру вообще не составляло труда. Лося я добыл легко, одним выстрелом, а вот тащил его к берегу долго и трудно.
Дров на старой гари берега было в избытке, вероятность упустить огонь нулевая. В свете огромного костра я разделал лося в воде, крупные части туши уложил на валежины остывать и зреть, а сам ушел в зимовье, где меня ждал с горячим чаем мой проводник, местный мужик. Сам он на солонцах зверя высидеть не мог, так как курил постоянно и кашлял. Одну ношу мяса под двадцать килограммов я забрал: печенку с почками и сердцем, язык с губой и мякоть. Проводник меня, конечно, пожурил: дескать, зачем так нагрузился, ведь завтра на лодке почти к солонцу подойдем…
На рассвете мы были на месте. Карабин при мне, у напарника только поняга с легким топором. Мой костер еще дымил, но мясо исчезло. Ясно, кто и куда его унес: свежая тропа медвежья в густой тальник вела. После обсуждения ситуации решили мясо свое отобрать. Для этого у меня много доводов нашлось: унес недалеко; защищать, скорее всего, не будет; если мясо не в мох, а в землю закопал, вымоем, благо вода в реке чистая; и вообще, чужое брать нехорошо.
С хорошим настроем в душе и надежным «Лосем» в руках я пошел по медвежьей тропе, следом за мной — напарник с топором. И вдруг тропу перескочил медвежонок. Желание отобрать мясо сразу улетучилось. Медведица, может, и не захочет связываться, но у молодняка ни ума, ни страха нет, да и видимость в чащобе — один метр. Короче: пусть подавится, ей щенков кормить надо, а мы обратно, печенку жарить.
Анализируя свое и медвежье поведение во время контактов у медвежьей добычи, я пришел к выводу, что исход встреч мог быть и иным. Если бы я был без оружия, не знаю, удалось бы мне сохранить видимость спокойствия и уверенности. Медведя обмануть трудно, он страх нутром чует. Все по природным законам: не испугаешься сам — испугаются тебя.
Виктор Степаненко,
ohotniki.ru
ohotniki.ru