Алла Вербер хотела остаться в Италии и выйти замуж за итальянца
Алла Константиновна на протяжении шести лет была модным экспертом нашего журнала. Ее неожиданный...
Алла Константиновна на протяжении шести лет была модным экспертом нашего журнала. Ее неожиданный уход 6 августа, год назад, стал большой потерей для мира российской моды.
Алла Вербер «сгорела» за сутки, врачи на итальянском курорте Форте-дей-Марми, где она проводила свой отпуск, не смогли спасти фэшн-директора ЦУМа от инфекционного заболевания — менингококкового сепсиса. Аллу Константиновну называли королевой гламура и считали одной из самых влиятельных персон в российской модной индустрии. Вербер была невероятно деятельным человеком, постоянно летала по миру, строила много планов. Хотела написать книгу, вела переговоры с издательствами. Многими своими воспоминаниями она делилась с обозревателем нашего журнала Мариной Денисовой, и сегодня, в память об Алле Константиновне, Марина подготовила эту статью.
«Я родилась и выросла в Ленинграде, жили мы в большой квартире с восемью окнами на Театральную площадь и Мариинский театр. С детства я обожала наряжаться, быть в центре внимания. Каждое лето наша семья проводила на даче в Ольгино. Мы с сестрой катались на велосипедах, ели в жару арбузы и мороженое. В доме стоял старинный шкаф, где я находила бабушкины платья, дедушкины пальто, любила там играть, рассматривать одежду. Лет в двенадцать уже придумывала образы для подруг и родных — советовала, как повязать платок, с чем надеть платье. Даже прически делала! Стала стричь папу, он говорил, что у меня получается не хуже, чем у его мастера.
Отец прошел всю войну, был очень мудрым человеком, его уважали. После победы он работал главврачом зубного отделения в госпитале при заводе ЛОМО, и по вечерам наша кухня превращалась в стоматологический кабинет. Помню, что в те дефицитные времена нас с сестрой наряжали во все самое модное. Уже в 16 лет я носила и дубленку, и джинсы, и обувь на платформе.
Решение эмигрировать в моей семье приняли в 1976 году. Каждому разрешали брать с собой только 175 долларов и два чемодана вещей. Мама боялась неизвестности, а папа стремился уехать. Он считал, что в Советском Союзе никогда не будет свободы выбора. Он любил Россию, но не СССР, не советскую власть, не систему. Он не понимал, почему человек, зарабатывающий деньги, не может свободно выехать и посмотреть мир, посетить Париж или Лондон. Вспоминаю наш отъезд. Это было ужасное время: нервы, страдания. Мне предстояло уйти из медучилища и выйти из комсомола. Тогда проходили собрания, где будущих эмигрантов с позором исключали из рядов ВЛКСМ. Я все это прошла: возмущенные крики, осуждение, попреки. Иногда думаю о том, как бы сложилась моя судьба, если бы я не уехала на Запад в юности. Наверное, вышла бы замуж, родила нескольких детей. А вот мой характер остался бы точно таким же. Он не зависит от того, в какой стране живешь. Но я бы не получила огромного жизненного опыта, который, конечно, на многое открыл мне глаза.
Сначала мы ненадолго попали в Вену, потом в Рим, он тогда служил чем-то вроде перевалочного пункта для советских эмигрантов. Мои родители приняли решение отправиться в Канаду, документы нам оформляли почти год, так что в Риме мы задержались надолго. В первые дни папа гулял со мной по городу и показывал достопримечательности. Когда я ступила на Виа Венето, то поняла, что, увы, никогда не стану врачом, как того хотел отец. Четко сформулировать свои желания я тогда не могла, но знала, что моя работа будет связана с такими вот чудесными платьями и туфлями, которые продавались в магазинах на этой улице. Рим меня потряс: всюду солнце, красивые, невероятно модные люди на улицах, аромат капучино, доносящийся из многочисленных кафе. Я словно попала в сказку.
Но все-таки в первое время я часто ругалась с папой, не понимая, зачем он все это затеял и заставил меня окунуться в совсем новую, совершенно неизведанную жизнь. Как я злилась поначалу на папу и как благодарила его потом! Уезжая из Рима через несколько месяцев, я предчувствовала, что отец скоро уйдет из жизни. Он хотел, чтобы его прах был развеян над Римом, но он похоронен в Канаде.
Помню, в один воскресный день в пять утра папа встал и поехал на рынок Porta Portese, русские эмигранты из Советского Союза, не имеющие денег на проживание, продавали там хохлому, льняные простыни, янтарь, часы — у кого что было. Я приехала туда и увидела, как в толпе продавцов стоит мой папа Константин Вербер — известный врач, коллекционер антиквариата. Когда я к нему подошла, он сказал: «Ну как я тебе, доченька, в этой роли? Сегодня все деньги мы потратим в ресторане». Так и случилось. Вечером, уставшие и голодные, мы пошли ужинать. Сев за столик, папа сказал: «У нас есть 15 тысяч лир, и сегодня мы гуляем!» Мама пришла в ужас, ведь на эти деньги можно было купить продуктов для семьи на неделю. Мы заказали две порции пасты с помидорами: одну пополам родителям и другую мне. Это была наша первая паста, которую мы съели в Италии. Я помню ее вкус до сих пор.
Моя близкая подруга, ранее уехавшая из СССР, устроила меня продавщицей в бутик. Жить-то надо было на что-то. Я не говорила по-итальянски. Но для меня сделали исключение: владел бутиком муж подруги. Сначала мне доверили просто раскладывать товар, а потом я стала его продавать. Я не знала языка, но зато выглядела как настоящая итальянка. Длинные волосы, на голове начес, на губах — розовато-бежевая помада с перламутром, на веках — стрелки, большие серьги в ушах, огромные модные очки от солнца, сумка Gucci, расклешенные джинсы, босоножки на высоких деревянных каблуках, которые ритмично стучали, когда я шла по улице. Чем не Софи Лорен? Мне было всего 18 лет! И каждый итальянец на улице норовил со мной познакомиться. Это потрясающее ощущение для женщины — быть главным объектом внимания мужчин. С тех пор ни в одной стране мира я не видела подобного отношения к себе. Я чувствовала себя принцессой и полюбила Италию раз и навсегда.
Я абсолютно не стремилась никуда отсюда уезжать. Мне хотелось остаться жить в Риме, выйти замуж за итальянца. Но мой папа говорил: «Человек всегда должен двигаться вперед», и мы уехали в Монреаль. Как бы мне ни нравилась Италия...
В 1983 году я набралась смелости и открыла свой первый магазин в Торонто. У меня было совсем немного денег, но бутик раскрутился и стал одним из самых популярных в городе. Я назвала его в честь моей единственной дочери Кати, с отцом которой мы расстались. Он нашел себе другую женщину. С этого магазинчика и начался мой большой путь в мир моды. Спустя несколько лет, в начале 90-х, я вернулась в Россию, и передо мной поставили задачу построить отношения с самыми известными брендами.
И вот я лечу в Париж на первую встречу с командой Chanel. Готовлюсь основательно — с головы до ног одеваюсь от Chanel: свитер, колье, на каждой руке браслеты, точно такие, какие носила сама легендарная Коко. И это сработало — совет директоров пообещал обсудить сотрудничество. Закончив, я сразу улетаю в Милан — мне назначили встречу в Dolce&Gabbana. И вот представьте, захожу я туда — вся в Chanel. Никогда не забуду глаза Доменико Дольче, он со мной даже не поздоровался и сказал менеджерам: «Выгоните эту тетку!» Меня попросили подождать несколько минут, предложили чашку чаю, а потом сообщили, что встретиться со мной не смогут. Тогда я с горя пошла на шопинг. Для того, чтобы хоть как-то поднять себе настроение. И в одном из бутиков Милана купила сразу несколько вещей от Dolce&Gabbana: строгое черное пальто, туфли на семисантиметровом каблуке и сумку, которую храню до сих пор. На следующий день все это надела, распустила волосы, расчесала их на прямой пробор и без предупреждения снова пришла в шоурум бренда. Меня там даже не узнали, никто не понял, что накануне я уже посещала их. И моя встреча состоялась — меня проводили к Доменико и Стефано. В результате мы подружились на долгие годы...
Нашей судьбой распоряжается Бог. Как часто мы строим планы, на что-то надеемся, к чему-то готовимся, а наша жизнь неожиданно меняется в один момент, в секунду... Я верю в то, что каждому человеку предначертана своя судьба, но все-таки мы сами совершаем поступки, принимаем какие-то важные решения. Как, например, принятое моими родителями в далеком 1976 году. Их решение покинуть СССР полностью поменяло мою судьбу».
Статьи по теме: