Стоянка на полгода
Ветеран латвийского флота электромеханик Олег Крынкин прошел многие моря и океаны. События же этой его истории в нашей традиционной рубрике «Морские байки» разворачиваются на широтах и долготах Балтийского моря.
— Начало 90–х годов, много моряков осталось без работы. Хватали то, что предлагали. Были и те, кто воспользовался неразберихой и сколотил какой–никакой капитал. Но деньги девать куда–то надо?
В 1992 году несколько таких бизнесменов решили купить суда — морской транспорт весьма рентабелен. Они решили приобрести речные суда, переоборудовать их, приспособить под морские перевозки — и по морю возить из Латвии лес.
«Ну и что с того, что речные сухогрузы плоскодонные? С лесом не утонут!» — размышляли предприниматели.
В те времена и на реках движение поугасло. На Волге дремало на отстое много теплоходов, и наши новоявленные судовладельцы купили неподалеку от города Городца, что в Нижегородской области, 12 речных теплоходов.
На речном теплоходе — по морям
В 1992–м мне звонит мой бывший капитан:
— Как, Олег, работать хочешь?
— Что за вопрос! Конечно хочу!
— Тут одна фирма покупает на Волге суда. Они здесь пройдут ремонт, получат документы — и на одном из них мы с тобой будем работать.
Приехали в Городец. Судов там стояло — куча! Оттуда купленные латвийцами теплоходы шли до Петербурга под командой капитанов–речников, а затем до Риги их вели уже наши латвийские капитаны. В Риге у причала в Волери эти теплоходы ремонтировали, затем им делали новые документы — мол, после произведенного переоборудования суда могут идти в морское плавание.
В 1993–м начали работать. Преображенные суда получили новые имена. Так, я довольно продолжительное время возил лес из Латвии в Швецию на т/х «Ирина».
На судно, о котором хочу рассказать, пришел позже. Прежде оно называлось «Полтава», но, возможно, потому, что ходило на Швецию, чтобы не раздражать потомков викингов, было переименовано в «Гомберг».
Прихватил судно сильный шторм, а в порту загрузили лесом не только трюмы, но и палубу до самой надстройки. Теплоход начало болтать, а так как эти суда плоскодонные, центр тяжести был высоко, не ровен час, мог случиться «оверкиль». Они подали SOS. Хорошо, что лесовоз–неудачник находился недалеко от шведских берегов, его спасли. Два буксира притащили теплоход в порт.
На борт прибыли не только портовые и таможенные власти, но и представители регистра, чтобы произвести обследование. Ими было сделано заключение, что в таком состоянии теплоход вообще не имеет права выходить самостоятельно в море. В предписании, выданном регистром, указывалось на необходимость срочного ремонта и перечислялись неполадки, которые следовало устранить. Естественно, с указанием сроков выполнения замечаний. Судно разгрузили, а затем шведы на буксире притащили его в Ригу.
У нового владельца
Что делать? Судовладелец решил продать едва не утонувший теплоход. И это ему удалось! Судно купила одна болгарская фирма. Его следовало перегнать на Черное море. Нам предстояло идти в Петербург и там загрузиться лесом на Турцию.
Из Риги мы вышли где–то в начале осени. Нам заплатили деньги, положенные до Питера, куда должны были приехать представитель болгарской фирмы и капитан, который поведет судно по рекам и по каналам. Мы ждали. Вдруг приезжает капитан–речник с Украины, собирает экипаж и говорит:
— Лес, который загружен на судно, мы должны доставить в Швецию в порт Евле.
Говорю капитану:
— Но ведь нам нельзя туда идти, судно в Швеции в черном списке.
А он мне:
— Молчите, а то дырку в талоне к диплому сделаю!
Такое время было.
Короче, пришли в Швецию. Встали в порту Евле к причалу целлюлозно–бумажного комбината. Смотрю, подошел сторожевой пограничный катер и встал у нас по носу. «Ой, — думаю, — не к добру это!»
И точно — на следующий день приезжает целая комиссия. И принимается осматривать судно, сверяясь с предписанием, выданным регистром в ту памятную стоянку. Результат осмотра показал: недостатки не устранены. И теплоход арестовывают.
Под арестом
Нас выгружают, буксиром перетаскивают с причала на причал внутри гавани. И началась настоящая эпопея.
Пришли мы в Евле 27 октября, а простояли до марта месяца, отпраздновав в Швеции Новый год. До конца ноября у нас еще были продукты. Наступает декабрь — еды на судне нет. А зима началась с морозами до 30 градусов. Все заледенело.
Посовещавшись, моряки решили обратиться к шведскому инспектору Международной федерации транспортников (ITF). Главный офис этой профсоюзной организации в Лондоне, а в Стокгольме и Гетеборге — ее представители.
Стокгольмский инспектор ITF приехал не один, а с представителями разных организаций, в том числе миграционной службы, церкви… Были и агент, и журналисты.
Приехавшие поговорили с экипажем, а когда покидали борт судна, инспектор ITF выписал нам чек на 10 000 шведских крон — на первое время на самое необходимое.
Все моряки написали заявления, где давали инспектору право представлять нас в шведском суде. В таких случаях, как у нас, если фирма–судовладелец не предпринимает никаких мер, пароход через суд продают, расплачиваются с экипажем, с различными организациями, кому задолжал судовладелец. А он получает что останется.
Но что–то покупателя на наш «лайнер» не было, мы продолжали получать помощь от морского профсоюза, от местных благотворительных организаций и от отдельных шведских граждан, узнавших о нашей беде из газет и телепередач.
Капитан все время ходил по различным инстанциям, чтобы прояснить будущее нашего экипажа. И вот однажды приходит, собирает моряков и говорит:
— Ребята, каждому из нас предлагают по 500 долларов и билет на самолет до Риги. Соглашаетесь?
Конечно, никто не возражал. А куда деваться–то? Судну нашему прямая дорога «на гвозди». Агент купил всем морякам билеты, и 25 марта мы полетели в Ригу.
Вот такая стоянка вышла — почти полгода.
Владимир НОВИКОВ.