Что такое и зачем нужен “ARTПатруль” — просветительский проект, который делает современное искусство понятным и доступным
Omelchenko Gallery — видное место на арт-карте Москвы. 6 лет назад галерею основал предприниматель Александр Омельченко, его дочь, художница Анастасия Омельченко, практически сразу переключилась с творчества на менеджерскую работу, а вскоре к семейному делу присоединился и младший сын Александра Юрий.
Он быстро занял нишу онлайн-просвещения и начал двигать искусство в массы. Так родился проект "ARTПатруль". Сперва любительский блог на YouTube, а вскоре — авторитетное медиа с амбициями. За три года существования “Патруль” побывал на Венецианской биеннале и заручился поддержкой знаменитых деятелей искусства: от Ольги Свибловой до Павла Пепперштейна. По просьбе Harper’s Bazaar Ирина Прохорова, директор Фонда Михаила Прохорова, поговорила с Юрием Омельченко о том, как он сменил отказался от юридической карьеры в пользу семейного дело и что ждет "ARTПатруль" дальше.
Ирина Прохорова: Юра, ты рассказывал замечательную историю о знакомстве твоих родителей в Ленинке. Выходит, культура у тебя в крови.
Юрий Омельченко: В Библиотеке имени Ленина, так и есть. На роду было написано…
А какие книжки они брали?
Думаю, отец пришел туда не за книжками, а за моей мамой (смеется). Он просто точно знал, что самые красивые девушки — всегда в библиотеках. В Москву он переехал в 30 лет, мама тогда училась на философском факультете МГУ и писала диплом. И они познакомились в очереди — очень удачно познакомились на целых 36 лет.
Чем изначально ты хотел заниматься?
Так получилось, что в искусстве я оказался с самого раннего детства. В Бабушкинском районе, в котором я вырос, была уникальная художественная школа. Общеобразовательная, но с углубленным изучением изобразительного искусства. С первого класса мы были художниками: на линейку шли не только с портфелями, но и с огромными папками, в которых несли краски, кисти…
То есть родители все решили сразу.
Да-да. Моя старшая сестра Настя, закончив 11-й класс, поступила в Суриковский институт — большинство учеников нашей школы так или иначе связывали жизнь с художественной деятельностью. Но такие шалопаи, как я, к 9 классу рисовать уставали. Так я сменил вектор и ушел в Российскую академию правосудия. А Настя продолжила быть художником. У нас было наивное, волшебное представление о том, что если отец откроет галерею, это поможет ей в карьере.
В общем, идея правильная.
Когда Настя поступила в Суриковский институт, отец думал, как бы помочь дочери себя реализовать. Идея правильная, но она не всегда срабатывает. Например, Айдан Салахова в свое время закрыла галерею и выбрала путь художника. Моя сестра в 2015 году, когда мы открыли "Омельченко", стала галеристом.
Изначально это был подвал, который мы два года ремонтировали, вообще не понимая, как устроен рынок современного искусства. Мы были очень наивными.
Ты так и остался юристом, просто решил помочь семейному делу?
Мне пришлось подключаться. Мы не знали о существовании ярмарок, арт-дилеров, коллекционеров. Повезло, что напротив нас находилась галерея "А3" с 30-летней историей. Летом 2015-го ее директор, художник Виталий Капачев, пришел к нам и спросил: "Вы что здесь делаете?" — “Галерею открываем". На что он сказал: “Ненормальные. Все закрываются, а вы открываетесь". Потом он собрал нашу первую выставку. Взял Настю, проехал вместе с ней по мастерским всех мэтров, нон-конформистов 60-70-х. Нас стали узнавать, все закрутилось. Я параллельно учился, в 21 год стал учредителем юридической фирмы. Но меня безумно тянуло сюда на Арбат, к искусству. В то же время Настя росла как галерист, но как художница резко остановилась.
Из-за нехватки времени?
Да. Это колоссальная работа. Необходимо, чтобы в галерее шли продажи — нам надо на что-то существовать. Уже подходило к концу мое обучение в Академии, и в галерею хлынул поток потрясающих творческих людей: художников, актеров, режиссеров. Заходили и мои однокурсники: как ребята из культурных семей, так и, скажем по-районному, пацаны. Они приезжали выпить винца на открытии — это было самое любимое. Я понимал, что они все равно далеки от искусства. Впрочем, как и я. В какой-то момент стало обидно, что все происходящее в Omelchenko Gallery, на "Винзаводе", в "Гараже" — неважно, какого размера институция — все это по факту остается внутри небольшого поля. Сто человек по кругу походили, улыбнулись, полторы работы продались, что-то попало в глянец и на этом умерло. Стало ясно, что это пора менять.
Энергетика, которую художники вкладывают в свои произведения, — будущий культурный код России, но никто не в курсе. Россия — огромная страна, и молодые ребята из неблагополучных регионов, деревень не виноваты, что у них нет доступа к искусству. Если понятным языком объяснять, что происходит в галереях и музеях, они станут интересны молодежи. Так я и увлекся популяризацией современного искусства.
А что ты имеешь в виду, говоря о популяризации? Есть "Гараж", ярмарка Cosmoscow. За последнее время многое сделано в этом направлении.
Да-да! Но дело в том, что до пандемии там совершенно не был развит онлайн-формат. Когда ты находишься в Москве, Подмосковье, Петербурге, у тебя есть возможность приехать на открытие выставки в "Гараж", в ММОМА и так далее, но что если ты живешь в дальнем регионах России? Люди из Сибири или Дальнего Востока недостойны увидеть новую выставку? Билет из Магадана в Москву стоит 60 тысяч, это 8 часов полета — как до Нью-Йорка. Я умею подавать информацию и волей судьбы оказался внутри это поля. Так почему не показать остальным, что происходит в интереснейшем мире современного искусства?
Какой формат у "ARTПатруля”? Это видео? Подкасты?
Изначально это были видео. На данный момент у меня 47 фильмов со всего мира: Майами, Красноярск, Венеция, Кишинев. Когда я начал "ARTпатруль", мне хотелось не просто снимать видео, а делать так, чтобы зрители становились частью арт-мира. За три года существования проекта мы разыграли более тысячи билетов в музеи и театры. Ребята специально прилетали в Москву, ходили здесь на Вырыпаева, на Сальвадора Дали, Фриду Кало. Один раз 14-летняя девочка под выпуском с Иваном Вырываемым написала: “Юра, спасибо вам за интервью, я мечтаю попасть на Ивана, но, к сожалению, в Тюмень он не приезжает. Мои родители сказали, что, если я выиграю, они оплатят мне билеты до Москвы". Она растопила мое сердце.
В мире "ARTпатруля" можно пройтись по Майами, оказаться на Венецианской биеннале, прогуляться по садам Джардини или Красноярской ярмарке книжной культуры.
"ARTПатруль" сначала был камерный. Когда ты почувствовал, что проект начинает набирать обороты?
Первый выпуск – Такеши Мураками – вышел 11 января 2018 года. И где-то уже спустя год я, конечно, почувствовал… Я снял выпуск с Пашей Папперштейном в "Гараже”, улетел на Венецианскую бьеннале. И тут мне пишут: "Юрий, мы влюблены в "ARTпатруль”, прилетайте в Молдавию.” Это была Ирина Гречухина — самый крутой архитектор страны. Прямо из Венеции я вылетел в Кишинев. Это был первый выпуск, грубо говоря, на заказ. Потом люди начали активно обращаться, несмотря на то, что на канале было немного просмотров и подписчиков. Сейчас Инстаграм раскачан, у меня много друзей-миллионников, которые до знакомства со мной искусством не интересовались.
А можно примеры известных миллионников?
Их очень много! Тик-ток Дом Микки Хаус, Пучи Хензоп, модель Диана Мериса. Кого-то можно знать, кого-то не знать. Самое главное, что это лидеры мнений. Даже если они далеки от искусства, на них уже подписаны миллионы. Вдруг кто-то из 500 тысяч человек, посмотревших их stories, вдохновится и пойдет учиться на искусствоведа?
Конечно, все впереди, планы у нас очень большие. За три года главная цель — популяризация — не изменилась. Искусство нельзя заставить полюбить, но им можно заинтересовать. Не все должны писать страшные тексты к выставкам, которые прочтешь – и уже не хочется даже проходить в музей. Но соприкасаться с искусством важно.
Это безумно важно для развития личности. Скажу банальную фразу, но как мать я очень рада, что есть такой проект.
Важно, что “ARTпатруль” направлен и на поддержку художников. У нас огромное количество талантливых творцов по всей России, но галерей мало. Я понимаю, о чем говорю: галерея может представлять 5-6 художников максимум, дальше работать становится трудно. К счастью, это не значит, что ребята не могут пробиться. У нас был, я считаю, легендарный проект "ARTпатруль на карантине".
Да, как ты его придумал?
Первая волна пандемии, я и Настя улетаем в Сочи. У всего мира состояние недосказанности. Как-то мы пьем аперольчик на балконе, и Настя говорит: "Юра, ты понимаешь, что надо что-то делать?" Галерея закрыта, непонятно, что будет дальше, но жить-то надо. "ARTпатруль" уже был, потому мы легко добавляем: "ARTпатруль на карантине". А что тогда самым модным было? Правильно, эфиры в Инстаграме. Благо я уже накопил бэкграунд известных деятелей культуры, с которыми у нас доверительные отношения, и они соглашались на интервью.
А о чем вы разговаривали?
Главная тема разговора – что ждет российский, мировой арт-рынок.
И к какому выводу вы пришли?
К выводу мы пришли следующему. Один из подписчиков зарисовал меня с Бартеневым, выложил работу и отметил нас. Затем у меня эфир с Ольгой Свибловой. Нас рисует уже другой человек в другой манере. И тут меня осеняет! Я пишу: “Уважаемые художники, не важно, из какого вы города, не важно, есть у вас профессиональное образование или нет. Делайте ваши работы на тему моих эфиров с любыми из гостей, которые вас вдохновляют, и когда этот ад закончится, мы сделаем посткарантинную выставку в "Omelchenko Gallery".
Какие сейчас задачи, цели и амбиции у "ARTпатруля", у Юрия и Анастасии Омельченко?
Не хочется бросаться именами и раскрывать все карты, но скажу, что у нас, во-первых, есть большая цель провести ряд выпусков с российскими чиновниками. Зачастую они очень талантливы. Например, красноярский министр – великолепный танцор. Скажу без лишней скромности: я хочу оставить России наследие своим проектом. Чтобы это сделать, нужно бить точно в цель: снимать выпуски а) о важных событиях и б) с важными людьми. Причем не только отечественными, но и зарубежными звездами.
То есть выйти на мировой уровень?
Конечно! Российское искусство достойно быть мировым. В России очень часто с гордостью говорят: "Я ничего не понимаю в современном искусстве". На самом деле, люди, которые так говорят, на 99% его понимают — просто не пытались вникнуть. Ведь что нужно, чтобы понимать современное искусство? Жизненный опыт и насмотренность. Все это у них есть. Когда ты почувствуешь, что твоя жизнь насыщенна и интересна, ты поймешь современное искусство.
