Новый перевод «Слова о Полку Игореве»
Новый перевод «Слова…» посвящается памяти моих учителей проф. А.Рязановского и проф. А.Каценелинбойгена, у которых я была аспиранткой и затем докторанткой в Пенсильванском университете. Новая версия впервые появилась в 2015 г. на сайте Фонда «Новый мир», благодаря стараниям Владимира Губайловского, не только одобрившего концепцию перевода, но и представившего ее в лучшем виде на сайте.
Первое издание книги вышло еще в мою бытность в докторантуре Пенсильванского университета. Второе издание вышло в издательстве ЯСК в 2018 году, а третье, дополненное, появилось в 2021 в том же издательстве с предисловием профессора РГГУ Александра Маркова. В том же издательстве готовится аудиокнига перевода с комментарием.
«Слово о полку Игореве» не утрачивает своего современного звучания и по сей день. И действительно, тема объединения разрозненных княжеств, погрязших в междоусобицах, тема разработки стратегии и тактики по объединению земель и многие другие вопросы, поднятые в «Слове», не устарели и продолжают волновать читателя. Решением их в «Слове» занимается Святослав, который намеренно приводит Игоря к славе, отметив в своем Золотом Слове его положительные качества наряду с отрицательными, осудив его за поспешность и, в то же время, воздав должное его самоотверженности и отсутствию стяжательских устремлений.
В Золотом Слове Святослав корит Игоря только за то, что тот несвоевременно выступил против половцев и не поделился планами с ним. Он порицает князя за бездумность и честолюбивые устремления, но по сравнению с тем, что он скажет об Изяславе и Всеславе, это просто пустяки.
Святослав осознает, что механическое присоединение земель не принесет укрепления позиций Руси. Земли создают несомненное материальное преимущество. Однако без укрепления позиций оно может обернуться негативным фактором. Намек на это содержится в образе реки Стугны, поглотившей «чужие ручьи и потоки», но не поправившей этим свою «худу струю», а только погубившей молодого Ростислава.
Русская земля породила немало отважных князей, но почему-то все они приносили ей только несчастья. И князь Олег, и князь Всеслав, и другие князья охарактеризованы в Золотом Слове как разорители Русской земли, отвоевывающие участки у собратьев и ослабляющие Русь.
Существенная разница между ними и Игорем в том, что их цели не совпадали с интересами Руси. Раздробленная Русь нуждалась не в усилении отдельных княжеств и не в процветании вотчин. Русь требовала объединения, дабы покончить с усобицами и укрепить мощь. Стоит вспомнить хотя бы окончание первого дня битвы, когда войско Игоря одержало победу. Воины стали хватать золото и серебро, красных девок половецких, а Игорь взял только боевые знаки врагов, символы победы и власти. Не приходится и говорить о том, как велик соблазн у победителя на поле брани. Но Игоря не прельщает все то, что прельщает других воинов. Он понимает роль нематериальных ценностей. Так постепенно вырисовывается его отличие от других. Из всех князей, осужденных Святославом, только он один, пожалуй, и способен был бы выступить в поход за идею. Именно такой поход и вынашивал Святослав, мечтавший об объединении Руси.
Святослав понимает, что теряет силы. Он также понимает, что Игорь – идеальный для Руси того времени тип правителя, поскольку печется не о богатстве, а о славе. Что же касается неожиданной вылазки Игоря, то бескорыстное, не ориентированное на наживу безрассудство иногда становится решающим фактором для победы при прочих относительно равных условиях.
Установлению коалиции и посвящает мудрый Святослав остаток своей жизни.
В Золотом Слове Святослав не просто призывает князей объединиться и выступить в защиту Игоря, но исподволь подготавливает мнение о его исключительности.
Христианская нота, слабо прорывающаяся тут и там, неожиданно разрешается мощным заключительным аккордом за веру. В этом контексте возвращение Игоря в родные пенаты читается, как возвращение блудного сына, который «был мертв» в стане язычников, «а теперь ожил». И это взрывает текст, потому что только в этот момент и осознаёшь, в чем месседж автора, показавшего, что никаких христианских убеждений у князей и близко не было, что все они пропитаны языческой ментальностью стяжательства и молятся на золотого тельца. Формально они христиане, но не усвоив сердцем христианских заповедей, они действуют ничуть не лучше, а порой даже и хуже язычников, не дававших обет Господу стоять на страже Его закона. Обирая ближнего своего, разоряя земли, они тем самым попирают основы христианства. Посему концовка «Слова» направлена не на прошлые походы, а на будущее. Она не о том, как было, а о том, как должно быть.
В новом комментарии автор отделен от повествователя. Об авторе мы не можем сказать ничего определенного. О повествователе можно сказать куда больше. Несомненно, это бард, антагонист Бояна, выражающий другое отношение к происходящему. В тексте усматривается ирония повествователя по отношению к Бояну и противопоставляется стиль Бояна, его понимание истории, стилю и пониманию повествователя. Во всех предшествующих переводах Боян – славный певец. В новом переводе – это придворный поэт. Он искушен в придворной политике, умеет потрафить правителю, что помогло ему пережить несколько княжеских правлений (он назван песнотворцем «старого времени Ярослава» и любимцем «Олега-князя»). Это тип певца, создающего при помощи накатанных приёмов картину, направленную на возвеличивание власть предержащих. В истории иногда наступает такой момент, когда нужен некто, способный первым крикнуть «ура!» или «долой!». В «Слове» «ура!» кричит Боян (получив на то «добро» от Святослава).
Повествователь не осуждает Бояна, но дает понять, что подобный подход ему чужд. В части, где говорится о выступлении Игоря на половцев, он фактически пародирует стиль Бояна, показывая, как бы спел об этом известный стихотворец.
Повествователь не является княжеским песнотворцем. Отсюда – различная направленность двух завершающих песен. В обоих присутствует хвалебное содержание, но разного свойства: Боян прославляет нового правителя:
Слава Игорю Святославовичу,
Буй туру Всеволоду
И Владимиру Игоревичу!
Повествователь восхваляет участников битвы за то, что те увеличили сферу влияния христианского мира:
За здравие князей и дружин,
Защищающих славных христиан
От поганых войск половецких!
Князьям слава и дружине!
Аминь.
Заглавным героем является полк. Эта песнь – о полку Игореве, защищающем «славных христиан от поганых войск половецких». И если идея объединения русичей до сего момента шла под эгидой единения братского, кровного, племенного, то теперь она поднимается до единения духовного.
СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ
Отрывки из нового перевода
Не настало ли время, братья,
В духе старых былин поведать
Эту повесть,
Страстей исполненную,
О полку Игоревом,
Игоря Святославовича?
Да будет же песнь начата
Как правдивая наша история,
А не вымысел изощренный Бояна!
Боян ведь, певец искусный,
Сотворяя кому-нибудь славу,
Растекается мыслью по древу,
Серым волком бежит за добычей,
Чтоб воспеть ее, наслаждаясь.
Даже в небо орлом взмывает.
Что на память придет – то вещает.
Лишь событье мелькнёт перед взором –
Тут же пустит он десять соколов,
Цепких соколов – на струнновыйных
Лебедей. Кто настигнут первым,
Тот исторгнет хвалу немедля
Князю Мудрому Ярославу,
Или брату его Мстиславу,
Что в бою одолел Редедю,
Или славному князю Роману…
Нет, не соколов десять, конечно,
Но свои говорливые пальцы
Возлагает Боян на струны.
И живые, они вещают
Безграничную шумную славу.
1
Ну а мы начнем эту повесть
От Владимира, старого князя,
И до Игоря молодого,
Что охвачен был дерзким стремленьем
И направил ум свой и сердце
На свершение подвига – ради
И во славу земли нашей Русской.
2
Посмотрел на слепящее солнце
Князь Игорь, в поход выступавший,
И увидел, как тьма, разливаясь,
Накатила на все его войско.
И сказал тогда Игорь дружине:
– О дружина моя, о братья!
Нет назад нам дороги. И лучше
Быть убитым, чем пленным. Так сядем
На своих на коней ретивых,
Доберемся до синего Дона!
Обуяло его желанье,
Безрассудство затмило опасность.
Только Дон покорить бы великий!
– Жажду я, – говорит, – сраженья
В Половецкой степи бескрайней,
Жажду так, что и жизни не жаль мне.
Вместе, русичи, головы сложим!
Любо мне напиться из Дона.
3
О Боян, соловей всем известный!
Уж какие бы песни сложил ты,
Как бы ты изощрялся пристрастно,
Как заумно слагал бы куплеты,
Восхваляя поочередно
То того, то другого князя,
Возвращаясь к событьям далеким!
Ты бы так вещал о походе:
«То не буря подняла стаи,
Над полями внося смятенье, –
То стада половецких галок
Бегством к Дону бегут спасаться».
А еще бы свистал ты, Бояне:
«Кони ржут за сулою, и эхом
Откликается в Киеве слава.
Только Новгород трубы заслышал,
Как в Путивле уж подняты флаги!».
4
Игорь ждет с нетерпением брата.
Вот он мчится к нему, буй тур Всеволод,
Восклицая:
– Единственный свет наш,
О единственный свет ты наш, Игорь!
Оба вместе мы Святославовичи!
Оседлай же коней своих быстрых,
А мои-то давно наготове –
Я еще снарядился под Курском.
У меня дружина бывалая:
И под звонкими трубами взрощена,
И под шлемами строго взлелеяна,
С острия копья вскормлена.
Все пути и дороги ей ведомы,
Все овраги темные знаемы.
Видишь, воины ждут в нетерпении –
Тетивы на их луках натянуты,
Колчаны расписные отворены,
И зеркальные сабли отточены.
Сами скачут, не ведая робости,
Точно серые волки в поле,
Ищут чести себе – князю славы.
Тогда Игорь-князь
Да вскочил в седло.
В злато стремя войдя,
Отправился
В путь-дорогу по чистому полю.
Вера ЗУБАРЕВА