Ну что ж, дерзайте...
В сентябре 2017 года в Уфе на несанкционированный митинг собралось несколько сотен башкирских активистов. Они требовали сохранить обязательное изучение башкирского языка во всех республиканских школах вне зависимости от национальной принадлежности учеников и пожеланий их родителей, а также учитывать национальность чиновников при назначении на руководящие посты в республике. Организаторов митинга попыталась задержать полиция, но толпа помешала ей это сделать.
В октябре 2018 года в Магасе и других городах Ингушетии прошли многотысячные митинги против проведенной административной границы с Чечней. Протестующие танцевали зикр, вайнахский танец войны, охрана Юнус-Бека Евкурова стреляла в воздух, а Рамзан Кадыров в сопровождении многочисленного вооруженного кортежа наведывался к ингушским лидерам, особенно активно выступавшим против новой границы.
Это всего лишь пара новостей за последний год, наглядно демонстрирующих огромный конфликтогенный потенциал российского этнофедерализма. Конфликты, связанные с существованием национальных республик, прорываются наружу даже сквозь мощный слой асфальта, в который за последние годы была намертво укатана любая политическая и общественная активность. Можно только догадываться, насколько пышно такие конфликты расцветут в период разморозки системы. Единственная возможность этого избежать – приступить к ликвидации этнофедерализма уже сейчас, не дожидаясь, пока семена, посеянные большевиками в 1920-е годы, дадут новые кровавые всходы.
Российский этнофедерализм - токсичное наследие Ленина
Что такое этнофедерализм? Это федеративная система, призванная отражать этнические особенности населения. В жестком варианте этнофедерализм предполагает, что все субъекты в составе федерации созданы в соответствии с языковыми и этническими границами. Это случай бывшей Югославии или современной Эфиопии. В мягком варианте этнофедерализма по этническому принципу созданы лишь отдельные федеративные субъекты, а все остальные выделены по территориальному принципу. Это случай Канады с провинцией Квебек. В мире существует, по разным подсчетам, 24 или 27 федеративных государств, и лишь около половины из них, включая Россию, реализуют этнофедерализм или его отдельные элементы. Даже очень крупные федеративные государства с этнически и неоднородным населением, такие как Бразилия и США, прекрасно обходятся без этнофедерализма. Несмотря на наплыв немцев в XIX веке, Миннесота официально так и не стала немецким штатом. Флориду тоже, кажется, не спешат переименовывать в испанскую республику. Опять-таки, в Бразилии нет особых штатов для белых, афроамериканцев, креолов и индейцев.
Теперь давайте взглянем в этой перспективе на Российскую Федерацию. Если верить официальному дискурсу, то Россия – это страна, отличающаяся повышенной многонациональностью. Но в реальности на фоне остальной Европы мы мало выделяемся в этом отношении. Напомню, что, по данным Всероссийской переписи 2010 года, 83% населения России составляют русские и плохо отличимые от них украинцы. Для сравнения, доля словенцев в населении Словении равна 83%, доля болгар в Болгарии – 85%. Но никому не приходит в голову выпячивать многонациональность этих стран на первый план. В их конституциях вы не найдете слов о многонациональном народе. Да и обзаводиться венгерскими, турецкими или цыганскими республиками в своем составе Болгария и Словения тоже не спешат. Если оперировать голыми цифрами, то Россия - это страна с абсолютным преобладанием русского населения и небольшими вкраплениями этнических меньшинств, удельная доля каждого из которых крайне незначительна.
Россия уникальна не наличием нескольких десятков малых народностей, исчисляемых десятыми и сотыми долями процента, а тем, что в рамках федеративного устройства многим из них предоставлена собственная государственность. В составе Российской Федерации помимо 55 областей и краев, существующих на правах чисто территориальных единиц, имеется еще 21 национальная республика (вместе с Крымом - 22), 4 автономных округа и 1 автономная область. Итого 26 субъектов (если не считать Крым), созданных по национальному признаку. Это очень много в масштабах мировой практики – на всю Индию, где живет 1 млрд 300 млн человек и невообразимое число этнических и языковых групп, приходится всего 29 штатов. 200-миллионная Нигерия – вот уж действительно многонациональная страна – обходится 36 штатами. И только в России, где в отличие от Нигерии и Индии наблюдается полное доминирование одной этнической группы – вдруг появилась целая россыпь маленьких, но гордых национально-территориальных субъектов.
Как это произошло? Российская империя из-за наличия огромных инородческих территорий была гораздо более этнически неоднородной страной, чем современная Россия. По данным переписи 1897 года великороссы составляли всего 44% ее населения. Тем не менее, вся эта многонациональность прекрасно укладывалась в рамки губерний, созданных по территориальному признаку, если не считать совсем уж колониальных окраинных образований вроде Хивинского ханства, Бухарского эмирата и княжества Финляндского. Народы Поволжья, которое сейчас пестрит шестью национальными республиками и таким же количеством областей, веками довольствовались в два раза меньшим числом губерний – Симбирской, Казанской, Уфимской… Историческая многонациональность России, о которой у нас так любят говорить, не сказывалась на внутреннем территориальном делении, она не была институализирована. И в самом деле, какая же это дружба народов, если мы начинаем делить наш общий дом на «твое» и «мое».
Поделить европейскую часть России и Сибирь на обособленные национальные территории было идеей Владимира Ленина. Конечно, до революции идея федерализации была популярна у многих политических сил, начиная эсерами и заканчивая кадетами. Но при этом разговор шел о предоставлении областной автономии лишь совсем крупным окраинным народам с развитой культурной традицией – армянам, грузинам, украинцам на худой конец, не говоря уже о финнах и поляках. Но никто не помышлял о том, чтобы снабдить собственными территориально-политическими образованиями мелкие этносы вроде черемисов и вотяков, у которых порой отсутствовала даже собственная письменность. Это было чисто ленинское ноу-хау. «Почему не может быть автономных национальных округов с населением не только в 1/2 миллиона, но даже и в 50 000 жителей», - писал Ленин в 1913 году, и после победы большевиков поспешил воплотить эту идею в жизнь. Необходимость мелкого дробления новорожденного советского государства по национальному признаку, судя по стенограммам съездов РКП(б), вызывала множество вопросов даже у ближайших соратников Ленина, но вождь пролетариата был непреклонен. Надо ли говорить, что русским, этому «народу-угнетателю», собственные республики и автономные области не полагались.
Спустя 70 лет Советский Союз распался по тем внутренним национальным границам, которые были проведены большевиками. Конечно, едва ли можно горевать об отделении, пользуясь терминологией Александра Солженицына, «азиатского подбрюшья», однако потеря Северного Казахстана и Восточной Украины действительно была русской исторической катастрофой, последствия которой, по всей видимости, уже неисправимы. Не так давно Владимир Путин, очевидно имея в виду эти события, заявил, что Ленин, отстаивая принцип автономизации, подложил «атомную бомбу под здание, которое называется Россией», и она потом рванула.
Надо сказать, что по аналогичным причинам погибла еще одна этнофедерация – Югославия. До Второй мировой войны королевство Югославия делилось на девять бановин, причем их границы – это было сделано совершенно сознательно - не совпадали с расселением основных этнических групп. После победы коммунистов в 1945 году Иосиф Броз Тито, ориентируясь на своего тогдашнего союзника Сталина, сконструировал обновленную Югославию на советский лад. Прежние бановины были упразднены, и югославская территория была поделена по национальному принципу на шесть социалистических республик, причем в составе республики Сербия – опять же по образцу РСФСР – были выделены еще два автономных края, одним из которых стало печально известное Косово. К чему это потом привело, мы все знаем – как только вертикаль власти Тито рухнула, созданные им национальные республики разбежались в разные стороны, попутно вышвыривая сербское население.
Этнофедерализм – бомба замедленного действия
Таким образом, советская этнофедеративная модель стала причиной гибели уже двух государств. По-моему, это слишком серьезный исторический упрек, чтобы им пренебрегать. Тем более что ленинская «бомба» продолжает тикать под фундаментом современной России. В российской Конституции (ст.5 п.2) национальные республики прямо названы государствами. У них есть все атрибуты государственности - собственная территория, гимн, герб, флаг, конституция и даже свой конституционный суд, который проверяет соответствие республиканских законов на соответствие этой самой конституции. Вплоть до 2010-го года главы республик именовались президентами (в Татарстане так происходит и поныне), пока центр не отнял, наконец, у них этой привилегии. Я оставляю за скобками вопрос о том, во сколько обходится обслуживание всех этих атрибутов государственности. Ежегодно только на содержание конституционных судов в национальных республиках тратится более полумиллиарда рублей, при этом некоторые из них не выносят ни одного судебного решения. Важнее, что у нас есть 21 государство в государстве, 21 потенциальный претендент на отделение, 21 повод для начала полноценного межэтнического конфликта.
Конечно, сейчас эти государства в государстве сидят тихо и смирно, как львы в наморднике и на коротком поводке, сытые и довольные (правда, Рамзан Кадыров периодически продолжает жаловаться на недостаток финансирования ). Но рано или поздно, когда поводок будет ослаблен, а еды перестанет хватать на всех, они покажут свои когти и зубы. А такой момент обязательно наступит. Экономика России вступила в режим многолетней стагнации. Проблема передачи власти встанет если не в 2024 году, то несколько позже. При этом давление извне продолжает нарастать, а изнутри вечно закручивать гайки невозможно. По неумолимым законам истории маятник непременно качнется в противоположную сторону, наступит политическая оттепель, а вместе с ней пробудятся и суверенные устремления регионов, как это уже произошло в начале 1990-х. По одной из популярных версий, Борис Ельцин в 1994 году начал войну в Чечне не столько ради удержания ее самой, сколько чтобы сделать более сговорчивыми остальные национальные республики, которые, подобно Татарстану, уже выстроились в очередь на выход. Сколько крови понадобится пролить в будущем, чтобы остановить очередной раунд распада? Не лучше ли заранее исключить возможность возникновения этой проблемы? Ведь даже самые безобидные, на первый взгляд, национально-территориальные образования могут в подходящий момент «проявить» себя: мало кто помнит, но в 1991 году Еврейская автономная область пыталась превратиться в республику и установить идиш в качестве одного из государственных языков.
Мне бы не хотелось апеллировать к страшилкам про развал России, тем более что сама по себе территориальная целостность – это довольно сомнительный идеал. Не стоит в этом вопросе брать пример с Украины, которая продолжает цепляться за Крым и Донбасс, несмотря на то, что эти регионы явно инородны по отношению к украинскому национальному проекту. Если представить себе сугубо гипотетическую ситуацию – я, как законопослушный гражданин, осведомленный о статье 280.1 УК РФ, спешу заверить, что эта ситуация совершенно ужасна, недопустима и неприемлема – при которой Чечня, Дагестан и Ингушетия в какой-то момент перестанут быть частью России, то едва ли это затронет первоосновы русского национального бытия. Однако если другие национальные республики, даже формально оставаясь в составе России, достигнут такой ступени самостоятельности, при которой они смогут проводить полноценную языковую и культурную политику, то для миллионов русских это станет поистине неприятным сюрпризом. Даже сейчас в Татарстане штрафуют за отсутствие вывесок на татарском языке, хотя 39% населения этой республики составляют русские. В 1989 году славянское население Казахстана составляло 44%, и это не помешало ему получить независимость. Аналогия напрашивается сама собой.
Почти в каждом европейском государстве, даже совсем небольшом, есть свои этнические меньшинства. Однако их права на культурную самобытность прекрасно реализуются без создания соответствующих национально-территориальных субъектов. Обеспечить коренным народностям образование на местном языке и возможность обращаться на нем в госорганы можно и на экстерриториальной основе. Укомплектовать несколько районов компактного проживания нацменьшинств учителями и переводчиками всё равно дешевле, чем содержать целый госаппарат национальных республик. К тому же, нарезая территорию по этническому принципу, мы не решаем проблему меньшинств, а, наоборот, лишь создаем новые этнические меньшинства, но уже в пределах федеративных единиц. Допустим, республика Башкирия позволяет решить проблему башкирского меньшинства в России, но при этом возникает проблема русского, татарского, марийского и чувашского меньшинств уже на территории самой Башкирии. То есть вместо одной проблемы мы получаем сразу четыре. Неужели татарин, чья деревня в свое время не была включена в состав Татарстана, утратил право на культурную самобытность? Почему тогда его дети в школе должны изучать башкирский язык? Конечно, можно ответить всем недовольным: «не нравиться – уезжайте», но это уже прямая дорога к югославскому сценарию.
Основные очаги российской многонациональности – Северный Кавказ и Поволжье – веками пребывают в состоянии этнической чересполосицы. В таких условиях мирно развести малые народы по отдельным национальным квартирам не представляется возможным. Как ни проводи границу – в любом случае кто-то будет обижен. Существование национально-территориальных образований становится поводом для взаимных претензий и многолетних вялотекущих конфликтов, иногда перерастающих в горячую фазу. Например, сейчас руководство Чечни лоббирует создание Ауховского района в местах компактного проживания чеченцев-аккинцев в Дагестане. Разумеется, такая перспектива совсем не радует проживающих там лакцев и аварцев. В 2017 году в дагестанском селе Ленинаул уже состоялась массовая межнациональная массовая драка на этой почве, и можно только гадать, что произойдет в будущем. А ведь в случае разбалансировки системы в процесс перекройки границ могут включиться и другие регионы. Например, до сих пор не определена граница между Татарстаном и Башкирией, и попытки последней установить ее в одностороннем порядке вызывают возмущение у татарстанских властей. Не дойдет ли и здесь до стрельбы? Единственный способ исключить такие ситуации в будущем – вообще отказаться от проведения внутренних границ по этническому признаку.
Кроме того, однозначная привязка тех или иных народностей к конкретным территориальным единицам приводит к тому, что вопросы сугубо административного и технического характера немедленно переходят в этнополитическую плоскость. Возьмем уже обсуждавшийся пример: руководство Ингушетии в рамках размежевания границ передало Чечне часть своей неосвоенной территории. Казалось бы, там все равно никто не живет, какое кому дело до этого. Но в силу того, что республика Ингушетия является национально-территориальным образованием и как бы «закреплена» за ингушами, то изменение ее границ не могло не быть расценено как посягательство на честь и достоинство всего ингушского народа. В то же время в 2012 году огромный кусок Московской области с населением 250 тысяч человек (как в половине Ингушетии) был передан Москве. Я что-то не припомню, чтобы это решение заставило выйти жителей Троицка или Щербинки на тропу войну. И это понятно, ведь Московская область, точно так же как Тверская или Саратовская – это просто территориальная единица, лишенная какой-либо национальной подоплеки. Может быть, пора выровнять по этому стандарту и все остальные субъекты РФ?
Этнофедерализм: ликвидировать по частям
В своем нашумевшем интервью журналист Олег Кашин обронил фразу, что «по факту национальные наши республики — это фарш, который не проворачивается назад». Однако едва ли с этим можно согласиться. Постепенно фарш все-таки таки проворачивается назад, главное – не останавливаться на полпути. Можно вспомнить, что без шуму и пыли была свернута популярная в 1990-е годы практика заключения договоров о разграничении полномочий между российскими субъектами и федеральным центром. Последний договор такого рода, заключенный с Татарстаном, истек в 2017 году и не был продлен. А между тем, в российской Конституции (ст. 11 п. 3) прямо сказано, что федеративные отношения регулируются как на конституционной, так и на договорной основе. Вдумайтесь: нарисованные на большевистской коленке национальные республики, которые никогда не были самостоятельными государствами, наделены правом решать, какую часть своего суверенитета им делегировать, а какую – нет. Тем не менее, это право пока удалось замести за ковер, но рано или поздно республики – если они продолжат свое существование – опять захотят им воспользоваться.
Далее, под нажимом Москвы из республиканских конституций исчезли наиболее одиозные пассажи, граничащие с сепаратизмом. 7 июня 2000 года Конституционный суд РФ признал, что положения о суверенитете республики Алтай, содержащиеся в ее основном законе, противоречат федеральной Конституции.
7 июня того же года в другом постановлении Конституционный суд объявил незаконными похожие статьи в конституциях еще шести национальных республик. Одна из таких упраздненных статей, например, провозглашала Северную Осетию «суверенным государством, добровольно входящим в состав Российской Федерации». Другая статья объявляла Татарстан «субъектом международного права», законы которого имеют верховенство над общероссийскими. Все эти эксцессы были ликвидированы, но если не уничтожить сам корень проблемы, то где гарантии, что в момент политического обострения подобные утверждения вновь не вернутся в республиканские конституции и не начнут претворяться в жизнь?
Недавно был сделан еще один шаг в сторону ликвидации национальных республик – я имею в виду отмену обязательного преподавания языков «титульных» народов. Собственно, возможность устанавливать государственные языки до сих пор оставалась одной из немногих реальных прерогатив, отличающих республики от областей и краев. Однако в 2017 году по республикам прокатилась волна прокурорских проверок, в ходе которых были выявлены факты принуждения школьников к изучению национальных языков под видом родных, а летом 2018 года Госдума приняла поправки к закону «Об образовании», которые закрепили возможность выбирать в качестве родного русский язык. Тем самым из рук руководства республик был вырван единственный реальный инструмент влияния на языковую политику. Интересно, что даже такой бастион этнофедерализма, как Татарстан, был вынужден молча проглотить эту горькую пилюлю: несмотря на отдельные выступления депутатов местного госсовета, руководство республики так и не осмелилось на какие-либо демарши. Отсюда видно, что возможности республиканских элит к сопротивлению сейчас находятся на минимальном уровне, и грех было бы этим не воспользоваться для окончательного добивания этнофедерализма.
Образно выражаясь, сейчас пациент – Российская Федерация – находится в состоянии наркоза, усыпленный одурманивающим дыханием стабильности. Операция по удалению национальных республик, если у Москвы хватит смелости и дальновидности начать ее в ближайшие два-три года, может пройти довольно безболезненно. Конечно, будут митинги и выступления, но это ничто по сравнению с теми проблемами, которые национальные республики принесут в нестабильный период политического транзита. Иногда создается впечатление, что действующая власть рассматривает такую возможность. Например, Валентина Матвиенко, спикер Совета Федерации в 2016 году заявляла о необходимости укрупнения регионов. И, может быть, прав Максим Шевченко, когда говорит, что «в федеральном центре есть проект по упразднению национальных субъектов — не только на Кавказе, но и по всей России»?
Теоретически, возможны два решения, позволяющие выправить этнофедералистский перекос. Одно из них, радикальное, предполагает одномоментное переобустройство федерации на новых началах – например, слияние всех российских субъектов в некие новые территориальные единицы, вроде тех 14 макрорегионов, которые недавно предложило выделить Минэкономразвития. Однако это потребует переписывания первой главы Конституции, где содержится упоминание о национальных республиках. Между тем, изменить эту главу может только Конституционное собрание (ст. 135), а у нас до сих пор не принят закон, который бы регулировал правила его созыва.
Но есть и второе, мягкое решение – а именно, ликвидация этнофедерализма по кусочкам. Этот механизм уже был успешно опробован в 2004-2007 гг., когда шесть национальных автономных округов были объединены с соседними краями и областями. Таким путем с карты России исчезли, например, Коми-Пермяцкий и Усть-Ордынский Бурятский округа – и вряд ли об этом кто-то пожалел, включая населявшие их коренные народности. Точно так же можно упразднить и целый ряд национальных республик. Вряд ли жители бедной Хакасии (ВРП на душу населения в месяц – 29 000 руб.), 81% населения которой составляют русские, проголосуют против того, чтобы их объединили с соседним Красноярским краем (ВРП на душу населения – 53 000 руб.). Такой нищий анклав как Адыгея с 63% русского населения и подушевым ВРП, равным 17 000 руб., так и просится, чтобы его слили с Краснодарским краем (ВРП на душу населения – 31 000 руб.).
Список таких кандидатов на ликвидацию можно продолжать довольно долго, если учесть, что в 13 из 26 национально-территориальных образований в составе РФ русские образуют большинство, еще в 5 ни одна этническая группа не пользуется преобладанием, и только в 8 национальных республиках представители титульного этноса составляют более половины населения. Поэтапная ликвидация национально-территориальных субъектов за счет их слияния с соседними регионами помогла бы если не полностью избавиться от этнофедерализма, то, во всяком случае, перевести эту проблему из разряда глобальных и локализовать ее на уровне отдельных трудных случаев, вроде Татарстана, Тывы и ряда северокавказских республик.
Прекрасная Россия будущего
Отдельно стоит подчеркнуть, что ликвидация этнофедерализма отнюдь не означает ликвидации федерализма как такового. Напротив, Россия остро нуждается в децентрализации. Неправильно, когда большая часть налогов, собираемых в регионах, отправляется в центр, и уже оттуда перераспределяется в виде дотаций и прочих межбюджетных трансфертов. Неправильно, когда в Москве деньги тратятся на снос крепких кирпичных пятиэтажек, в то время как провинция задыхается от аварийного жилья. Широкая автономия при принятии решений, свобода регионального законотворчества помогли бы ликвидировать этот перекос, создать привлекательные инвестиционные условия на местах, предотвратить отток экономически активного населения. Но не хотелось бы, чтобы расширение полномочий регионов в то же время привело к засилью этнократий, к наступлению на права русских под прикрытием разговоров об интересах «титульных» наций. Вот почему ликвидация национальных республик – это один из важных шагов на пути к здоровому федерализму.
В перспективе на смену национально-территориальному советскому оливье должна придти симметричная федерация из равноправных и экономических самодостаточных земель (краев), созданных исключительно по территориальному принципу. Конечно, отдельные теоретики предлагают поступить наоборот - поднять области и края до статуса республик: хотел же Эдуард Россель сделать из Свердловской области Уральскую республику. Конечно, таким образом асимметрия тоже будет устранена. Но переделка областей в «русские республики» нисколько не поможет 10 миллионам русских, которые сейчас проживают на территории национально-территориальных субъектов. Наоборот, это только усугубит их положение. «Иван, у тебя есть своя республика, вот и вали туда». Глупо было бы отказываться от части русской территории из пиетета перед большевистскими границами. Вместо того, чтобы создавать отдельные «русские республики», статус русской нации можно было бы зафиксировать, например, в преамбуле к обновленной конституции единого федеративного государства. В конце концов, сказано же в действующей конституции Удмуртии, что эта республика реализует «неотъемлемое право удмуртской нации на самоопределение». Почему бы и русским не взять эту формулировку на вооружение, тем более что в удмуртов в Удмуртии всего 28%, а в России русских, как уже было сказано – 83%? Но это, разумеется, дело далекого будущего. Сейчас главное – оказывать давление на власть и добиваться того, чтобы процесс ликвидации этнофедерализма был запущен как можно раньше.
Источник.
Об авторе.
======================================================================================
Больше всего меня поражает у националистов державного толка способность менять местами причины и следствия. Русские националисты конца 19-го - начала 20-го века были уверены, что надо сильнее давить все национальные движения в РИ, железной дланью русифицировать Кавказ, Украину, Среднюю Азию, Польшу, Финляндию, и вот тогда-то Империя станет истинно великой и могучей. Совершенно не понимая, что эти национальные движения являются не более чем реакцией на твердолобую национальную политику, которую они же и задавали в то время.
Украинские националисты последних лет ничуть не лучше. Они искренне верят, что если бы Крым и Донбасс активнее украинизировали, то Украина давно стала бы "єдиною країною". За редкими исключениями галицких националистов изоляционистского толка. Но те, как видите, прямо призывали весной 2014-го отказаться от Крыма, Донбасса и даже юго-востока в целом: "мой призыв к Майдану, возможно, кого-то шокирует, но он будет таким: Юго-Восток, да свидания", пишет львовянин Остап Дроздов 3 марта 2014-го.
Теперь вот подтягиваются очередные альтернативно одарённые - новоявленные русские имперцы. И ничему их не научил ни пример Российской Империи, ни находящийся прямо перед глазами пример Украины. Отказываться от части территорий РФ, как Остап Дроздов от юго-востока Украины, они тоже не собираются. Благо, вождь нации, вроде как, на их стороне: рассказывает об атомной бомбе, заложенной Лениным под "здание, которое называется Россией". Советский Союз она уже развалила, рванув в 1991-м. Самое время теперь обезвредить хотя бы мины замедленного действия, заложенные под РСФСР/РФ.
Короче говоря - ждём-с...
P.S. Да, кстати. Меня тут упрекали, что о создании СССР сегодня не вспомнила. Но я уже писала два года назад, что об этом думаю.