События в Хабаровске и пандемия дают богатую пищу для размышлений сетевым аналитикам. Так, например, вчера «Новые Известия» опубликовали алармистский пост Вадима Жартуна, а сегодня с подобным же заявлением выступил Анатолий Несмиян: «Хабаровский протест (вне зависимости от того, с каким практическим результатом он завершится - скорее всего, с никаким) выявил, а если быть точнее, подчеркнул принципиальную проблему режима. Он (режим) не может реагировать на протестные выступления в провинции привычным сплошным террором, как в столицах. Во-первых, потому что классовый и социальный состав карателей в столицах и провинциях принципиально отличается - в регионах это преимущественно местные жители, а вот в Москве и Петербурге - в значительной мере "лимитчики" за исключением спецподразделений. Соответственно, разная реакция личного состава на происходящие протесты. Поэтому в особо кризисных ситуациях надежность местных правоохранительных органов с точки зрения организации массового террора выглядит для Кремля сомнительной. А потому приходится десантировать в регион карателей из-за его пределов. Так было в Ингушетии, в Екатеринбурге, летом прошлого года в Москве - где наличных сил для разгона буквально нескольких тысяч протестующих оказалось недостаточно. Во-вторых, столицы будут держать любой ценой, поэтому террор в отношении даже одиночных пикетов будет вестись до самого конца, пока каратели гарантируют выполнение любых, включая и преступных, приказов. В этом смысле жестокость по отношению к мирным протестующим будет неадекватно высока, и если потребуется бить женщин в печень - будут бить. Стрелять - тут вопрос сложный, пока до этого, к счастью, не доходило, но ситуация деградирует, и возможно все. С регионами ситуация иная - но именно в регионах и возможно применение оружия на поражение раньше, чем в столицах. Просто потому, что возможностей для нелетального удержания обстановки существенно меньше. В политическом поле режим не в состоянии вести диалог с населением. Он попал в парадоксальную ситуацию, созданную им самим - разговаривать, по большому счету, ему не с кем. У всех без исключения протестов, проходящих сейчас в стране, нет явной оргструктуры, нет лидеров. Не потому что нет, а потому, что их в режиме нон-стоп выкашивают. А потому даже если вдруг проблему можно решить переговорами - то разговаривать не с кем. Вести же диалог на площади ни один из нынешних не способен. Примеров выхода на улицу к протестующим нет. И, видимо, не будет - эту публику к такому не готовили. Дегтярев не просто так не выходит к протестующим, хотя вообще-то говоря, позиция у него вполне выигрышная: однопартиец Фургала вполне мог заговорить зубы и надавать массу обещаний - но не может. Не учили. Не было никогда такой необходимости. А потому он просто не в состоянии выйти к людям. Собственно, поэтому режим не будет вести диалог ни по какому, даже самому простейшему вопросу. Он будет либо игнорировать, сколько сможет, либо давить. Разговаривать - исключено. Что, понятно, обстановку не разряжает, а наоборот, лишь усугубляет. И с каждой новой итерацией, с каждым новым протестом пружина ненависти (причем взаимной) будет только сжиматься. Хабаровск уже продемонстрировал - люди сходу начинают выдвигать строго политические лозунги, так как прекрасно понимают - содержательного разговора по проблемам, которые и вывели их на улицу, не будет. Другой вопрос, что политические требования пока не конвертируются в политические действия - нет организационной структуры протеста. Она может появиться (и скорее всего, появится) в ходе событий, подобным хабаровским - то есть, продолжительным и растянутым во времени. Когда у людей будет возможность провести первичную низовую самоорганизацию. Но даже у зародыша подобной организации немедленно возникнет вопрос о стратегии действий. Просто ходить по улице и выкрикивать лозунги у местной администрации бессмысленно - требуется результат. Думаю, что понимание этого появится, и появится быстро. Результат политической борьбы - это всегда власть. Пусть и параллельная, пусть незаконная, и даже нелегитимная. Но политика - это именно борьба за власть, так как только власть дает возможность решать задачи. Ничего другого человеческая цивилизация не придумала - это естественный механизм разрешения проблем. Как именно будет развиваться обстановка после того, как в регионах начнут создаваться стихийные органы самоуправления (пусть даже они и будут ориентированы не на власть как таковую, а на решение вполне конкретных задач), сказать сложно. Но именно это станет качественным переходом к совершенно иной ситуации, к которой режим однозначно не готов, и на которую ему так или иначе, но придется отвечать. Ответить масштабным нелетальным террором он не сможет - по причинам, указанным выше. Рискнет ли он на террор уже по-настоящему, со смертями и настоящими карательными экспедициями вроде тех, которые проводил царский режим после революции 1905 года, или ему придется импровизировать, вынужденно начав передавать полномочия региональным элитам - это и есть ключевой вопрос. Оба решения фатальны для режима, но каждый по-своему. Причем выбор делать придется, и сделав его, переиграть ситуацию уже не получится. Думаю, что осень-зима этого года будут накапливать взрывной протестный потенциал, тем более, что в сентябре будут выборы в ряде регионов, в которых могут произойти "неожиданности". К весне катастрофа режима будет носить уже более масштабный характер, а потому где-то к этому времени стоит ожидать серьезное обострение. Мы уже находимся в сюжете катастрофы. Обратного хода нет. Не стоит питать иллюзии и надеяться на то, что на дворе всего лишь системный кризис. Эту стадию мы уже прошли. О ней теперь можно только мечтать. Первая точка экстремума в любом случае проявится быстро, а вот в зависимости от того, куда именно после нее свернет развитие событий, можно будет моделировать дальнейший ход происходящего. Пока системный игрок на поле один - это режим. Первая бифуркация либо разрушит его системность, либо создаст еще одного системного игрока - стихийные структуры самоуправления на местах (за которыми немедленно, хотя и неявно, встанут региональные элиты). Это и есть тот выбор, который будет сделан в ходе идущей катастрофы. Таких выборов будет несколько - возможно, три. В зависимости от того, куда именно свернет катастрофа, можно будет понять, какой будет вторая бифуркация и когда ее примерно можно будет ожидать...»
