Возвращение депортированных народов: планировалась ли межнациональная конфликтность?
Ушедший 2020 год изобиловал юбилеями, связанными с национальной политикой и национальным строительством в Советской России, а затем и в Советском Союзе, конечно же, не свободных от ошибок и драматических сюжетов, во многом обусловленных суровыми и жестокими обстоятельствами военного времени. При этом любые общественно-политические процессы желательно рассматривать с позиций историзма, а не сегодняшнего «послезнания», зачастую конъюнктурно-поверхностного и политически мотивированного.
Известно, что одной из болезненных тем советской истории, использовавшихся для расшатывания внутриполитической стабильности в эпоху «перестройки», стала депортация в 1944 г. некоторых народов (в частности, Крыма и Кавказа) в Среднюю Азию и Казахстан. В частности, широкий резонанс получила опубликованная в 1987 г. повесть Анатолия Приставкина «Ночевала тучка золотая», отмеченная Государственной премией и впоследствии экранизированной.
Впрочем, пристальное и зачастую небеспристрастное внимание к сталинскому периоду советской истории до некоторой степени исключало объективное изучение последующего периода, включая реабилитацию репрессированных народов и возвращение большей части из них к местам прежнего проживания. Так, в ходе празднования в 1960 году 43-й годовщины Октябрьской революции Хрущёв и иже с ним заявляли о том, что
«…извращения ленинской национальной политики, допущенные в период культа личности, ликвидированы за последние пять лет. Многие народы и народности вернулись в братскую семью советских народов».
Аналогичные пассажи содержались в материалах президиума ЦК партии, адресованных в декабре того же года местным руководящим партработникам в восстановленных национальных автономиях. В этих материалах отмечалось и завершение к концу 1960 года возвращения ранее депортированных народов и восстановление автономного статуса территорий их исконного проживания. Впрочем, это не касалось «невозвращаемых» крымских татар, немцев Поволжья и турок-месхетинцев.
Однако в указанных официальных реляциях не упоминались антирусские и – тогда еще подспудно – антисоветские эксцессы при организации процесса «обратного» переселения. Между тем, такие эксцессы были предсказуемы, но для их предотвращения надлежащих мер намеренно не принималось…
По оценке Мюнхенского Института по изучению истории СССР и Восточной Европы (1971 г.), «репрессии против многих наций в СССР – даже несмотря на их последующую реабилитацию – ускорили формирование нелегальной националистической оппозиции внутри СССР. А со временем она подспудно охватила весомую часть руководства восстановленных при Хрущёве национальных автономий. В дальнейшем это может привести к параличу правящего режима в стране. Но о таких последствиях Сталин с его окружением не задумывались, полагая, видимо, что править они будут вечно». Несмотря на то, что процессы дезинтеграции в «позднем» СССР развивались по несколько иному сценарию, тема «национальных» репрессий также сдетонировала, прежде всего, на Северном Кавказе. Достаточно вспомнить о принятии почти 30 лет назад, в апреле 1991 года Верховным Советом РСФСР Закона «О реабилитации репрессированных народов», предполагавшего, среди прочего, и территориальную реабилитацию. По мнению председателя совета Правозащитного центра «Мемориал» Александра Черкасова, хотя упомянутый законодательный акт принимался с благими намерениями, изначально в нём были заложены зёрна будущих конфликтов: «Попытка выполнения одного из пунктов этого закона, а именно пункта о территориальной реабилитации, не могла не привести к конфликту». Закон породил много точек напряженности, так как возвращение территорий стало невыполнимой задачей, полагает другой правозащитник, Ян Рачинский.
Возможно, многих проблем удалось бы избежать в случае более тщательного анализа событий 60-65-летней давности, оказавшихся, за исключением редких публикаций в федеральных и местных СМИ, по большей части под спудом забвения. Между тем, в процессе «хрущевской» реабилитации народов в 1955-58 гг. к политическим и социальным эксцессам приводили зачастую те же факторы, которые дали знать о себе уже и в «перестроечную» пору на рубеже 1980-х – 1990-х годов.
Во-первых, на места проживания депортированных этносов в 1944-54 гг. вселялось, преимущественно русское и русскоязычное население. А во-вторых – к концу 1950-х годов включительно по нескольку раз перекраивались границы сперва упразднённых, а затем восстановленных национальных автономий. К примеру, четырежды менялись границы Ставропольского края, трижды – Карачаево-Черкесии и Чечено-Ингушетии, причём границы многих из них расширялись, в порядке компенсации, на 15-25%, за счет ряда районов сопредельных областей и краёв РСФСР.
Границы республик Закавказья по «Атласу офицера», 1947 г.
Между тем, 65% территории упразднённой в 1943 г. Карачаевской автономной области перешло к Грузинской ССР. Меньше известно, что необходимость возврата этих земель создаваемой Карачаево-Черкесской автономной области (в составе Ставропольского края) стала немаловажной причиной «просталинских» манифестаций почти по всей Грузии в 1956 году.
Отправной точкой в повальной реабилитации стал Указ Президиума Верховного совета СССР 17 сентября 1955 г. «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.», 65-летний «юбилей» которого прошёл практически незамеченным. И уже со следующего месяца амнистированные граждане почти всех выселенных национальностей (кроме корейцев и крымских татар) начали возвращаться в места исконного проживания. А в 1956-58 гг. гриф «неблагонадёжных» и потому выселенных, включая крымских татар, был снят указами высшего законодательного органа, предусматривавшими также восстановление большинства упраздненных в 1930-х-1940-х гг. национальных автономий.
Но куда возвращались реабилитированные?
Поначалу власти регионов, с территорий которых осуществлялось выселение, противились восстановлению прежних автономий и возвращению депортированных. Особенно активными здесь были власти Грозненской (существовала в 1944-56 гг.) и Астраханской областей. Первая в середине 1940-х годов расширена вплоть до Каспийского моря, а вторая получила свыше 80 % территории Калмыцкой АССР, после восстановления которой в 1956 г. Астраханская область сократилась почти на 2/3.
Однако более важный аспект состоит в почти повсеместном отсутствии для возвращающихся граждан жилищного фонда и подготовленного социально-бытового обустройства; с запозданием решались вопросы их трудоустройства. Так, в 1956-58 гг. в Чечено-Ингушетии (в 1957-м восстановленной в прежних границах) только треть возвратившихся получили новое жилье и трудоустройство, а в балкарском регионе Кабардино-Балкарии и в Калмыкии этот показатель был менее трети.
На Западной Украине реабилитированным «бандеровцам» с решением тех же вопросов повезло несравнимо больше, ибо с 1954-55 гг. в руководящих структурах СССР преобладала, а с конца 50-х – доминировала связанная с Хрущёвым и Брежневым бывшая партгосноменклатура Украинской ССР. Однако на Северном Кавказе аналогичным вопросам уделялось, мягко говоря, недостаточное внимание. Потому в Чечено-Ингушетии наиболее активно разрастались столкновения между вселёнными в середине 1940-х – начале 1950-х гг. русскими и русскоязычными гражданами и прибывающими чеченцами и ингушами.
Кроме того, восстановленной Чечено-Ингушетии в 1957-58 гг. были переданы некоторые равнинные районы Ставрополья и Северной Осетии; «позабыли» урегулировать принадлежность некоторых районов в приграничье ЧИ АССР и Дагестана, что также усиливало межнациональную напряженность. И по сей день отголоски давних споров периодически дают о себе знать между Махачкалой и Грозным, Владикавказом и Магасом…
Только за 1957 год в Чечено-Ингушетию прибыло свыше 200 тыс. чел., что существенно превышало цифры, предусмотренные четырехлетним планом переселения. Это создавало серьезные проблемы с трудоустройством и обеспечением жильем. К тому же – массовое приобретение оружия, круговая порука, убийства на почве кровной мести, изнасилования, нападения на жителей республики, представляющих другие национальности. В результате запугивания, при полном попустительстве республиканских властей в течение 1957 года за пределы ЧИАССР выехали 113 тысяч русских, осетин, аварцев, украинцев и граждан других национальностей. Апогеем же стали массовые протесты в августе 1958 года русских жителей в Грозном, сопровождавшиеся попытками штурма здания обкома партии и сопровождавшихся стычками с чеченцами и ингушами.
Грозненский обком КПСС буквально забрасывал ЦК КПСС обращениями с просьбой временно приостановить массовое возвращение чеченцев и ингушей ввиду неподготовленности социально-бытовых условий для «возвращенцев», нерешённости организационно-бытовых вопросов. Отмечалось также, что в противном случае неизбежны межнациональные конфликты с их возможным перерастанием в антисоветские выступления.
Грозненские эксцессы, были погашены военной силой, но случившееся заставило Москву активнее развивать экономику и социальную сферу восстановленных национальных автономий. Поэтому по темпам роста промышленности, сельского хозяйства и жилищного строительства Северный Кавказ лидировал по РСФСР в начале 60-х – конце 70-х, причём лидером по многим показателям стала Чечено-Ингушетия.
Но обратной стороной упомянутых событий, как и более мелких конфликтов в других восстанавливаемых национальных автономиях, стал постепенный «исход» оттуда русских и русскоязычных.
Что касается турок-месхетинцев и крымских татар, то первым разрешили возвращаться в Грузию только в конце 80-х. Однако в силу ряда факторов вскоре подавляющее большинство их них, по целому ряду причин, переехали в Турцию, на Северный Кавказ и даже…вернулись в Узбекистан.
Наконец, 21 апреля 2014 г., после воссоединения Крыма с Россией, Президент РФ подписал Указ «О мерах по реабилитации армянского, болгарского, греческого, крымско-татарского, немецкого народов и поддержке их возрождения и развития» (представители этих народов выселялись из Крыма вкупе с местными татарами). Здесь заметим, что, хотя первые аналогичные решения по крымским татарам были ещё в начале 1960-х годов, в них предписывалось всячески сдерживать переселение крымских татар в Крым. Кроме того, реабилитированные народы в период «оттепели» и позже репатриировались обратно без возвращения утерянного или отобранного властями имущества в период депортации и, как правило, без каких-либо компенсаций.
Таким образом, предугадать психологические последствия такой реабилитации, как и того, что ей предшествовало, было нетрудно. И неудивительно, что в дальнейшем, по мере ослабления позиций союзного Центра, сперва подспудный, а с началом «перестройки» едва скрываемый антисоветский национализм охватил руководство и околовластные элиты едва ли не всех восстановленных автономных республик и областей. Яркое тому подтверждение трагические события в Чечне на рубеже 1980-х – 1990-х гг., приведшие к кардинальному изменению этнического состава населения республики.
Алексей Балиев
Использованная литература
«Сталинские депортации 1928-1953. Документы», М., «Материк», 2005 г.
Матвеев О.Русский бунт в Грозном