"Презумпция виновности". Почему Кавказ остается лидером по числу террористических преступлений?
Генпрокуратура России опубликовала данные о преступности по регионам России за 2020 год. Последние четыре года показатели держатся примерно на одном уровне – около двух миллионов зарегистрированных преступлений. Примерно 10% из общего числа правонарушений приходятся на Москву и Московскую область. Регионы Северного Кавказа показали сравнительно низкий уровень прироста общей преступности по сравнению с предыдущим годом.
Самый высокий показатель у Ингушетии, где, по данным Генпрокуратуры, рост преступности составил 6%. В Дагестане этот маркер дошел почти до 4%. В Краснодарском крае и Карачаево-Черкесии число правонарушений увеличилось примерно на 2,5%, на Ставрополье – на 1%.
В Адыгее, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии и Чечне уровень общей преступности, если верить официальной статистике, снизился: от минус 17% в Чечне до минус 1% в Кабардино-Балкарии. Для сравнения: количество регистрируемых преступлений в Санкт-Петербурге в 2020 году выросло на 26%.
Помимо этого, на Северном Кавказе наблюдается довольно низкий уровень преступности относительно числа местных жителей. В Чечне на 100 тысяч человек приходится немногим более 200 зарегистрированных преступлений. В Ингушетии этот показатель несколько больше – около 370, а в Дагестане он доходит до 450.
В Кабардино-Балкарии, Адыгее, Северной Осетии, Краснодарском и Ставропольском краях ситуация хуже – там на 100 тысяч местных жителей приходится от 850 до 1 000 преступлений. Но это все равно ниже среднероссийского показателя, достигающего без малого 1400 правонарушений на 100 тысяч человек в год.
Терроризм без терактов
Несмотря на относительно благополучную ситуацию с общей преступностью на Северном Кавказе в сравнении с другими субъектами России, обстановка с преступлениями террористического характера предстает в несколько менее выгодном свете для региона.
В Дагестане за 2020 год зарегистрировано более 700 преступлений такого рода, что составляет почти треть всех преступлений террористической направленности в стране.
На Чечню приходится более 140 таких преступлений, на Кабардино-Балкарию – более 110, на Ингушетию – почти 100. В остальных республиках и краях Северного Кавказа речь идет о цифрах ниже сотни. В Адыгее Генпрокуратура зарегистрировала 19 преступлений террористического характера. К примеру, в Москве насчитали более 100 такого рода правонарушений.
"Популярность" таких преступлений объясняется тем, как Генпрокуратура трактует понятие террористическая деятельность. В эту статистику включаются террористические акты, включая захваты заложников, организация и участие в незаконных вооруженных формированиях, вовлечение в такую деятельность, публичные призывы к осуществлению терактов или их оправдание. Сюда же относятся заведомо ложные сообщения об актах терроризма – например, о взрывных устройствах в общественных местах.
Исходя из этого, признание судом в апреле 2021 года жителей Дагестана Нурудина Абдуразакова и Рустама Кокешова виновными в переводе денег боевикам в Сирию тоже попадет в статистику Генпрокуратуры о преступлениях террористического характера.
Абдуразаков и Кокешов независимо друг от друга пересылали деньги своим землякам, находящимся в Сирии. При этом Абдуразаков делал это из Дагестана, а Кокешов – из Москвы. Соответственно, первый попадет в статистику преступности по Дагестану, а второй – по Москве или области.
Презумпция виновности
Уголовные дела по статье о финансировании терроризма для жителей Северного Кавказа – не редкость. Они стали следствием того, что сотни и, возможно, тысячи выходцев из северокавказских республик в 2014–2017 годах выехали на территории, контролируемые в тот период времени ИГ и другими повстанческими организациями в Сирии и Ираке. Многие из уехавших воевали против сирийских войск Башара Асада. Поскольку Москва поддерживает режим Асада, все, кто сражался против него, автоматически попадают в списки террористов.
Даже если жители Северного Кавказа перечисляют средства своим родственникам или друзьям не по религиозным соображениям, им все равно грозит статья "Финансирование терроризма". С другой стороны, в суде, конечно, трудно доказать, исходя из чего именно те или иные люди переводят деньги выехавшим на Ближний Восток землякам. Сообщения о приговорах по таким делам указывают на то, что обычно российские суды исходят в подобных случаях из презумпции виновности.
Другой важной статьей, существенно пополняющей официальную статистику преступлений террористической направленности, является "Оправдание терроризма".
19 апреля военный суд в Ростове-на-Дону приговорил к году колонии общего режима жителя села Майского Северной Осетии Ислама Тимурзиева. 30-летнего уроженца Владикавказа признали виновным в публичных призывах к осуществлению террористической деятельности, публичном оправдании терроризма и пропаганде терроризма. Поводом для уголовного дела стали комментарии Тимурзиева, оставленные им в одной из социальных сетей 21 марта и 8 ноября 2019 года. Эксперты посчитали, что записи содержат лингвистические и психологические признаки оправдания террористической деятельности.
Низкие показатели общей преступности на Северном Кавказе сочетаются с распространенностью правонарушений террористической направленности. Частично это связано с объективными показателями, частично – с тем, как учитываются определенные действия граждан правоохранительными органами.
Из-за того, что на Ближнем Востоке остается немало российских граждан, вероятность новых дел по статье о финансировании терроризма довольно велика. Кроме того, экстремистские идеологии, вероятно, будут побуждать людей на неприемлемые для российских властей комментарии в соцсетях. Северный Кавказ, переживший две войны и множество терактов, до сих пор остается главным "поставщиком" уголовных дел по террористическим статьям.