Дмитрий Дробницкий: Иностранные бренды «извернутся» ради работы в России

Западные компании не хотят терять российский рынок и

уходить, поэтому выкручиваются и ищут местных управляющих. Об этом рассказал

российский политолог-американист, публицист, сотрудник проекта «Русская идея»

Дмитрий Дробницкий в эксклюзивном интервью корреспонденту международной

редакции Федерального агентства новостей.

 — Дмитрий, как можно охарактеризовать действия

компаний, приостановивших свою деятельность на территории Российской Федерации?

С чем им самим придется столкнуться в первую очередь?

 — Сейчас достаточно сложно оценивать, по каким

планам или причинам делают те или иные телодвижения бренды, включая бренды, как

продуктовые, так и зонтичные. По каким причинам они сокращают, приостанавливают или пытаются

реорганизовать свою деятельность на территории России. Надо понимать, что

зачастую хорошо известные бренды давным-давно принадлежат уже не тем хозяевам, кто

владел ими 20 лет назад.

Вообще, ситуация на

российском рынке сейчас турбулентная, во всяком случае для многих западных компаний,

которые здесь работали. Основная тактика сейчас — не попасть ни под какой

огонь. Постараться сделать так, чтобы вроде бы и отношения не разорвать, и

рынок не потерять, и под санкции не попасть, и под осуждение тоже. Дело все в

том, что нынешний глобальный рынок никаким таким рыночным законам не

подчиняется, решения приходится принимать на критическом уровне.

Кроме того, понятно, что

в ближайшие два-три месяца ситуация будет продолжать оставаться в достаточной

степени неопределенной, вот все и затаились несмотря на то, что многие просто

фиксируют убытки, в том числе нефтяные компании, энергетические и т.д.

 —

Действительно ли иностранные компании собираются покинуть рынок?

 — Первое, что они попытались сделать, это

минимизировать свои риски по всем направлениям. Но со временем, я думаю в

течение уже ближайших недель, им какую-то стратегию придется выбирать, потому

что — либо их на рынке заместят, либо многие из них просто-напросто попадут под

внешнее управление, либо они столкнутся с другими последствиями. В общем, им

придется что-то делать.

Хорошо компаниям так называемого

«хай-тека», они стараются по максимуму вывезти в том числе даже сотрудников IT-сферы куда-нибудь заграницу, по-быстрому, всякими

коридорами, пытаются свой бизнес эвакуировать отсюда представительства,

сократить присутствие персонала в офисе, в общем, спрятаться. А вот компаниям,

которые участвуют в производственной сфере, им довольно-таки тяжело лавировать.

Большинство из них что называется «приостановили свою деятельность».

Ясно, что сейчас пока

руки правительства до этого не дошли, но обязательно дойдут в течение ближайших

недель, так что им придется определяться —либо они с какими-то очень и очень

серьезными убытками уходят, либо им придется как-то реорганизоваться, чтобы

остаться здесь работать. В противном случае они просто рискуют попасть под

внешнее управление.

 — Что будет

происходить с брендами одежды, заявившими о закрытии своих магазинов в России?

 — Что касается брендов одежды, спортивных брендов

и т.д., у них ситуация такая — они могут закрыть свой бутик, но на деле контролировать

поток своих товаров, конечно, не могут. В регулярной ситуации, когда все

хорошо, скажем «доковидные» годы — какие-нибудь 2017-18-19 гг. там да, там примерно

80% потока товара было под контролем. Но даже при этом 20% их собственных

товаров на тех фабриках, где все это дело

заказывается (а фабрики расположены отнюдь не там, где штаб-квартиры), все равно поставлялись не только под другими лейблами,

но и собственно под лейблами этих же фирм, в

самые разные страны, включая Россию.

Сейчас ситуация вообще

грозит выйти из-под контроля. Особенно, учитывая возможные развития действий российских

властей в области патентного законодательства, авторского права и т.д. Они

вообще рискуют потерять контроль над производствами, например, в Турции или

Южной Америке, а также на территории бывших советских республик, потому что там

тоже швейные предприятия расположены и все

прочее.

 — Получается,

вынужденно приостановившие под давлением собственных правительств деятельность

на территории России, иностранные компании сами оказались в непростом

положении?

 — Общая ситуация, казалось бы, довольно

эффективная, когда ты деньги хранишь в одном месте, налоги платишь в другом,

производишь в третьем, продаешь на четвертых рынках — она казалась очень

хорошей, с точки зрения издержек. Но, когда нужно контролировать

компанию, а вместе с ней сам продукт и

логистику, выяснилось, что, во-первых, это ломает цепочки снабжения, как только

происходит что-нибудь, вроде COVID-19. А во-вторых, когда случается

вот такого рода санкционная ситуация, то получается, что можно вообще потерять

контроль над потоком самого продукта, который вы производите. Вы можете потом

сколько угодно обращаться, как сейчас модно на Западе, в лигу сексуальных

реформ за восстановлением справедливости, но товары будут течь своим чередом.

И поэтому идет активный

поиск, не желая дожидаться внешнего управления со стороны правительства России, они хотят передать управление здесь неким местным компаниям, которые могли бы

руководить бизнесом. Таким образом, иностранные бренды будут как бы чистенькими

— в России не работают, а бизнес по-прежнему существует.

 — То

есть эти компании ищут возможность любым способом сохранить свой бизнес в

России?

 — Первое что они сделали

— это сообщили, что сотрудников не увольняют. По идее если бы уволили, очевидно

же, вот вам и армия недовольных. Однако весь топ-менеджмент тут же отправится в

тюрьму за нарушение Трудового кодекса и соответствующих статей Уголовного

кодекса. Причем наложение штрафов влечет за собой арест имущества и прочее.

Поэтому «Макдоналдс» и IKEA решили всем пока

платить зарплату.

Ну это просто на их

примере, на мой взгляд, это два самых ненужных предприятия

на территории России, но надо понимать, что бесполезны они с точки зрения

конечного продукта. А с точки зрения того, как они встроены в цепочки

снабжения, на них работают десятки тысяч предприятий по всей России. То есть компании приостанавливают

деятельность, говорят — ребят, у нас форс-мажор — введение санкций, деятельность

властей, допустим, США и т.д. — пункт 7 или 8 обычно в коммерческом контракте.

На первом этапе достаточно, что

они зарплату платят, но на втором все скажут, а

что это вы нас на бок кладете? Может это совсем и не форс-мажор? Достаточно

двух-трех решений судов, что на территории Российской Федерации ничего такого

не действовало. Это же не иностранная фирма, это российская фирма, российское

юридическое лицо с полным иностранным участием всего-навсего, а иной раз и с

небольшой долей. То есть они подчиняются российскому законодательству. Российские

власти никакой запрет на деятельность, допустим,

ООО «МакдональдсРУС» не налагало, с какого перепугу

вы взяли и закрылись? Почему вы расторгли контракт? Платите неустойку.

Неустойки нет, значит, в отношение вас вводится внешнее управление, поскольку у

вас имущества нет. И это через суд вполне можно сделать.

 — Иными

словами, все эти иностранные компании могут лишиться своего бизнеса, попав под

внешнее управление властями РФ?

 — Судя по всему, они эту ситуацию поняли, но,

поскольку экономика сейчас находится в ручном управлении, до этого пока просто

руки не дошли. Я думаю, многие иностранцы уже включились в этот процесс. Они

ищут сейчас или пытаются самостоятельно создать некие

местные компании, какие-то вновь слепленные ООО, которые возьмут на себя управление

их активами. Все будет ими контролироваться, будет какой-то двойной договор с

их топ-менеджментом, но они будут делать ровно все то же самое, что делали эти.

Но называться это будет уже не «Макдоналдс», а какой-нибудь просто «Общепит».

Как только они начнут

рушить цепочки снабжения и валить набок местные предприятия, к ним придут и

введут местное управление. Хорошо или плохо будут управляться — это будет

зависеть от кадрового состава. Но лишиться всего компании совершенно точно не

могут, поэтому кто из них наиболее умный, те и будут действовать именно так.

А насчет одежды, весь

этот «брендовый ширпотреб» к лету появится напрямую из Турции, Индонезии и

Мексики. Потому что бренды могут контролировать свои фабрики, только когда объем

заказов превышает их выпускную способность. Поскольку за два предыдущих «ковидных»

года уже ситуация изменилась, то и контроль над производством снизился. И все

это появится, сшитое на тех же фабриках в том же качестве, не отличишь — один в

один, просто одно официально сделано, а другое неофициально, на том же

оборудовании, из тех же материалов. И сделать с этим бренды не смогут ничего.

 —

Получается, мир легкой промышленности стремительно входит в стихийное

каперство?

 — Реально огромная компания, огромный небоскреб,

допустим, принадлежащий Reebok где-нибудь в США,

этот офис может хоть опиться кофе или виски, но они ничего с этим не сделают,

там нет прямого контроля. Они в этом здании ничего не производят, у них даже технологии

как таковой уже нет. Все лекала, все технологии давно

находятся в других странах. Это вам не процессор, это все-таки вещи гораздо более простые.

И такие прецеденты уже

были в истории, в самом начале 2000-х годов. Его назвали «кризис контрафактов»,

и даже мы как-то к этому вопросу подключились слегка. Такая вещь, которую мало

кто сейчас вспоминает, но контрафактный кризис — это когда крупнейшие бренды

ширпотреба потеряли контроль практически над половиной своего товарооборота. В целом

они контролируют не более 80%, что там после COVID-19 случилось, я не знаю, возможно, что меньше уже.

 — Следуя

этой логике, любители брендов могли и раньше покупать далеко не оригинальную

продукцию в официальных магазинах?

 — Расскажу Вам одну историю. В стародавние

«доковидные» времена, был я в Италии. Ехали мы на машине и зашли в супермаркет

перекусить. А там распродажа. Купил я себе итальянские джинсы. Пришел в

гостиницу, собрался их надеть, чтобы пойти на ужин в новых крутых джинсах,

снимаю этикетку, а там на ярлычке написано «Made in

Tajikistan». Понятно, что таджикские товарищи будут шить

итальянские джинсы для нас. И если модницам нужно, чтобы там был какой-то лейбл,

то лейбл изготовят. А бренды в погоне за

снижением издержек полностью потеряли контроль над товарными потоками.

Кстати, неизвестно еще

сколько шьется в России. Если вы пойдете в какой-то бутик, вам расскажут, что это качественная

одежда, сшитая где-нибудь в волшебном Средиземье, а на деле вполне может

оказаться тот же Таджикистан.

В целом понятно, что

помимо серьезной перестройки экономики, которая во всем мире произойдет, мы,

конечно, увидим еще очень много грустных глаз, которые как-то странно себе

представляли вообще, что такое бренд.

 — Так

все же в России они шьют или в Таджикистане?

 — Вот я знаю, что в United Colors

of Benetton

сотрудникам было не только запрещено рассказывать, где производится одежда, но

и смотреть на шильдики. Прямо написано было в приложении к трудовому договору.

Вполне возможно, что часть из них сшита в Африке, а часть может быть где-то и в

Иваново. Я этого не исключаю. Иваново активно работает.

Вопрос-то на самом деле

очень серьезный. Я думаю, что часть иностранцев, в том числе и в этом бизнесе,

постараются переложить каким-то образом все в другую корзину. Тут же вопрос в

том, что это уже давно им не принадлежит. Это не высокоточное оружие, это не

компьютеры, даже не «айфон». Легкая промышленность устроена принципиально иначе,

чем приборостроение, машиностроение, электроника и т.д. Там один раз лекала на

фабрику попали — все! Вы уже через два года, например, можете научиться шить

лучше, чем в оригинале.

 — Что

Вы можете сказать по ситуации с брендами электротехники?

 — Из электроники на российском рынке решил

остаться, например, Samsung. Samsung сказал — а мы не уходим, мы работаем. Причем

правительство Южной Кореи отдельно практически в ультимативной форме под

угрозой перекрыть поставки микросхем памяти всему миру, потребовало, чтобы их

рынок остался, и им сказали — работайте. Ну так вот, они заключили контракт с

контейнерными перевозчиками, которым последовало политическое решение не везти

ничего в Россию. Есть «Samsung

Россия», и есть Samsung с производством в Южной

Корее, который сейчас бегает и ищет, где бы найти контейнерные перевозки, чтобы

до России все это добросить.

Рассматриваются всякие

безумные схемы — не буду рассказывать, но они довезут свой товар. Потому что у

них в том числе стоят фабрики, они пообещали губернаторам областей, где

находятся их фабрики, не останавливать производство. Я бы на месте всех этих

брендов поступил бы также.

 — А что

нас ждет в продуктовой сфере?

 — Помните, как нам рассказывали, что в России

никогда не будет пармезана? Я понимаю, конечно, что в южной Италии пармезан

вкуснее, чем в России. Но за два-три года в России появилось немереное

количество сыров. В результате итальянцы по той же самой схеме были вынуждены сюда

заходить, везти к нам специалистов, оборудование, все на свете и здесь что-то

делать, иначе они окончательно бы потеряли этот рынок.

Кстати, «Барилла» — тоже

зонтичный бренд. Они решили, что ни в коем случае не хотят потерять

товарооборот, поставщиков пшеницы, не хотят потерять на рынке свое присутствие,

поэтому они всячески изворачивались под теми санкциями, которые были в 2014

году введены. Обратите внимание, что те хитрые итальянцы, которые сюда зашли,

до сих пор здесь что-то производят. Это единственный флажок, который вы можете

найти на продуктах питания, там до сих пор итальянский флаг. Это практически

политическое решение было принято благодаря позиции целого ряда итальянских

бизнесменов. И сейчас тоже извернутся. А не извернутся, ну тут ничего не

поделаешь.