Почему переучреждение Украины – крупнейшая проблема современности
Максим Артемьев о том, какой в будущем будет соседка России.
Специальная военная операция на Украине длится почти месяц. И чем дольше она продолжается, тем больше вопросов задается о том, какой будет соседка России? И как будет осуществляться управление на занятых территориях?
Попытка создать Харьковскую народную республику заглохла в самом начале, хотя и наделала немало переполоху. Начатая «война флагов», когда в одних городах остаются жовтно-блакитные, в других они заменяются российскими трехцветными, только дезориентирует обозревателей, ибо также оставляет в неведении относительно дальнейших планов, также как история с введением рубля в ряде районов.
Максим Артемьев
Прежде чем рассмотреть варианты будущего устройства, необходимо посмотреть – а что же Украина как государство и украинцы как народ представляют из себя, как они сложились?
Хотя лозунг единой Украины усиленно продвигался все тридцать лет независимости, на самом деле, страна состоит, подобно тришкиному кафтану, из очень разных лоскутов, и была сшита на живую нитку. Начнем с того, что собственно украинский этнос до 1945 год был разъединен. Большая часть его проживала в России, причем не только в границах будущей УССР, но и гораздо дальше - и на Кубани, и на нижней Волге, и под Воронежем, и даже на Дальнем Востоке и в Сибири, куда усиленно переселялись украинцы до 1914 года. Другая часть украинцев проживала в Австро-Венгрии.
Карл I - последний император Австро-Венгрии.
Национальное самосознание сильно колебалось в зависимости от района проживания, в той же Австро-Венгрии русины Венгрии (нынешнее Закарпатье) сильно отличались от русинов Галиции. При этом Львов был польским городом, центром польской культуры. Кто-то считал себя русскими, кто-то именно «русинами» - народом самим по себе, а часть интеллигентов продвигала идею об их общности с малороссами по ту сторону границы под общим названием «украинцы», основываясь на общности языка и происхождения.
Существовало множество этнографических групп – лемки, гуцулы и т.д. Также имелось немало территорий со своей историей и спецификой – Гетманщина, Слобожанщина и т.д. Украинский язык дробился на множество диалектов. До начала XIX века «Украина» как понятие ограничивалась частью нынешних северных и центральных территорий. Энциклопедия Брокгауза и Ефрона писала в соответствующей статье: «часть Европейской России, крайне неопределенная по объему…» и добавляла: «границы земель, которые были известны под именем «украинных», трудно определить, тем более, что название это не было устойчивым и в разное время обнимало собою неодинаковое пространство». По Полесью не имелось четкого барьера между украинцами и белорусами, что в 1939 привело ко множеству споров при проведении границы между двумя республиками после включения бывших польских земель.
Светлейший князь Григорий Потемкин-Таврический. Именно под его руководством в 18 веке началось массовое освоение Новороссии.
Но после присоединения степей Северного Причерноморья, получивших название «Новороссия», началось переселение украинских крестьян на эти южные земли, где они селились вперемешку с еврейскими колонистами, немецкими, болгарскими, греческими, молдавскими, сербскими и т.д. При этом украинский элемент доминировал, что и послужило впоследствии отнесению этих земель к УССР.
Евреи составляли большинство городского населения во множестве городов и местечек. Крым заселяли татары, крымчаки, караимы, греки, армяне, итальянцы, великороссы. Одесса была пересечением множества культур.
Вопрос об украинстве до революции особой роли не играл. Все это были русские земли, территория Российской империи, и никто с этим не спорил. Кто-то считал, что русский народ един и состоит из трех ветвей – великороссов, малороссов и белорусов, кто-то настаивал на там что это три разных народа. Гоголь думал, что украинцы неотъемлемая часть русских, Шевченко – наоборот.
Тарас Шевченко и Николай Гоголь.
Все это были схоластические споры, в рамках империи уживалось великое множество народов, и идея украинской даже не то, чтобы самостоятельности, а автономии, разделялась лишь кучкой мечтателей, никем всерьез не воспринимаемых. О Петлюре или Ленине, носившихся с мыслью украинской независимости, знало ничтожное количество их поклонников. Никому бы и в голову в 1916 году не пришло, что Одесса – это украинский город, настолько это дико прозвучало бы.
Но революция все перевернула, Россия погрузилась в хаос, и в обстановке безвластия, единственное, за что хватались, был национализм, так появилась Центральная Рада, быстро исчезнувшая и ничем не управлявшая, но прецедент был положен. Потом власть в России взяли большевики, которые и нарезали из нее по настоянию Ленина советские республики, в том числе, Украинскую. Причем в максимально широком виде – с той же Одессой, Донбассом и т.д. Ленину с одной стороны было не жалко - все равно вся власть находилась у большевиков, и национальные границы особой роли в реальной политике не играли, а с другой это представлялось ему крайне важным политически для пропаганды, мол, пускай угнетенные во всем мире видят, как мы умеем подавлять национализм большой нации во имя амбиций нации малой.
В 1939 Сталин прирезал к УССР Волынь и Галицию, в 1940 – Северную Буковину и Южную Бессарабию, а в 1945 – Закарпатье. Закончилось все в 1954 хрущевской передачей Крыма, уже по хозяйственным и административным соображениям.
В результате получилось государство (а оно было именно таковым – даже со своим представительством в ООН, плод ленинско-сталинской национальной политики) в котором проживали люди, которых в реальности мало что объединяло. Не было ничего общего между донецким шахтером, крестьянином из Львовщины, продавцом из Одессы, моряком из Севастополя и рабочим из Харькова. Особенно это проявилось после 1991 года, когда стало можно открыто говорить о своих предпочтениях. Бандера абсолютно ничего не значил для Донбасса, Крыма или Одессы. Точнее, он был им прямо враждебен, но его пытались навязывать как общенационального героя.
Оттого восстание 2014 года - в ответ на переворот в Киеве – было неизбежным. Крым, Донбасс, Одесса, Харьков взорвались. Что-то Киеву удалось подавить, что-то нет. Донбасс и Крым удержались, поскольку их идентичность особенно сильно отличалась, напомним, что еще в 1994 в Донецкой и Луганской области прошел референдум о статусе русского языка, и в том же году жители Крыма избрали пророссийского Юрия Мешкова президентом.
Крымская весна, 2014 год.
Сегодня разговоры о федерализации Украины получили актуальность. При распаде центральной власти власть, как было отмечено выше, переходит на места. Уже сейчас Херсон, Мелитополь, Бердянск, по сути, живут своей собственной жизнью. И там протекают противоречивые процессы – действуют и старые власти, и пытаются сорганизоваться новые, и работает российская военная администрация.
В Херсоне, например, создан Комитет спасения, куда вошли как представители местной номенклатуры, оттертые от власти, так и бывшие активисты «русской весны». В Мариуполе был арестован прежний мэр, а в Херсоне он продолжает работать. В Бердянске вообще двое/троевластие.
По каким же контурам, может быть организована новая Украина, если примут план федерализации/автономизации? Видится появление следующих исторических регионов – по образцу Франции. Сами собой напрашиваются Галиция, Волынь, русинская республика в Закарпатье, Северная Буковина вокруг Черновцов – они выделяются четко.
Далее могут быть образованы Киевщина (Среднее Поднепровье), Слобожанщина. Остальное может образовать собой Новороссию – от Одессы до Запорожья. Отдельно можно выделить центральный четырехугольник Полтава-Черкасы-Елизаветград-Екатеринослав.
Понятно, что если будут выделять исторические регионы (пока это только фантазия), то с учетом ныне существующих границ областей. То есть, Волынь – Волынская и Ровенская, Галиция – Львовская, Ивано-Франковская и Тернопольская и т.д., как это делается во Франции, где сохраняются границы департаментов при включении в исторические области.
Крым, понятно, никто не вернет, а вот с Донбассом история посложнее. ДНР-ЛНР сами по себе существовать не смогут, либо будут влачить жалкое существование. Соответственно, перспектива у них одна – или присоединение к России, или возвращение в денацифицированную Украину, но уже в особом статусе. Будет, условно говоря, Украина Олега Царева или иного твердо прорусского политика, с соответствующими изменениями в конституции, то возврат не будет выглядеть необычным.
Что касается вариантов «народных республик», - Херсонской, Харьковской и так далее, то это выглядит несерьезно. Украина как их ассоциация вряд ли состоится – можно ли представить себе Львовскую народную республику?
Но вот что действительно может случиться, так это полное включение Украины в состав России, на что намекнул уже Владимир Путин, говоря о ее возможной потери государственности. И при таком раскладе все идеи о федерализации и автономизации окажутся уже невостребованными.
Напротив, тогда будут актуальным проявляющиеся уже сегодня идеи о межграничном сотрудничестве, как между Херсоном и Крымом, например. А оно жизненно необходимо, скажем, в контексте Северо-Крымского канала. Об этом говорит уже председатель крымского парламента Владимир Констнтинов. Кстати, и на это уже обратили внимание, до революции в состав Таврической губернии входили как сам полуостров, так и прилегающие степи Причерноморья, - большая часть современной Херсонской области. Но здесь мы забегаем далеко вперед, вступаем в область чистых предположений.
Повторим в заключение – Украина очень непросто устроенная территория, со множеством региональных культур, традиций и обычаев. В ней сложная языковая ситуация, национальное самосознание сильно травмировано резкими и частыми политическими перепадами, начиная с краха СССР, оттого оно неопределенно и неустойчиво. Поэтому задача послевоенного восстановления и переустройства территории представляется крайне и крайне трудной.