Сальвадорцы обменяли свои права на неуверенную безопасность

По состоянию на февраль 2024 года в Сальвадоре на условиях чрезвычайного положения содержится более 75 000 человек. В сочетании с примерно 30 000 человек, официально содержащихся там в заключении, общее число составляет около 2 процентов всего населения Сальвадора, находящегося за решеткой. Это делает Сальвадор самым большим количеством заключенных в мире на душу населения.

Опасности, с которыми сталкиваются люди в тюрьмах Сальвадора, огромны. Задержанные сталкиваются с риском недоедания, отсутствия элементарных гигиенических материалов, отсутствия доступа к критически важным лекарствам или медицинской помощи, а также пыток. В условиях чрезвычайного положения заключенные полностью отключаются от связи, что означает отсутствие свиданий с родственниками, телефонных звонков или почты. Небольшое количество правозащитников и информационных агентств поделились историями, документирующими ужасные условия в тюрьмах, однако мало что было сделано для борьбы со злоупотреблениями.

В начале 2024 года я проводил исследование в Сальвадоре, рассматривая различные аспекты отката демократии и чрезвычайного положения. Один из собеседников, общественный деятель недалеко от Сан-Сальвадора, пожелавший остаться неназванным из соображений безопасности, рассказал о случае, когда мать уже арестованного члена банды сама была арестована и подвергнута пыткам полицией. Полиция показала задержанному сыну фотографии пыток матери, в одном случае сняв видео и отправив его другому сотруднику исправительного учреждения, который охранял сына, пытаясь заставить его назвать имена других членов банды в обмен на освобождение матери. В конечном итоге мать была убита в тюрьме, а ее тело не доставлялось семье несколько дней. Семья устроила похороны в открытом гробу в знак протеста против пыток со стороны государственных деятелей — у матери отсутствовал глаз, его ударили, словно дубинкой.

Побочным ущербом в условиях чрезвычайного положения стали женщины-члены семей мальчиков и мужчины, вовлеченные в банды. Собеседница из Апопы рассказала, что видела, как бабушек, матерей и подруг бывших членов банды арестовывали и заключали в тюрьму. Когда люди увольняются, они часто теряют любую работу, которую имели, из-за риска нанять на работу кого-то с уголовным прошлым. Мало того, что эти люди могут быть повторно заключены в тюрьму в любое время в рамках чрезвычайного положения, работодатели также могут быть арестованы за их трудоустройство, поскольку полиция утверждает, что они также участвуют в бандитской деятельности.

Об этом рассказал другой собеседник, владелец механического цеха в Сан-Сальвадоре. Он нанимает молодых людей, ранее участвовавших в бандах, обеспечивая им столь необходимый доход, поскольку они начинают новую жизнь вдали от незаконных источников доходов. Глядя на земляной пол, окруженный деталями автомобилей, он рассказал о своем аресте и недельном заключении, когда началось чрезвычайное положение. «Меня освободили только по милости Божией и моих детей, которые пошли просить меня об освобождении. Теперь я практически больше не выхожу за пределы магазина или дома из-за страха быть арестованным». Он рассказывает мне, что его самый преданный сотрудник, чей брат был убит полицией несколькими годами ранее, также был арестован, когда началось чрезвычайное положение, и с тех пор о нем никто не слышал.

Для любого человека, который хочет оставить бандитскую жизнь позади, теперь существует новое препятствие: найти второй шанс без конституционных прав, приостановленных в соответствии с исключительным положением. Общественный организатор, с которым я разговаривал, прокомментировал: «Всех этих маленьких детей воспитывает какой-то случайный проблемный дядя или двоюродный брат-алкоголик, потому что оба родителя находятся в тюрьме. Многие из запертых — родители, а для детей нет никакой защиты».

Экономический ущерб, нанесенный рабочему классу, трудно переоценить. Старшей дочери в одной семье пришлось завести себе старшего парня, чтобы выжить. Сопровождение — сопровождение — это стратегия выживания для девочек и женщин, и оно становится все более распространенным в Сальвадоре наряду с более вопиющими формами секс-работы.

Когда я разговаривал с активистами Движения жертв чрезвычайного положения (MOVIR на испанском языке), одна женщина, чей партнер находится в заключении, рассказала, что мужчина постоянно пытался заставить ее переспать с ним, говоря: «Я знаю, что ты не у тебя сейчас есть деньги или кто-нибудь, кто защитит тебя». Тем временем ее дочь-подросток дважды отбивалась от попыток похищения со стороны полицейских в форме, которые в некоторых случаях выкупали людей обратно их семьям после их похищения или задержания для выполнения квот на аресты. В обоих сценариях полиция и солдаты расширили применение насилия среди гражданского населения. В частности, женщины и девочки чрезвычайно уязвимы перед этими формами государственного насилия.

Так являются ли сальвадорцы в большей безопасности в условиях чрезвычайного положения? Это зависит от того, кого вы спрашиваете. Транспортники обычно сообщают об уменьшении страха перед вымогательством из-за пересечения территорий конкурирующих банд в течение рабочего дня. Представители среднего и высшего классов также сообщают, что чувствуют себя в большей безопасности, поскольку они более защищены от хищнической полиции и военного насилия, чем их коллеги из рабочего класса.

Сальвадорцы из рабочего класса также могут наслаждаться вновь обретенной безопасностью — пока они сами не пострадают. Сотрудник одной НПО в Сан-Сальвадоре рассказал, как женщина, которая годами продавала лепешки в своем районе, была в восторге от первого месяца чрезвычайного положения. «Мне не нужно платить банде четвертак каждый раз, когда я хочу перейти улицу! Я заберу эти деньги домой», — кричала она после первых нескольких недель массовых арестов в 2022 году. Но несколько недель спустя она прошептала своему клиенту: «Вы знаете, в какую правозащитную организацию я могу обратиться за помощью? Моего внука арестовали, и я не знаю, что делать. Он невиновен!»

План Букеле по обеспечению безопасности в Сальвадоре, возможно, завоевал общественное мнение благодаря почти полной монополии на средства массовой информации. Но для людей, которые уже сводят концы с концами, ощутимые выгоды гораздо менее очевидны. Одного агрессора обменяли на другого.

В короткометражном произведении Урсулы Ле Гуин 1973 года «Те, кто уходят из Омеласа» цену за более широкое общественное благосостояние платит один несчастный человек — ребенок, запертый вне поля зрения, едва выживший и лишенный всего права. Ребенка пытают в частном порядке, но жители Омеласа знают, что это происходит от их имени. Обычные омеланцы, наслаждаясь музыкой и праздником своей очаровательной жизни, соучаствуют в пытках ребенка, принимая это как цену, которую кто-то должен заплатить, чтобы сохранить счастье большинства.

За безопасность некоторых в Сальвадоре платят те, кто был задержан на условиях чрезвычайного положения, а также их семьи и общины. Лишь горстка недоброжелателей готова, выражаясь языком Ле Гуин, уйти от Омеласа и выразить свое несогласие. Многие правозащитники и представители общественности, с которыми я разговаривал, сказали, что хранят молчание либо из-за признательности за политику Букеле, либо из-за страха быть обвиненными в выражении оппозиции.

Какая цена слишком высока, чтобы заплатить за личную безопасность? В Омеласе пытки одного человека стоили благополучия многих. В Сальвадоре избиратели отправили в тюрьму 2 процента населения — и пожертвовали своими общими человеческими и конституционными правами — ради неопределенного будущего.