Абу Вася ибн Стася. Елистратов Владимир
С Омаром я встречался три раза в жизни: в Москве, в Вифлееме и в Тунисе. Надеюсь, когда-нибудь мы встретимся в четвертый.
Омар Аль-Хаттаб – палестинец. Интеллигентный, худенький, в очочках. В очочках – две насмешливые шоколадки. Как и полагается, иссиня-черный брюнет. Мой ровесник, может, года на три-четыре постарше.
Когда-то давно он был студентом в Алжире и учил русский язык у моего отца в Советском культурном центре. Выучил очень хорошо. Говорит чисто, без акцента. Местами даже лучше, чем я. Палестинцы вообще способные к языкам.
Омар приехал в Москву, поступил в аспирантуру строительного института. Разумеется, быстренько женился на русской девушке, голубоглазой блондинке Свете.
Света Аль-Хаттаб, в девичестве Пчелкина, ровно через девять месяцев после свадьбы родила Омару двойню – Бухана и Давуда.
Омар закончил аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию, что-то про градостроительство в условиях горной местности, и уехал с семьей в Израиль, вернее – на палестинскую территорию Западного берега реки Иордан, на свою исконную родину, в город Вифлеем. В самую что ни на есть горную местность. И стал там строить.
Перед отъездом из Москвы он пригласил нас с отцом и мамой в гости. Света приготовила мусахан. Это такая жареная курица, аутентичное блюдо Западного берега.
Посидели, поговорили. Трехлетние Бухан и Давуд, русые сероглазые крепыши, на берберском ковре молча и вдумчиво гоняли паровозик. Играла арабская утробно-магическая музыка. Мой отец сказал:
- Ну, Хаттабыч, приедешь еще к нам в Союз?
- Конечно, приеду… Только я не Хоттабыч, я скорее Башарыч. У меня отец – Башар.
- Приезжай, Башарыч.
- Приеду.
И не приехал. Что понятно. Шел мутный 1991 год. Туманной России было не до палестинцев.
Омар периодически писал, звал в гости. Потом, когда появились мобильники, большие и пафосные, как бюстгалтеры пятого размера, звонил на мобильник. Поздравлял нас аккуратно всех с нашими днями рождения.
Прошло лет двенадцать-тринадцать. Я оказался по работе в Израиле. Позвонил Омару. Тот обрадовался:
- Приезжай к нам в Вифлеем! Ты где?
- В Иерусалиме.
- О! Это всего лишь десять километров от нас. Я за тобой заеду.
- Да ладно… Я и сам…
- Станиславич… Не возражай. Сегодня воскресенье, я свободен. Отель?
- Амбассадор.
- Через час спускайся вниз.
Омар почти не изменился. Ну, немного поправился. Появилась легкая паутинка седины.
- Как отец?
- Стареет. А так ничего, бодренький. А как твои?
- Лучше не бывает. Замечательный у тебя отец… Слушай. Домой не приглашаю: у нас там страшный беспорядок. Переезжаем. Сейчас заедем в ресторан, потом по городу погуляем. Хорошо?
- Хорошо.
- Ресторан Абу Ели. «Абу» - это значит «отец». «Ели»… В общем почти твоя фамилия. Немножко интимной ампутации.
В ресторане нас уже ждали Света, Бухан и Давуд. Света стала, как это обычно случается с русско-палестинскими женщинами, что называется, женщиной в теле. Отчего еще больше похорошела.
Бухан и Давуд, такие же серьезные и сосредоточенные, как на берберском ковре, превратились в шатенов с нежными черными усиками.
Омар:
- Ну, что, по мусахану?.. за встречу… Поностальгируем? Вино рекомендую наше, палестинское – Надим Мерло. Не против?
- Всецело за.
Опять же: посидели, поговорили, повспоминали. Я спросил:
- Куда, ребята, переезжаете?
Света:
- Скорее даже - уезжаем. В Тунис. Башарыча приглашают. Деньги дают хорошие. А мы с Буханом и Давудом Омарычами – в качестве прицепа.
- Хороший прицеп… Качественный.
- Стараемся.
Погуляли по Вифлеему, посетили что полагается. Вечером Омар отвез меня в отель.
- Ну… до встречи в России? – сказал я.
- Или в Тунисе… Иншалла.
- Да, как Бог даст.
Прошло еще лет десять. И, как вы догадываетесь, мы встретились в Тунисе. Правда, с одним Омаром. Света в это время отдыхала на Кипре. А дети были в Париже. Учились в Сорбонне.
Мы сидели, два матерых бывалых седых перца, в ресторане Эль Али, пили вино Гранд Патрон и ели фельфель махчи. Это такие сладкие перцы, начиненные мясом, то есть что-то вроде нас с Омаром, только не седые. Гранд Патрон шел галопом. После второй бутылки:
- Нет, ты мне скажи, Башарыч, когда ты все-таки приедешь в Россию? А?.. Ты же русский, можно сказать…
- Приеду когда-нибудь, Станиславич… Да что ты мне все, Станиславич: Башарыч, Башарыч… Мы друг друга знаем уже четверть века, а ты даже не знаешь, как меня зовут.
- Как это - не знаю?.. Все я знаю. Омар Башарович Аль-Хаттаб ты.
- Темнота! Пушкин сказал: мы ленивы и не любопытны. То есть вы, русские…
- Это Пушкин в другом смысле сказал…
- Пушкин сказал во всех смыслах. Меня на самом деле знаешь, как зовут?
- Как?
- Слушай внимательно, ленивая и нелюбопытная темнота.
- Слушаю внимательно, о учитель.
- Меня зовут: Абу Бухан Абу Давуд Омар Ибн Башар Ибн Давуд Ибн Бухан Ибн Сулейман Ибн Анвар Ибн Мухаммад Ибн Муса Ибн Закир Ибн Кандиль Ибн Шукри… горе мне!.. дальше не знаю… Аль-Хаттаб.
Я звонко икнул Гранд Патроном:
- Ни фига себе колбаска!..
- Мало того, ты даже не знаешь, как тебя самого зовут, о несчастный?
- А как меня зовут?
Омар иронично посмотрел на меня своими хитрыми шоколадками из очков:
- Ты Владимир, так?
- Такее не бывает…
- Твоего старшего сына зовут Данила. Так?
А младшего Василий. Так?
- Ну. Не тяни колбасу за бантик, ибнабука…
- Отец твой – Станислав. А его отец – Владимир. А как звали отца отца твоего отца?
Я задумался. Через минуту:
- Николай… кажется.
- Хорошо. А отца отца отца твоего отца?
Я опять задумался.
- Не знаю.
- Безобразие! Ну, ладно… Отец по-арабски – Абу, сын – Ибн. Ну, и как тебя зовут на самом деле, по большому счету, манкурт несчастный?
- О, Господи!..
- Слушай же, как тебя зовут… Твое полное имя такое: Абу Данила Абу Василий Владимир Ибн Станислав ибн Владимир Ибн Николай Елистратов.
Я метафизически пригорюнился над тарелкой остывшей фельфель махчи:
- А у тебя, ибнабуха, колбаса длиннее моей получилась…
- Ну, мы тоже не всегда всю колбасу всем показываем, но знать-то ее надо…
- Надо… А Светку твою Пчелкину как зовут?
- У них проще. Дочь по-арабски – бинт. Отца ее зовут Геннадий. Значит: Светлана бинт Геннадий. И хватит с нее.
- А фамилия «Пчелкина» где?
- А зачем ей ее фамилия? У нее моя есть. Да и то не обязательно. Женщину украшает скромность.
- Украшает. Пока женщина Востока паранджу в пионерском костре не оприходует… А моя жена, значит… Анна бинт Юрий? И все?
- Все. Коротко и ясно.
- Да-а-а… Мудрый вы народ, палестинцы. До определенных обстоятельств… Вот тебе и «Волька ибн Алеша»…
После Туниса мы списывались несколько раз. В семействе Аль-Хаттабов все было благополучно.
Потом начались кризисы, пандемии. Последнее время на Ближнем Востоке вообще все не так, как надо. Попытался недавно написать Омару. Почта заблокирована. Будем надеяться на лучшее. Иншалла! Как Бог даст.
А я вот зато теперь, благодаря Аль-Хаттабам, знаю, кто я такой. На самом деле.
Я – Абу Вася Ибн Стася. Это если изъясняться короткой колбасой…