«Отмыкайте погреба – гуляет нынче голытьба»

Родилась эта книга, можно предположить, как бы случайно. Московский историк Аркадий Мурашев в мемуарах князя Сергея Волконского – театрального, общественного деятеля и критика, исследованием жизни которого занимается, нашёл упоминание о том, что в 1917 году в Борисоглебске возникла «маленькая газетка», где Сергей Михайлович активно печатался. В эмиграции он писал: «В них жизнь момента сказывается с большей яркостью, чем та, на которую способна моя память».

В 2009 году биограф Волконского занялся изучением уездной прессы года, ставшего переломным в истории России, разрозненных, увы, подшивок старых газет в Российской государственной библиотеке и Государственной публичной исторической библиотеке России. Эссеистика Сергея Михайловича, прежде неизвестная исследователям Серебряного века отечественной культуры, была собрана и опубликована. Но материал, оказавшийся в распоряжении Аркадия Мурашева, требовал более обстоятельного изучения – и также заслуживал быть прочитанным другими.

Недавно борисоглебское издательство MDCXCVIII выпустило составленную им книгу «Борисоглебск-1917: от января к декабрю» – с подзаголовком «антология уездной прессы в зеркале воспоминаний князя С.М.Волконского». Тираж – 117 экземпляров. В предисловии описана история газет, выходивших в городе в короткий период свободы слова. «Борисоглебское эхо», «Родной край», «Республиканец», «Голос труда», «Факел», «Борисоглебская жизнь»… Уездные издания умирали порой через пару недель; но возникали новые. Отыскать удалось не все. Да и уже к 1920-му губернских историков не было под рукой полных комплектов. Видно, бумага ушла на самокрутки. Как и многие книги из библиотеки Сергея Волконского.

В антологии обращаешь внимание сначала на соседство объявлений: в январе «мыловарпрактик» И.Н.Разумов извещает, что научит всякого заочно варить мыло, и хвастается: «спрос на мыло, сваренное по моему рецепту – большой, прибыль 100-300 руб. в месяц». Значит, нехватка его в городе ощутима, приходится самим изворачиваться; но тем временем «Винно-гастрономический магазин Т.Д. И.С.Булгаков и А.И.Скляднев» получил балыки осетровые, севрюжьи, лососьи, икру зернистую, семгу двинскую…

Интересно, по какой цене, каков был спрос? Вместо сахара-песка обыватель получит по предложению городской управы и постановлению думы рафинад по полтора фунта на персону. В Алешках полиция пришла с обыском к председателю Алешковского и Никольско-Кобаньевского соединённых волостных комитетов Всероссийского земского союза Кириллу Сладкопевцеву.

Ищут неизданные речи думских депутатов, находят лишь подлинные стенограммы, отпечатанные в Государственной типографии. Автор корреспонденции намекает: обыску предшествовал, как водится, донос.

Сладкопевцев ещё появится в книге. Член партии эсеров, он возглавит уездный Совет крестьянских депутатов, а 22 октября 1917 года его изберут гласным уездного земства. Уже по этой дате можно понять: времени у него оставалось мало. Жизнь Сладкопевцева оборвётся в 1918-м.

Заметно, что в уезде было немало людей сходных взглядов, которые (очевидно, вынужденно) занимались «малыми делами» – кто в земстве, кто в гимназии, а кто и в качестве чиновника. Так, будущий соредактор газеты «Борисоглебские известия» и председатель Совета рабочих депутатов Степан Денисенко до 1917-го работал в уездном комитете о беженцах и занимался репетиторством. В феврале они вышли из тени. В их числе – купец Ефим Мягков, герой моей недавней статьи. В 1896 году этот человек активно участвовал в создании городской публичной библиотеки, вместе с женой пожертвовал 50 рублей, чтобы квартира для книгохранилища была нанята в центре города. На его деньги в 1911 году началось возведение Народного дома. А в юности он участвовал в студенческом кружке, находился под надзором полиции. В 1905-06 годах основал в Москве издательства «Колокол» и «Молодая Россия», выпускавшие социал-демократическую и эсеровскую литературу. В июле 1917-го Мягкова изберут городским головой. Времена наступали совсем тяжёлые; вряд ли в городе многое зависело от человека даже на такой должности. Хотя, наверное, когда принимал поздравления, посетило Ефима Дмитриевича чувство эйфории: дожил, всё оказалось не зря! А времени уже не было и у него.

Иных из тех, кто оказался ключевой фигурой в жизни Борисоглебска, расстреляют в ЧК через год-два. Что было с другими – вообще неизвестно.

Быть может, в каком-нибудь архивном деле удастся найти их упоминания. Благодаря составленной Аркадием Мурашевым книге вышли из небытия десятки людей и поселились в примечаниях: «Болгова М.Н. – член комиссии по Народному университету (с марта 1917). Её стихотворение «Наилучший врач» см. – Борисоглебское эхо. 1915. №83. 18 октября (воскресенье)»…

Недавно, кстати, довелось мне в Государственном архиве Воронежской области листать одно из дел Борисоглебского уездного исполкома времён Гражданской войны; на одной из страниц приказа Президиума исполкома от 16 марта 1919 года наткнулся на знакомую фамилию. Точнее, на две. В тот день 14-м вопросом слушали «копию телеграммы Центросоюза Ленину о неправильном решении дела об имуществе Мягкова». Решили «принять к сведению». Да, из этой информации можно делать какие угодно выводы. Фамилию человека, финансировавшего издательство «Колокол», вождь большевиков наверняка слышал. Но ведь неизвестно даже, о том ли Мягкове шла речь на заседании. Тем не менее этот документ – повод к новым поискам.

«День 1 марта прошёл спокойно, и ничто в нашем богоспасаемом городе не возвещало о развернувшихся петроградских и московских событиях.

К полуночи в Борисоглебске была получена первая агентская телеграмма Временного Комитета нового правительства». Полиция запретила эти телеграммы печатать. Но о столичных событиях скоро узнали все. На улицах появились конные патрули. Вот так же приходила революция во многие уездные городки России. Уже 3-го числа телеграммы о революциях выходят в свет (тиражом в пять раз больше обычного). «Обыватели собираются группами и уже не вполголоса и, не озираясь по сторонам, ведут разговоры на волнующую всех тему. Жмут друг другу руки. Поздравляют с новым правительством… Подъём небывалый! Лица у всех прояснились, глаза блестят радостью… Миновала тьма, блеснул луч света!». Следующие несколько дней в городе – митинги, парады, собрания. Члены Общества борисоглебской хлебной Биржи решают «ознаменовать освобождение Родины от самовластия бюрократии сбором средств для учреждения в г. Борисоглебске мужского ремесленного училища». Сообщения о грабежах кажутся чем-то мелким и поправимым. Впрочем, и этот вопрос земство пытается решать (среди активных участников собрания – Сладкопевцев и Волконский).

Кажется, вот-вот общество начнёт самоорганизовываться... В Чащино исполнительный комитет призывает «стремиться к искоренению самогона и суррогатов водки», постановляет организовать милицию и открыть постоянную читальню. «13 марта состоялось гарнизонное собрание г. офицеров, носившее сердечный характер… В речах ораторов звучал страстный призыв создать семейную атмосферу в солдатской жизни, во взаимоотношениях офицеров и солдат». Бывший исправник Ясинский опровергает в «Борисоглебских известиях» сообщение о том, что в его распоряжении состояло около десяти чинов тайной полиции: «Ни чинов тайной полиции, ни частных агентов у меня не было и никаких сумм на это я не получал, расходовать же свои средства ни желания, ни надобности не имел». Газета выражает сомнения и обещает разобраться.

Но всё больше сообщений о грабежах, убийствах, погромах, самосудах. «Подвыпившие солдаты, возвратившиеся с катания на лодке, отказались уплатить за катанье. В ответ на требование платы один из солдат, схватив кол, ударил им владельца лодки и разбил ему голову». «В ночь на 17 мая обокраден Преображенский собор». «В гимназии Товаровой ученик выпускного класса Семёнов, при получении аттестата, нанёс три удара по лицу преподавателя латинского языка». «Крестьяне сельца Никольского решили теперь же захватить эту землю в свои руки и поэтому сначала умышленно выгоняли скот на посевы арендаторов-крестьян, а в последнее время открыто заявили товариществу, что они отберут у него землю и имущество». «Зверски убит в своём имении землевладелец К.В.Летунов. Вместе с ним были убиты двое служащих, из них один мальчик». Апофеозом стало разграбление солдатами и горожанами (включая женщин и детей) винного склада.

Он начался 20 ноября, а затем вспыхнул пожар, в котором погибли люди. «Цистерны пылают, а внизу тысячи людей лезут в это пекло, как турки, на приступ. Из пробитых отверстий бьют горящие фонтаны – подставляют вёдра, наполняют их горящим спиртом и чем только можно тушат его. Струи обдают людей, которые, как живые горящие факелы, мечутся по двору, бросаются в первую попавшую лужу и снова лезут в огонь».

Историки предъявляют немало претензий к деятельности Александра Керенского и Временного правительства. Многие упрёки справедливы. Но велика ли была вина в дальнейшем кошмаре тех, кто после Февраля оказался у власти в уездных городах? Среди них были профессионалы и случайные люди, идеалисты и демагоги. А итог оказался для всех один. Их просто затоптали. Интересно свидетельство Волконского, отмечавшего недальновидные действия и зашоренность представителей новой власти, но признающего: иные готовы были преодолеть собственный догматизм. Дошло до того, что на земском собрании, где доминировали эсеры, князю доверили председательствовать.

Последнее газетное сообщение в антологии датировано 31 декабря: «По настойчивому требованию большевиков состоялись перевыборы объединённого Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Но, видимо, силы большевиков идут на убыль.

Им удалось провести в Совет всего только восемь человек, то есть меньше четверти всего состава».

Советская власть в городе будет установлена 30 января 1918 года.

Демонстрация горожан и частей Борисоглебского гарнизона в поддержку
Февральской революции. Март 1917г. Фото с сайта borisoglebsk.net

Источник: газета «Коммуна» | №88 (26732) | Среда, 8 ноября 2017 года