За что Израиль не любит Шагала

Егор Альтман – человек, деятельность которого одним предложением не опишешь. Он – владелец крупного рекламного агентства в Москве, создатель известной радиостанции Business FM и, председатель Общественного Совета Российского еврейского конгресса. Кроме того, Альтман коллекционирует современное искусство, продюсирует арт-проекты и занимается наследием своего отчима – известного художника Игоря Вулоха.

Два года назад Егор и его жена Кристина открыли в Москве галерею AltmansGallery, где стали проводить выставки, пользующиеся бешеным успехом – ведь на них можно было увидеть произведения Шагала, Пикассо, Матисса, Норштейна. А этим летом филиал AltmansGallery открылась в Тель-Авиве, и 10 ноября там стартует выставка Марка Шагала "Моя жизнь", где можно будет увидеть и купить литографии гения. За несколько дней до открытия Ольга Черномыс поговорила с Егором Альтманом о Шагале, Израиле и современном арт-рынке.

Егор, почему вы выбрали Тель-Авив? Вы израильтянин?

Да, я уехал в Израиль 10 лет назад. Вообще-то я должен был репатриироваться еще в девяностых, когда родители привели меня в кибуцный центр в Москве, с которым я несколько лет ездил в специальные детские лагеря и где изучил все традиции и праздники. Но тогда не случилось, а в 2008 году мы с Кристиной приехали в Израиль и проводим здесь несколько месяцев в году – сейчас будем еще больше, потому что открыли галерею.

Я была в вашей галерее на бульваре Ротшильда. На мой взгляд, она очень соответствует духу самого города, где все перемешано – времена, стили, страны. В огромном современном здании из стекла и бетона неожиданно обнаруживаются Шагал, Пикассо, Матисс. Это был специальный ход или случайно вышло?

Изначально у нас была идея нового дома. Ведь для галереи важны большие витрины, у нас выставлены произведения искусства, которые люди должны видеть, проходя мимо. А в Тель-Авиве больших витрин мало, в основном, все небольшое. Само здание – достаточно уникально: новый жилой небоскреб на границе двух исторических кварталов – Неве-Цедек и бульвар Ротшильда.

В этом году исполняется 130 лет Шагалу. И неожиданно выясняется, что Израиль полностью проигнорировал этот юбилей, единственная выставка – ваша. Удивительная история, вы согласны?

Казалось бы, Шагал – единственный, кто позиционируется во всем мире как еврейский художник. Вот спросите кого-нибудь: какой национальности был Модильяни? Ответят – итальянец или француз. А он же еврей. Или Марк Ротко – топовый, дорогущий художник – американец, а он вообще из Латвии. Или Хаим Сутин, чья большая выставка сейчас открылась в Москве в Пушкинском музее. В их творчестве нет еврейской идентичности, разве что какие-то элементы иудаизма.

Шагал же сделал чрезвычайно важную вещь. Раньше основная масса людей не пересекалась с евреями в силу закрытости общины. Многие считали их подозрительными: держатся вместе, странно одеваются, разговаривают на непонятном языке, наверное, что-то замышляют. И подтверждение тому – дело Бейлиса в России, книжки про сионских мудрецов, которые до сих пор где-то гуляют. Но Шагал этот мир открыл. Показал всем – вот как евреи на самом деле выглядят, как любят, ненавидят, радуются, плавают, летают. Они такие же, как и все мы. Их мир добрый. И получается, что Шагал – единственный художник в мире, который создал и развил этот образ хорошего еврея. Кроме того, он жил в Израиле, когда делал иллюстрации к ТАНАХу, он действительно работал здесь, причем по приглашению самого Дизенгофа. Несмотря на это, в Израиле, по сути, Шагала нет.

Ну а как же гобелены в Кнессете, картины в музеях?

Да, и еще витражи в синагоге больницы в Иерусалиме, куда водят экскурсии. Людям из России, из Европы кажется, что Израиль и Шагал сплетены вместе, но на самом деле нет.

Странно как-то…

Это не просто странно... С государственной точки зрения – неправильно, ведь Израилю очень не хватает позитивных новостей. Основные новости из Израиля – либо теракт, либо политические конфликты, и в гораздо меньшей степени что-то, связанное со старт-апами или наукой. Культурная жизнь Израиля не известна за рубежом, потому что количество израильских художников, популярных в других странах, очень ограничено. А тут такая уникальная возможность. Делайте год Шагала! Внучку его пригласите, которую беспокоит низкая популярность ее деда в Израиле. Устройте большую выставку, и евреи со всего мира, которые обладают великолепными коллекциями, дали бы его работы и сами прилетели бы. Об этом расскажут, это будет событие. Но уже ноябрь, а в Израиле полная тишина. По еврейскому календарю год уже прошел.

Почему так? Просто безалаберность или это связано с отношением к Шагалу?

- Я уверен, что связано. Потому что если юбилей будет у Реувена Рубина или у Гутмана – его не пропустят.

А что Шагал сделал не так с точки зрения Израиля?

Это интересный вопрос, но на него можно легко дать ответ. Что продается в израильских галереях больше всего? Это бесконечные пейзажи с оливами и натюрморты с анемонами. Израильтяне любят очень простые вещи – овцы, бабочки. Не поймите меня превратно – я дружу с Маей Кадишман и Дуду Герштейном. А Шагал с одной стороны очень простой – такая фигуративная абсолютная история, а с другой – у него полный сюрреализм, похлеще, чем у Дали.

Но он такой радостный, разглядывать детали его картин – настоящее наслаждение.

Мы с вами смотрим другими глазами. И для меня это было загадкой. Но теперь вижу такую логику: "Мы не Европа, мы сами по себе, у нас своя культура, свои художники, и даже из тех, кто называются евреями, нам важны лишь приехавшие сюда. А если не приезжал, а живет где-то там, в другом мире, то он не наш". Это не моя точка зрения, это проблема, о которой говорят.

В коллекции вашей галереи есть Шагал, Матисс, Пикассо, Уорхолл, Мураками. По какому принципу они выбраны?

По примитивному принципу уличной известности. Выходим на улицу, берем первого таксиста, даем список, просим отметить тех, кого знаешь. Потому что в любом сегменте рынка – будь то мыло, часы или мобильные телефоны – всегда есть три-четыре известных бренда. Люди покупают то, что знают. Например, в искусстве XX века Дали не лучший сюрреалист, и это легко можно проследить по ценам на его работы. Можно долго рассуждать на искусствоведческие темы, но Миро стоит значительно дороже, и Эрнст, и Магритт. Дали даже не в пятерке. Но он популярный художник, он любим. И понятно, что в этом списке есть разного уровня художники. Есть такие важные как Матисс и Шагал, но с Пикассо нельзя никого сравнивать, он вообще главный в этой компании.

Вы вообще не выставляете художников, которых не знает широкая публика?

Нет. И даже мой отчим Игорь Вулох, которого я очень люблю и чья большая коллекция есть у меня дома, в галерее не представлен. Мы работаем только с западными художниками. Может быть, вскоре, после окончания переговоров, у нас появятся Гутман и Яков Агам. Вы знаете, кто такой Агам?

Нет, не знаю

Ну что вы, на сегодня он главный в мире израильский художник. Живет он сейчас во Франции, а в Ришон ле-Ционе неделю назад открылся его музей. Его знаменитые кинетические работы можно увидеть в Тель-авивском музее искусств, самая большая представлена в фойе музея. Но далеко не все израильтяне знают своего главного художника. Агам невероятно популярен, его тиражные вещи в Нью-Йорке можно купить от тысячи долларов, его работами буквально заполонен Манхэттен. И Гробмана мы продаем тоже. Вообще, мы постоянно покупаем, расширяемся. Сейчас у нас появились работы Сони Делоне. Она еврейка, родом из Одессы, родители вывезли ее во Францию, она представитель той же Ecole de Paris, парижской школы художников, что и Шагал. Сегодня она – топовый художник, очень известный в мире. Вместе с мужем, Робером Делоне, они придумали стиль орфизм. Всего этого в России нет. Проблема в том, что музеи, на которых мы все воспитывались, заканчиваются коллекцией Щукина. Если есть Пикассо, то очень ранний – "Девочка на шаре", а все, что было позже, отсутствует. У меня даже родители – ни мама, ни отчим – известный художник, не знали, кто такая Соня Делоне. Только сейчас Мураками появился в Москве, а привезли его впервые в Москву именно мы в 2015 году.

А как, кстати, обстоит дело в Израиле с этим? Я очень люблю коллекцию художественного музея в Тель-Авиве, а как вы ее оцениваете?

В Израиле в смысле подборки все очень хорошо. В Музее Израиля просто фантастическая коллекция, одна из самых крутых в мире. В Тель-Авиве есть Климт, которого только в Австрии и можно увидеть, огромная коллекция скульптора Архипенко – авангардиста. В Тель-Авиве есть и Миро, и Поллок, и Лихтенштейн, и Агам. Где вы в Москве или Питере можете увидеть Дали и Магритта? Где Ротко, Поллок, Модильяни тот же? Нет, забудьте. Шагал еще что-то дарил, Леже дарил, потому что был коммунистом, а остального нет, никто не покупал. Ecole de Paris вообще отсутствует в Москве.

Почему, как вы думаете, в России этого нет?

А кто это будет покупать? А главное, на какие деньги? Ротко хороший начинается от 50 миллионов долларов. Я думаю, что за несколько Ротко можно продать с большой натяжкой всю Третьяковскую галерею в Лаврушинском. На самом деле это смешно, но две картины из Третьяковки на Крымском валу (часть музея, где представлено современное искусство – прим. ред..) стоят как весь Лаврушинский переулок.

Вы серьезно? А как же Репин, Серов, Петров-Водкин и вот это все, чем мы всегда так гордились?

Это все очень нравится народу, но в реальности таких художников в Дании, Германии – тьма. На рынке это все очень дешево. Сколько могут стоить такие работы – ну сто тысяч, ну двести, ну пусть даже миллион. А Малевич будет стоить десять, двадцать или даже сто миллионов долларов, это совсем другой порядок цифр.

Конечно, национальные художники популярны в любой стране. Финны покупают финских художников, казахи – казахских. Но если взять всю историю русской живописи, то будет очень короткий период взлета между 1915 и 1920 годом, а все остальное – очень средний уровень. То, что мы любим, вся Третьяковская галерея – это вещи, которые вообще нигде не продаются кроме России. Нет спроса. Неликвидно. Кому нужны "Три богатыря" или "Утро Стрелецкой казни", кроме русских?

Знаете, есть один очень любопытный сегмент в живописи, который продается только в США. Техасские миллионеры, которые ходят в ковбойский шляпах и сапогах, слушают кантри, покупают и вешают в своих огромных домах монументальные полотна со следующим сюжетом: индеец Джо снимает с ковбоя скальп, или скачет на лошади, или батальные сцены Гражданской войны. Стоит все это безумных денег, но не выезжает за границу вообще. Оно профессионально, правильно, академически нарисовано, но никому не надо.

Израиль в смысле своего музейного, выставочного уровня на порядок выше Москвы. На это у меня и был расчет. Страна, конечно, меньше, но богаче. Знаете ли вы, что Тель-Авив – второй город в мире после Лондона по количеству миллиардеров? Никто не знает. Что угодно в голову приходит – Токио, Нью-Йорк, Москва. Но это Тель-Авив. И по количеству миллионеров Израиль входит в пятерку стран. То есть, потенциал потребления предметов роскоши в Израиле выше, плюс туристический сектор – например, недавно у нас Шагала купили китайские туристы.

Правильно ли я понимаю, что в своей галерейной деятельности вы сознательно остановились на эстампах?

Моя идея изначально была вот в чем… Точнее, не моя, потому что все хорошие идеи, как говорил Пабло Пикассо, ворованные. Я одно время жил в Нью-Йорке и гулял по Сохо. Когда вы идете там по улице, то проходите мимо ювелирного магазина, мимо магазина люксовой электроники, потом мимо дорогих часов, потом ресторан, потом кафе, потом – галерея. И вот это чередование меня в какой-то момент навело на мысль, что люди в состоянии купить ботинки, потом кольцо и зайти в галерею купить картину. И я для себя, как маркетолог, отметил тенденцию, что продают все по сути одно и то же – тиражные вещи первых имен. Вы спокойно за две-три тысячи долларов можете купить домой шедевр. Или же сделать дорогой подарок. Например, у нас Норштейна, авторское изображение всеми любимого ежика в тумане, можно купить за 800 долларов.

Так что идея была в доступности – открыть бутик, где продаются настоящие произведения искусства, причем не за сотни тысяч, а за пять-десять-пятнадцать тысяч долларов. Ведь основная масса работ у нас стоит в пределах десяти тысяч.

Это потому, что они тиражные, существует много копий? Я знаю, что в Витебске есть литографии, в Эрмитаже в Питере.

И много, и мало. Например, у знаменитого "Желтого солнца" Шагала тираж всего 75 экземпляров. Есть у нас литография Матисса, 1923 года, 130 экземпляров. И сколько с того времени осталось от этих 130 экземпляров? После Второй мировой войны, после Холодной войны? Эти вещи естественным образом исчезают.

Откуда они к вам приходят?

С основных международных аукционов, из частных коллекций. Из Франции, Америки, Великобритании, Израиля.

Я читала, что Шагал очень увлекался литографией, находил в ней новые возможности.

Послушайте, любой рынок всегда развивается вместе с политико-экономическими процессами. Первой страной в мире, где произошла буржуазная революция, была Голландия. Это значит, что масса мелких собственников решили самостоятельно управлять государством, а не доверять это какому-то одному человеку. Они начали богатеть. И если до этого момента основным заказчиком произведений искусства были либо двор, либо церковь, то после круг сильно расширился. Люди, у которых появились деньги, тоже захотели иметь дома картины. Но дома были небольшие, в отличие от замков, так что возникла потребность в картинах маленького размера. Так появились малые голландцы. Дальше мир стал богатеть дальше, появилась необходимость писать картину не год, а несколько дней – отсюда выросли всеми любимые импрессионисты. Спрос увеличился, число художников увеличилось тоже.

То есть, новые жанры и направления диктует экономика?

Конечно, за это меня порвут на части, но так и есть. Каждый год количество людей с деньгами в мире все возрастает – богатеют Китай, Индия, тот же Израиль, Южная Корея, Сингапур, Гонконг. Все они требуют живописи, всем нужен Шагал. А картин не хватит на всех – так и возникла печатная история, фотография.

Как я понимаю, в Москве выставка Шагала уже прошла. Насколько она была успешной?

Она была менее популярна по сравнению, скажем, с выставкой Пикассо. На последнего мы на прошлой неделе зафиксировали 11-тысячного посетителя, и это при том, что у нас платный вход. Кстати, в Израиле билет будет стоить 30 шекелей, что не так мало, но позволяет нам избежать толпы, помещение ведь у нас небольшое. Другое дело, что часть этих денег пойдет в благотворительный фонд The Tel Aviv Foundation. А в планах у нас показать в Тель-Авиве то, что уже увидела Москва: Пикассо, Дали, Норштейна.

Сайт галереи: https://altmansgallery.com 
Страница выставки на сайте: http://altmansgallery.com/he/events/1717
Страница Altmans Gallery в Тель-Авиве в социальной сети Facebook 
Страница мероприятия открытия выставки “Моя жизнь" - к 130–летию Марка Шагала: https://www.facebook.com/events/1453321851370458

Выставка продлится с 10 ноября по 1 декабря 2017 года
Часы работы галереи: с воскресенья по четверг с 12:00 до 21:00, в пятницу – с 10:00 до 14:00. По субботам – закрыто
Адрес Altmans Gallery: Тель-Авив, бульвар Ротшильд, 1. 
Стоимость входного билета – 30 шекелей. Дети до 18 лет – бесплатно
Часть доходов будет перечислена в благотворительный общественный фонд The Tel Aviv Foundation.

Заказ билетов – здесь