Московский автокефальный раскол: туда и обратно. ч.10
Церковная история (на каноническое право, а именно история) знает четыре уровня раскола. От самого поверхностного – несослужения глав церквей – до запрета даже мирянам приступать к таинствам «обидевшей» церкви.
Но вот заметно, что в описаниях визита иерусалимского патриарха Иоакима в Москву в 1586 году ни разу не упомянуто его сослужение. «25 июня литургию в Успенском соборе совершал митрополит Дионисий, патриарх же Иоаким прослушал ее, стоя по правую руку у заднего столпа… 4 июля патриарх был торжественно встречен в Чудовом монастыре, где слушал молебен и ел в Келарской» . Шпаков, А.Я. Государство и церковь в их взаимных отношениях в Московском государстве.ч.2. Царствование Феодора Ивановича. Учреждение патриаршества в России. Одесса, 1912. сс.268 и 273.
При отъезде «патриарх с царского дозволения заходил в Благовещенский и Архангельский соборы, в которых придворное духовенство пело для него молебны; в Успенском соборе патриарх не был; и по актам не видно, чтобы он прощался с митрополитом, может быть потому, что был недоволен первой встречей митрополита, может быть и по другим каким-либо причинам».
А это ведь был первый в русской истории визит восточного патриарха.
Но вскоре в Москву приехал вселенский патриарх и после почти детективной истории его уламывания, он согласился дать России патриарха, а, значит, и законную автокефалию. Мы же отметим, что в "Уложенной грамоте об учреждении в России Патриаршего Престола" (1589 год) история отношений Руси и Царьграда излагается так:
"И мысль свою царьскую пресвятейшему Еремею, Божиею милостию архиепископу Констянтинополя, Новаго Рима, и Вселенскому патриарху, объявили, понеже наши прародители великие государи цари веса Великиа Росиа приняли святую и непорочную христианскую веру, и поставление патриарша первопрестольники новые чюдотворцы Петр и Алексей Киевъские и всего Великого Росийского царствия и прочие от святейшего патриарха Костянтинопольские церкви, Новаго Рима, ея же, вседержителя Бога милосердием и пречистые Богородицы, и доныне непоколебимо держим" .
То есть сто лет автокефалии просто не упоминаются, а, значит, и каяться не в чем. «Поставление патриарша и доныне непоколебимо держим". Что ж, так надо - и тем хуже для фактов.
И если нужды ради из истории Московской церкви вычеркнули и простили 100 лет раскола, то почему бы Киеву не простить 25 лет?
В грамоте московского собора 1589 года было много сказано про Третий Рим. Греков, похоже, заставили подписать эту грамоту, не читая. «Когда патриарх Иеремия подписал грамоту и за этим же обратились к монемвасийскому митрополиту, тот наотрез отказался сделать это и прибавил: «что это за грамота? Приличнее было бы написать ее по гречески, а не по русски, да и предложить ее выслушать». Его отказ не на шутку раздражил московского правительство, и ему угрожали, по его словам, столь серьезными последствиями, что он боялся даже за свою жизнь» (Шпаков с. 345) .
Понятно, что ничего третье-римского нет в собственно греческом томосе 1593 года.
Также заметим, что тот Константинопольский собор 1593 года с участием всех четырех патриархов, окончательно утвердивший статус патриарха московского, постановил нечто в Москве неисполняемое:
«6. Возобновляем 16-е правило седьмого собора отцов собравшихся во второй раз в Никее: священным лицам не носить драгоценных, или роскошных одеяний».
Также он напомнил, что священник, над которым еще не было суда, но про которого есть дурные слухи, должен быть запрещен в служении:
«4. Признаем справедливым: обвиненным, или подсудимым, до рукоположения, или после рукоположенія, и как оскверняющим священство, не быть иереями, рукоположение же недостойных считать недействительным, так, чтобы они оставались на ряду съ непосвященными» (Деяние Константинопольского Собора 1593 года, которым утверждено патриаршество в России // Труды Киевской духовной академии. 1865. Том III. сс. 237-248. https://azbyka.ru/otechnik/pravila/dejanie-konstantinopolskogo-sobora-1593-goda-kotorym-utverzhdeno-patriarshestvo-v-rossii/)
Выход московской патриархии на всемирную церковно-политическую арену вышел неуклюжим: новорожденная патриархия прежде всего перепугала своих былых отцов и старших братьев претензией на "римство" и, соответственно, первенство над ними.
Для понимания нынешнего московского конфликта с тем патриархатом, что 450 лет назад представлял Иеремия, стоит помнить, что Москва настаивала не просто на патриаршестве, но на том, чтобы ее патриарха признали как первого; в крайнем случае – как третьего, оттеснив Иерусалим и Антиохию. Но собор восточных патриархов, конечно, не потеснился и дал Москве последнее (тогда) пятое место. Память об этом визите у греков осталась столь болезненная, что в следующий раз вселенский патриарх посетит Москву аж чрез 500 лет, в 1989 году – на юбилей того своего путешествия…
Это впечатление оказалось глубоким, многовековым и регулярно подтверждаемым. Ведь «Константинополь должен быть наш» стало многовековым вектором российской политики, в том числе военной.
И еще один вывод из этой главы. В чем отличие современного украинского автокефального движения от предыдущих? В том, что оно впервые в истории осуществляется в условиях политической и религиозной свободы. Апологеты моспатриархии говорят, что ранее автокефалию просили единодушно, а теперь, де, ее требует лишь часть народа и политических элит. Это иллюзия былого единства. Просто голос диссидентов тогда (в национальных православных монархиях) глушился более надежно.
Максим Грек московскую автокефалию не считал законной. «А митрополит здесь сам поставляется на митрополию без благословения патреяршего, не по правилом святых отец» «не принимают патрияршеского благословения цареградцкаго, и соборы собирают, и проклинают себя наипаче и ставятся собою самочинно, не по божественным писанием, ни по правилом святых отец, не хотячи ходити к патриярху на поставление» .
На суде 1525 года преп. Максим настаивал, чтобы ему предъявили «томос об автокефалии» Русской митрополии. «Сказали мне, что патриарх царегородцкой дал благословеную грамоту русским митрополитом поставитися им волно своими епископы на Руси и яз многое тое грамоты пытал и до сих пор не видал есмы ее» (Прение Даниила, митрополита Московского и всея Руси со иноком Максимом Святогорцем // Чтения, издаваемые Императорским обществом истории и древностей российских. 1847, № 7, с.13. https://www.runivers.ru/bookreader/book461470/#page/70/mode/1up)
Отвергаться папы римского – «достойно и праведно и весьма нужно. Рукоположение же Константинопольского патриарха, пребывающаго доселе во всяком православии и благочестии, по какой причине требуется отвергать, о досточудный? Давая предварительно собственноручное обещание строго хранить священные каноны Святых Апостолов и Седьми Вселенских Соборов, — где нашел ты в них учение о том, чтобы сколько-нибудь дозволено было от¬лучиться от своего патриарха, пока он православно управляет церковию?» .
Возможно, под влиянием преп. Максима в 1539 году Иоасаф при поставлении во всероссийские митрополиты в своем исповедании веры не отрекся от патриарха константинопольского, аки во области безбожных Турок сущего, но сказал: «во всем последую и по изначальству согласуя(ю) всесвятейшим вселеньским патрьархом, иже православие дръжащим истинную и непорочную христианьскую веру, от святых апостол уставленную и от богоносных отець преданную, а не тако, якоже Исидор принесе от новозлочестивне процветшего несвященного латиньского собора» .
Но Иоасаф недолго был митрополитом…
Максима Грека освободили в 1547-м. Не сразу. «Преподобный Максим написал послание новому митрополиту Макарию, в котором жаловался на то, что его оболгали не за ересь, а за невольные ошибки, допущенные по незнанию языка, он претерпел оковы, дым, голод, холод и, самое тяжкое, лишение причастия. Митрополит Макарий отвечал ему не сам, а через своего протосинкела (должностное лицо при митрополите и в его доме) монаха Алексея «Узы твои целуем, как одного из святых, пособить тебе не можем», ибо «жив связавший его» — митрополит Даниил. Когда преподобному было предложено испросить себе причащение под предлогом смертной болезни, то для святого инока этот лукавый совет был неприемлем. Великий страдалец уже не просил о дозволении вернуться на Афон и даже о возвращении в Москву: «Я о возвращении в Москву и житии там не прошу, а только хлопочу о причастии, которое просто всем дается; ни суда ни собора не прощу, а только милости и человеколюбия». Наконец, отлучение от Святых Тайн было снято с преподобного, но свободу ему не вернули. Митрополит Макарий высоко ценил сочинения ученого грека. И когда готовился Стоглавый Собор, то к суждениям ученого богослова прислушивались и митрополит с иерархией, и царь, и лица при дворе Влияние писаний преподобного Максима сказалось на деяниях и постановлениях Стоглавого Собора» (http://www.patriarchia.ru/db/text/80694.html)
Также известно столкновение преп. Пафнутия Боровского с митрополитом Ионой по поводу автокефалии. "Нецыи же клеветницы, пришедше ко Ионе митрополиту, глаголаша, яко Пафнутий игумен иже в Боровце, сопротивное завещанию твоему творит в монастыре своем. Пафнутий, приведенный к митрополиту, отвечал ему негладостне и не подпадательно, яко же подобает гладостно и подпадательно к великовластным глаголати, и за то был биен жезлом и заключен в темницу» . Пробыв там в «южах железных» «время доволно», Пафнутий «съвръшенно покаание с смирением положи» и «Иона покаяние это приат».
Рассказ об этом содержит «Повесть о Ионе чюдотвырцы митрополите всея Руси и о Пафнутии чюдотворце». Она вошла (возможно специально для этого и была написана) в состав Сводной Кормчей митрополита Даниила и приводится среди примеров, иллюстрирующих 23 Халкидонское правило , и призвана оправдать возможность применения насилия по отношению к клиру. Впрочем, и в самом преп. Пафнутии Максима Грека нечто подобное смущало: «И Максим, мало помолчав, про Пафнутия есми молвил, того для, что он держал села, и на денги росты имал, и люди и слуги держал, и судил, и кнутьем бил, ино ему чюдотворцем как быти?» (Судные списки Максима Грека и Исака Собаки М., 1971, с. 112).
В этом памятнике не сказано, в чем суть разногласий двух святых. Но нестяжатели 16 века напомнили о них Иосифу Волоцкому: дело было в отказе признавать Иону митрополитом и в дружбе с Шемякой. “А Пафнутий не велел называть архиепископа Иону митрополитом. Он боролся не за себя, потерпел бесчестие, а неправду укорил. Из-за этого митрополит Иона брань положил на Пафнутия и послал за ним и на Москву его свел и великую вражду на него положил и в темницу сослал. Но Пафнутий того не устрашился, митрополиту Ионе в этом не повиновался и вступил с ним в единоборство… Тогда Иона-митрополит смирился, сам перед Пафнутием повинился, преподал ему мир, одарил его и отпустил с миром…” .
И сам Иосиф Волоцкий об этом знает: «Ионе митропалиту была брань с Пафнотием старцем: сказали Ионе, что Пафнутий его не велит звати митрополитом» .
Ну, побил митрополит Иов Пафнутия Боровского. Ну, послал князь Василий карательный поход на Новгород. Ну, превратили Максима Грека в пожизненного узника. Ну, потеряли половину митрополии. Но на страницах парадных речей и учебников – русская церковь единодушно и решительно перерезала царьградскую пуповину.
Даже в московской зоне влияния Тверь не поддержала идею церковной независимости Руси от Константинополя, так как «боялась церковного диктата Москвы в случае ее реализации, поэтому в отличие от Москвы, стремившейся к освобождению от константинопольской опеки, напротив, стремилась сохранить с Патриархией связи, благожелательно держалась и по отношению к церковной унии. Успехи государственного строительства и культуры Твери во второй четверти XV в. во многом определялись слабостью Москвы в тяжелый период феодальной войны» (Беляев Л. А. Московская Русь: от Средневековья к Новому времени. М., 2005, сс. 223-224). Новгородцы также лишь силой московского оружия были удержаны в зоне московской автокефалии.
Кроме того, в былые века голос народа особо никто и не спрашивал и не опрашивал при решении церковно-политических вопросов. Год митрополит Исидор прожил в Литве, возвращаясь итальянского унионального собора в Москву. И ни православные князья, ни духовенство, ни народ никак не возразили против привезенной им новизны. И московский народ молчал по приезду Исидора – пока князь Василий не дал отмашку на протест.
Неужто было полное единодушие в вопросе о болгарской автокефалии 19 века? Его не могло быть хотя бы по той причине, что греческое и болгарское население жило перемешано.
Вот и на Украине пока государство лишь психологически и пропагандистски давит на самоопределение епископов и верующих. Поэтому есть разброд и шатание. Но даже в свеженьких национальных балканских королевствах 19 века любое церковное несогласие с выбором короля жестко подавлялось. А эти короли немецких кровей дружно выбирали петровскую синодальную модель карманно-управляемой национальной церкви…
Кроме того, в былые времена мнения народа никто и не спрашивал. Да и какое дело было крестьянам или ремесленникам до того, кому везут сдираемую с них церковную дань? Им «что ни поп, то и батька». Пока князь не скажет, с кем надо воевать или против кого бунтовать – они и не знают, в чем их «национальный интерес». Исключение – Новгородское вече да литовские города с магдебургским правом. Ну так, известно, что Москва сделала с ними и их «вольностями и привилеями».
Так и сложилась иллюзия про тихие и мирные времена при царе Горохе, когда все дружно одобряли царское автокефальное самоуправство.