Александр Росляков. На дне российской Думы.
Наши депутаты страшно напоминают мне персонажей пьесы Горького «На дне»: бывшие люди, отрезанные напрочь от текущей жизни. Только одни – дремучей нищетой, другие – не менее дремучим богатством. Те – на дне, эти – на небе. Но суть одна – вне остальной страны, которой нашим думцам не видать из-за их высоких заборов и тонированных стекол их авто.
Я даже думаю, что если закоренелого «слугу народа» выпустить одного посреди города, он сам шагу не сможет ступить. Не будет знать, как сесть в трамвай, перейти улицу, найти такой-то адрес. Ведь он давно сросся с его персональным авто и водителем, без которых – как калека без своей коляски. Его, как дите малое, из дома везут в Думу, оттуда к семье на дачу – или к любовнице, или в кабак, или в бордель, потом опять домой… Не хочешь, разучишься ходить по земле!
И экономика, и медицина, и образование, и законы родной страны – ему до фонаря. Ибо он живет в своем отдельном космосе, где его оклад не зависит никак от его трудов – ни от их качества, ни от затраченного на них времени. Он может вообще взять бюллетень и на полгода скрыться на Канарах: его отсутствие, как и присутствие в стенах Думы – на ее работу не влияют. И медицина, и образование, и правосудие у него свои; свой абсолютно неприступный благодатный мир – причем часто еще с центром вне державы нашей.
И никакие 25 миллионов новых рабочих мест в России нашим депутатам не нужны: какой им прок с них? Им нужно всего несколько сот мест в самолете Москва-Канары или Москва-Париж.
Они подметили одну закономерность: чем хуже жизнь у всего прочего народа, тем лучше у них – больше всяких льгот, премий и прочих бонусов за молчок по части бед народных. И потому инстинктивно остерегаются улучшения народной жизни: вдруг эта же закономерность сработает и в обратную сторону. Отсюда все их странные на первый взгляд инициативы, всегда нацеленные лишь на то, чтобы народу стало хуже.
Впрочем их собственное законотворчество, которым они порой «со скуки на все руки» начинают заниматься – сразу уходит под сукно: нельзя же таким людям не от мира сего доверять такое дело. Законы за них пишут другие; они лишь ритуально жмут их кнопки – вот и весь их труд, назвать который трудом будет издевательством над благородным словом.
Когда их погоревшего коллегу из Совфеда Рауфа Арашукова потащили на допрос, тот заявил, что плохо знает русский. Тут же родился анекдот: «– Как вы могли работать в высшем законодательном органе России, не владея русским языком? – Голосуют не языком, а пальцем».
От так называемых избирателей нашим депутатам не нужно вообще ничего: те в любом случае раз в пять лет придут проголосовать за них – а результат будет по утвержденной свыше разнарядке. Им нужно, чтобы низовой народ просто не лез в их сладкую, паюсную жизнь – отсюда и все эти самозащитные законы об оскорблении и непочтении. Поскольку стоит этим Валуевым, Яровым, Милоновым, Клишасам что-то ляпнуть в Думе или в Совфеде – эти ляпы тотчас расходятся в народе в виде тех же анекдотов.
Наш депутатский корпус – это какая-то коллективная Мария-Антуанетта, вошедшая в историю известной фразой: «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные». Декорация, ширма, за которой работает настоящая власть, не скупящаяся ради сокрытия концов ее работы на этот дорогостоящий камуфляж…
Как вышло, что за 30 лет вылупления птицы-демократии в России из яйца, снесенного еще речистым Горбачевым и высиженного орудийным Ельциным, вылупилась такая дрянь – мне до конца не ясно. То ли исходное яйцо было дефективным, то ли в нашем народе, ходившим с семьями глазеть, как Ельцин бьет из танков первый наш парламент – такие птицы не поют и не живут.
Но факт есть факт – в итоге получилось это самое «На дне»: компания падших людей о чем-то разглагольствует в театре-Думе, производя в публике то смех, то слезы – и не производя больше ничего.