Нельзя победить вирус, не расстреливая мародеров, спекулянтов и саботажников в тылу

Динамика развития коронавирусной инфекции в Москве сейчас оказывается действительно ключевым показателем. Не в силу важности Москвы как столицы и места скопления элиты и сверхбогатства: просто потому что она оказалась идущей с опережением в противостоянии вирусу.

Он сюда пришел (или был занесен теми самыми представителями сверхбогатсва) раньше, чем в другие регионы, распространялся быстрее. И если сначала можно было надеяться, что Москвой все и ограничится – сегодня скорее всего можно говорить, что в регионы он уже прорвался и происходящее там будет просто несколько уменьшенным повторением динамики заболеваний в Москве.

А в Москве темпы заражения нарастают. После внушавших оптимизм сравнительно небольших цифр начала месяца, после воскресенья 12 апреля, динамика явно стала ухудшаться: на 12.04 – 1306 зараженных, 13.04 – 1355, 14.04 – 1489, 15.04 – 1774, 16.04 – 1370, 17.04 – 1959, 18.04 – 2649, 19.04 – 3570.

При этом с 29 на 30 марта мы имели 212 выявленных новых заражений за сутки, с 4 на 5 апреля – 536 заражений, а с 11 на 12 апреля – 1306. За две недели суточный прирост зараженных вырос в шесть раз.

Первая ассоциация – осень 1941 года. И память обнадеживает: Верховный накапливает резервы, Жуков готовит оперативные планы ввода их в бой, еще немного – и прозвучит в триумфальных тонах голос Левитана… Но многое в этой аналогии и не похоже.

Во-первых, непонятно, что здесь вообще может сыграть роль резервов (не для наращивания обороны, а для контрудара). Если проходящая испытания вакцина, то ее обещают разве что к концу года. То есть Сибирские дивизии смогут подойти не к декабрю 41-го, а к ноябрю 42-го ( когда их придется бросать уже не под Москву, а под Сталинград).

С этой точки зрения при позитивном видении все скорее напоминает не оборону Москвы, а блокаду Ленинграда.

Все расчеты пока на то, что Ковид-19 выдохнется и вымрем сам собой. Но тогда это вообще другой сюжет – «Война миров» Г. Уэллса: марсиане мерно продвигаются к столице, в стране паника, армия бессильна, и когда кажется, что страна и планета обречены, машины марсиан останавливаются: захватчики вымерли, не вынесли жизни на Земле. Элемент оптимизма есть – но специфический: сами вымрут.

Ждать этого – примерно то же самое, что летом и осенью 41-го года все расчеты строить на вере в победоносное антифашистское восстание германского пролетариата.

Вообще возникает вопрос: неужели у СССР не было оперативных планов на случай бактериологической войны?

Наши же расчеты пока строятся на «рытье окопов» и оборудовании лазаретов – то есть на массовой подготовке клиник и оборудованных для спасения коек. Оборона. Возможно, стойкая, упрямая и жесткая, но пока только оборона. Но допустим, что так.

Любая оборона, тем более стратегическая оборона оказавшегося в осаде города – предполагает жесткий порядок, организацию и подавление не готовых эту дисциплину соблюдать.

Готовность командования к жестким действиям – и готовность населения следовать решениям командования.

Пока этого явно нет. Власть смогла организовать строительство клиник, но сама признает, что они нужны для лечения уже больных. Добиться, чтобы больных стало меньше, можно только твердыми карантинными мерами, прервав цепочки распространения инфекции. Но организовать обеспечение этих мер власть не смогла.

Может быть, в провинции Хубэй вирус и упал с неба, но в Россию его завезли вовсе не американские агенты и не инопланетяне. Его завезли граждане России, решившие отдохнуть на зараженных курортах Европы. И тот же Собянин, не сдержавшись, бросил фразу о привезших «чемоданы куршавельских вирусов». Страну заразила, в первую очередь, куршавельско-рублевская публика, заразила благодаря своей самонадеянности, привычке к вседозволенности и безответственности.

Если власть хотела бы показать, что опасность серьезна и спасение зависит от готовности строго выполнять ее решения, какими бы они ни были – от выхода с лопатами на рытье окопов до строго выдерживания «режима разобщения» – она должна была бы жестоко и публично наказать тех, кто заразил страну.

Власть спустила это на тормозах. Никто не был наказан, никто не был осужден, ни у кого не было конфисковано имущество для покрытия расходов страны на борьбу с инфекцией.

Власть начала защищать страну и готовить рубежи обороны – и начала это делать интенсивно. Но не покарав тех, кто принес инфекцию – не могла рассчитывать на серьезное соблюдение предложенных ей мер защиты.

Как только объявили нерабочую неделю и попросили соблюдать режим самоизоляции, в парки высыпали отвязанные шашлычники, начав яростный обмен микрофауной и микрофлорой. Кто был более безумен – туристы, отправившиеся отдыхать в зараженную Европу, или подвыпившая шашлычная публика – сказать сложно. И не столь важно. Важно, что если куршавельско-рублевские пробили первую брешь, шашлычно-парковые устремились ее расширять.

Потом все же население взяло себя в руки и первые дни первой изоляционной недели осталось дома. Но тут же по обороне города были нанесены два новых удара. Во-первых, за нарушение самоизоляции, как оказалось, никто никого не наказывает, с нарушителями только ведут «разъяснительную работу». Что с гордостью транслирует центральное ТВ. Эффект подобной глупости ярко выражен в старом анекдоте про КГБ: «И патроны у них тоже кончились».

Выдавать подобное – это все равно что призывать к несоблюдению введенных властью мер.

И тут же был нанесен параллельный удар от иного рода мародеров – юристов и правозащитников, которые наперебой принялись уверять, что принятые меры не законны и соблюдать их не надо.

Строго говоря, любой разговор о законности в подобной ситуации есть элементарная диверсия. Командование может быть хорошим или не очень. Любимым или нелюбимым. В конце концов за Собянина на выборах действительно проголосовали примерно 20% жителей Москвы. Но вопрос организации обороны от нашествия к этому никакого отношения не имеет.

Так получилось, что Собинин – первое должностное лицо в городе. Значит, ему и решать, что и как следует делать. И вопрос о законности или незаконности оборонных мер таков: что лучше – умереть в соответствии с законом или не заболеть либо выздороветь тому закону вопреки.

Юристы кричали, что не существует юридического понятия «режим самоизоляции» и нужно объявлять режим чрезвычайной ситуации или режим чрезвычайного положения. Люди послушали – и пошли гулять. А часть предпринимателей решила еще поработать.

Но коронавирус не учился в юридических институтах. Ему все равно, по закону люди выходят на улицу или не по закону. Правда, юристам и бизнесу это было не все равно. Если для врачей и власти стоял вопрос борьбы с эпидемией – для бизнеса стоял вопрос борьбы за прибыли. Режим самоизоляции не предполагал статус форс-мажора.

Режим ЧС или ЧП такой статус предполагал. В первом случае стоял вопрос о помощи пострадавшим (которую власть объявила, но начала оказывать так, что это можно описывать только в самых ироничных тонах), во втором – о возможности обнулить все свои долги и обязательства для каждого. Вплоть до отказа банков от обязательств по счетам вкладчиков.

«Кому я должен – всем прощаю». И главное – такую возможность получали все: и пострадавшие, и не пострадавшие. Главным требованием иных секторов бизнеса стало одно: «Заплатите нам, чтобы мы были довольны».

И вот фирма, имеющая полторы тысячи наемных работников и не попадающая в силу этого под статьи государственной поддержки малому и среднему бизнесу, начала уверять, что на самом деле у нее всего шестьдесят работающих, а потому выплаты ей положены.

Или фирма, имевшая к концу марта те же полторы тысячи работников, увольняет их к апрелю, оставив работать пятьдесят, и просит выплаты на зарплату, но почему-то на всех ей уже уволенных.

С другой стороны, правительство начало путаться в индексах видов деятельности – и вместо того, чтобы выполнять объявленные поручения президента, давай сутками и неделями готовить постановления по их выполнению.

А банки – просто перешли в режим саботажа, любыми способами увиливая от выдачи кредитов и предоставления кредитных каникул. Тогда как по-хорошему уже к полудню в банках-нарушителях должно было быть введено внешнее управление, а их руководители и собственники давать объяснения в Следственном комитете. Без шнурков, галстуков и ремней.

Апофеоз – когда оказалось, что для выполнения указаний президента банкам нужно либо постановление правительства, либо разрешение бывшей помощницы президента Эльвиры Набиулиной.

Так кому вообще принадлежит власть в России – кланам банкиров или всенародно избранному Путину?

Население Москвы на день-другой застывает в самоизоляции, но наслушавшись сплетен в Интернете, высыпает на улицы со словами «Да будь что будет! Заболеем, так заболеем! Не все же заболевают – и не все умирают! Может, никакого вируса и нет, а все это политики придумали…»

Врачи борются за жизни, бизнес борется за прибыли, банкиры борются за деньги и власть, чиновники борются за то, чтобы составить правительственные документы так, чтобы выплаты были положены фирмам, зарегистрированным на их жен. Интернет заполнен стонами не прорвавшихся к бюджету дельцов и откровенной провокационной продукцией врагов России…

А власть тем временем проявляет неготовность контролировать ситуацию и обеспечить выполнение ей же принятых мер и санкций за их нарушение. Потому что даже объявленные пятитысячные штрафы – наказание вполне выборочное: для бедных. А представители тех, кто ускоренно превращается в неприкасаемое сословие, кто изначально и заразили страну смертельной болезнью, для своей прогулки по городу не увидят особого убытка в пятитысячных штрафах, даже если их последовательно наложат на них десять раз кряду.

Побеждать на фронте можно, только если у тебя есть тыл, организованный как единый военный лагерь.

Нельзя победить врага на фронте, не расстреливая мародеров, спекулянтов и саботажников в тылу. И вместе с ними – организаторов информационной войны и психологических диверсий.

По материалам Сергей Черняховский
➡ Источник: https://publizist.ru/blogs/4796/35657/-