АНДРЕЙ ТАРКОВСКИЙ: «ЛЮБОВЬ — ЭТО ИСТИНА. ФАЛЬШЬ И ИСТИНА НЕСОВМЕСТИМЫ»
Пятьдесят лет назад, в конце апреля 1970 года, режиссер Андрей Тарковский, готовясь к съемкам картины «Солярис», начал вести свой дневник «Мартиролог». Если залезть в толковый словарь, то мы найдем следующее «Мартиролог (от греч. — свидетель; доказательство) — список признанных святых, имена которых приводятся в календарном порядке в соответствии с датой их мученичества (то есть «днями рождения» к новой жизни)». Тарковский почти не писал в своем дневнике о рабочих моментах съемок, зато записывал философские замечания по поводу прочитанных книг, живые наблюдения, описывал бытовые подробности, строил планы на будущее, делал зарисовки. Он вел этот дневник шестнадцать лет, вплоть до своей смерти.
Предлагаем вам некоторые выдержки из «Мартиролога»
Андрей ТАРКОВСКИЙ
30 апреля 1970 г., Москва
…Вряд ли есть смысл экранизировать Достоевского. О самом Ф.М. нужно делать фильм. О его характере, о его Боге и дьяволе и о его творчестве.
Толя Солоницын мог бы быть прекрасным Достоевским. Сейчас нужно читать. Все, что написал Достоевский. Все, что писали о нем, и русскую философию — Соловьева, Леонтьева, Бердяева и т.д. «Достоевский» может стать смыслом всего, что мне хотелось бы сделать в кино.
23 февраля 1972 г.
Неужели опять сидеть годы и ждать, когда кто-то соизволит выпустить картину? (Речь идет о выходе на экраны фильма «Солярис». – Ред.) Что это за поразительная страна, которая не хочет ни побед на международной арене нашего искусства, ни новых хороших фильмов и книг? Настоящее искусство их пугает. Это, конечно, естественно; искусство, без сомнения, противопоказано им, ибо оно — гуманно, а их назначение — давить всё живое, все ростки гуманизма, будь то стремление человека к свободе или появление на нашем тусклом горизонте явлений искусства. Они не успокоятся до тех пор, пока не уничтожат все признаки самостоятельности и не превратят личность в скотину. Этим они погубят всё — и себя, и Россию.
27 января 1973 г., суббота
…Я завидую всем, кто способен заниматься своей работой независимо от государства. Да, практически все — кроме кино и театра. (Я не говорю о телевидении, ибо это — не искусство.) Какая хамская власть! Разве нужна ей литература, поэзия, музыка, живопись, кино? Нет, наоборот, сколько бы было ликвидировано сложностей!.. Я хочу работы, больше ничего. Работы! Разве не дико, не преступление, что режиссер, которого в прессе в Италии назвали гениальным, сидит без работы?
А мне, честно говоря, кажется, что это просто месть посредственности, которая пробилась к руководству. Ведь посредственность ненавидит художников, а наша власть сплошь состоит из посредственностей.
20 октября 1973 г., суббота, Москва
Одна из дурных мыслей: ты никому не нужен, ты совершенно чужд своей культуре, ты ничего не сделал для нее, ты ничтожество. А если серьезно задают вопрос в Европе, да и где угодно: «Кто лучший режиссер в СССР?» — Тарковский. Но у нас — молчок. Меня нет, и я — пустое место.
Это так называемая минута слабости. Очень тяжело быть никому не нужным. И как не хочется иметь значение по пустякам. Хочется целиком заполнить чью-то жизнь или жизни. Мне тесно, моей душе тесно во мне; мне нужно другое вместилище.
6 января 1975 г., понедельник 7 января 1975 г., вторник
Чем-то мое желание делать «Пикник» («Сталкер». – Ред.) похоже на состояние перед «Солярисом». Уже теперь я могу понять причину. Это чувство связано с возможностью легально коснуться трансцендентного… Мне же хочется гремучего сплава — эмоционального, замешанного на простых и полноценных чувствах рассказа о себе — с тенденцией поднять несколько философско-этических вопросов, связанных со смыслом жизни.
Успех «Зеркала» меня лишний раз убедил в правильности догадки, которую я связывал с проблемой важности личного эмоционального опыта при рассказе с экрана.
Может быть, кино — самое личное искусство, самое интимное. Только интимная авторская правда в кино сложится для зрителя в убедительный аргумент при восприятии.
23 июня 1977 г., Таллин
Как мы неправильно живем!
Человек вовсе не нуждается в обществе, это общество нуждается в человеке. Общество — вынужденная мера защиты, самосохранения. Человек должен в отличие от стадного животного жить одиноко — среди природы — животных, растений и в контакте с ними.
Я всё с большей очевидностью вижу необходимость изменить жизнь, как-то её реорганизовать, ревизовать. Надо по-новому начать жить. Что для этого надо? Прежде всего чувствовать себя свободным и независимым. Верить, любить. Отбросить этот мир — слишком ничтожный — и жить ради другого. Но где? Как? У меня ведь обязанности перед близкими — детьми, родителями, Ларисой. Вот первый предрассудок, препятствие…
29 декабря 1979 г., суббота
Мне приказано явиться в Комитет к трем часам тридцати. Помоги, Господи!
Сегодня очень плохо спал. Три раза просыпался. Снилась мертвая женщина, которую несли в поезд по перрону.
МК КПСС послал какое-то полузакрытое письмо на киностудию «Мосфильм», где осуждается низкий художественный уровень фильмов, выпущенных «Мосфильмом», и как пример названы три: «Кот в мешке», «Молодость с нами» и «Сталкер».
«Обсудили» сценарий (речь идет о фильме, который потом стал называться «Ностальгия». – Ред.)
«Мало советских «воспоминаний». (Перебьются).
Заострить проблемы. (Заострим).
9 июня 1980 г., понедельник. «Леонардо да Винчи»
Я всё время записываю в дневник какую-то ерунду, а дельные мысли, которые меня изредка посещают, забываю.
Если бы мы могли совершенно не принимать в расчет все правила и общепринятые способы, которыми делаются фильмы, книги и проч., какие бы замечательные вещи можно было бы создавать!
Мы совершенно разучились наблюдать. Наблюдение мы заменили деланием по шаблону.
Недаром так часто приходит на ум Кастанеда со своим Доном Хуаном.
3 апреля 1981 г., пятница. Москва
В доме ни копейки денег. Вчера приходила женщина из Мосэнерго и требовала оплаты счетов за электричество. Завтра мой день рождения — Лариса обзванивает всех знакомых с тем, чтобы не приходили, т.к. празднование отменяется… Из Стокгольма непрерывно звонит София в полном отчаянии и все время говорит одно и то же: «Все отменили свои каникулы», в газетах пишут о непременном моем приезде, а мы, конечно, никуда не едем. Госкино ответило шведам в посольстве в Москве, что мы не едем оттого, что я не желаю. Лариса позвонила Сторчак и спросила, почему они говорят такое. Та ответила, что, мол, от растерянности. Странная растерянность.
Сейчас пришли из Мосэнерго и отключили электричество.
4 ноября 1981 г., среда, Москва
Как тяжело на душе!
На душе кошки скребут, а тут надо думать о «творчестве». Как тяжело, неинтересно и скучно жить! Надо все менять! Надо менять жизнь, отбросить всё, кроме возможности служить тому, чему служить призван. Надо собрать всё мужество, и отсечь всё, что этому мешает.
«Искушение Святого Антония» (Фильм, который задумывал Андрей Тарковский и который не был осуществлен. – Ред.) Финал — неудержимые рыдания (от невозможности гармонии внутри себя) Антония, которые постепенно переходят лишь в судорожные вздохи, всхлипывания, постепенное успокоение, в то время как взгляд его впитывает секунда за секундой расцветающую красоту мира: рассвет, замершая природа, вздрагивающие деревья, гаснущие звезды и свет с Востока, освещающий эту красоту жизни. Святой Антоний. Это и Толстой, и Иван Карамазов, и все страдающие от несовершенства.
Если бы меня спросили, каких убеждений я придерживаюсь (если возможно «придерживаться» убеждений) во взгляде на жизнь, я бы сказал: во-первых — то, что мир непознаваем, и второе, что в нашем надуманном мире возможно всё. Как мне кажется, первое обусловливает второе. Или второе — первое, как угодно. Чтобы любить по-настоящему человека: мать, женщину, мать своих детей, мужчину — надо быть цельной личностью, то есть Великим человеком…. Такой была моя мать, моя бабушка… Такими были жены декабристов. Любовь — это истина. Фальшь и истина несовместимы.
28 февраля 1982 г., Москва
… И ясно еще, что Бог нас ведет.
3 апреля 1983 г., Via di Monserrato
Завтра день рождения — уже второй здесь, в Риме. Очень скучаю по Тяпе. («Тяпой» в семье называли сына Андрея. – Ред.) Сегодня пришла трезвая мысль — а ведь мне теперь куда ни кинь, всюду клин: мне теперь всюду будет одинаково — и здесь, и в Москве.
Здесь — из-за ностальгии, там из-за того, что не воспользовался свободой, возможностью изменить судьбу. А раз так, то надо решаться на решительный шаг — жить по-новому.
4 апреля 1983 г., понедельник, Via di Monserrato
День моего рождения. Провели его вдвоем с Ларисой. Вечером звонили в Москву… Анна Семеновна напекла пирогов. Мы с Ларой приуныли, и стали нам мерещиться дом, возвращение и прочее, и прочее…
А сейчас я пишу это и думаю, что всё, что задумано, задумано правильно. Нельзя идти вспять, даже если это легче. Сейчас — очень тяжело и приходится терпеть…
25 мая 1983 г., Via di Monserrato
Очень плохой день. Тяжелые мысли. Страх… Пропал я… Мне и в России не жить, и здесь не жить… В Москве распространяется слух, что я в Канне провалился. Это последняя капля, ей-Богу…
9 сентября 1984 г., Стокгольм
Я уже несколько дней в Стокгольме. Контракт еще не подписан, Анна-Лена (Вибум — директор Синематеки в Стокгольме, продюсер фильма «Жертвоприношение». – Ред.) очень не хочет платить мне суточных больше чем 50 долларов в день, думаю, что придется мне удовольствоваться этим.
Свен Ньюквист произвел на меня самое приятное впечатление. Мы уже были на Готланде и с энтузиазмом остановились на выбранной ранее натуре. Единственная сложность — сопротивление орнитологов, которые боятся, что мы распугаем птиц.
Еще не решил, как и где снимать сны. Знаю только, что не хочу снимать никакую толпу. Не найден еще дом Марии. Я хочу деревянные некрашеные дома, двор с брошенным посреди сельскохозяйственным агрегатом, заросшим крапивой, и возвышающееся (посреди?) двора черемуховое дерево в цвету…
11 декабря 1985 г., Stockholm
Болен. Лежу. Ужасно болит внутри, в легких.
Сегодня во сне видел Васю Шукшина, мы с ним играли в карты.
Я его спросил:
— Ты что-нибудь пишешь?
— Пишу, пишу, — задумчиво, думая об игре, ответил он.
А потом мы, кажется, уже несколько человек, встали, и кто-то сказал: «Расплачиваться надо» (в том смысле, что игра кончилась, и надо подсчитать ее результаты.)
«Амадеус» Формана. 8 Оскаров — и так бездарно. Причем всё. Может быть, только Сальери неплох, но ужасна его концепция. Не то чтобы ужасна, но как-то не очень человечна…
14 января 1986 г., вторник.
Провел совершенно ужасную ночь. Днем тоже — болит спина. Принял лекарство. Дышать стало труднее. Кашель. Поверхностный и болезненный. Эту войну, которую я веду, надо выиграть. Я выиграю — потому что мне нечего терять — я пойду до конца….
И главное — мне Бог помогает. Да святится имя Твоё!