Режиссер Алексей Герман: «У нас огромные издержки и они будут расти»
Алексей Герман снимает «Воздух», фильм о Великой Отечественной. У ленты большой бюджет, по словам Германа, она должен стать техническим прорывом для нашего военного кинематографа. На защите проекта в Фонде кино, в апреле 2018, Герман сказал, что собирается «добиться более высокого качества, чем, например, у фильма «Дюнкерк». Мы верим, что с гораздо меньшим бюджетом можно сделать реальную пронзительную историю». Но в конце апреля на своей странице режиссер вдруг выразил сомнение, что удастся завершить эту грандиозную картину. «Культура» поговорила с Алексеем Германом о том, что происходит с фильмом.
-- Вы и в самом деле снимаете фильм такого же размаха как «Дюнкерк»? -- Я говорил не про размах, а о качестве, -- хотя в «Воздухе» есть очень масштабные сцены. Если все сложится так, как должно, получится не хуже «Дюнкерка», а, может, и лучше. Это история о девочках-лётчицах, которые в 1942 году попадают на фронт, взрослеют, набираются опыта, кто-то из них гибнет. Они влюбляются, ссорятся, воюют – и это продолжается на протяжении нескольких лет.
В интернете можно найти фантастические цифры бюджета нашей картины – 450 миллионов рублей. На самом деле он меньше. Назвать его большим нельзя ещё и потому, что в Америке ровно такая же картина, как мы снимаем, с такими же самолётами и технологиями, стоила бы несравнимо дороже. Для картины такого объёма и таких технологий наш бюджет не слишком велик.
-- Говорят, вы отказались от компьютерной графики?
-- Ее там, действительно, не много. Я в неё не очень верю, в России она, как правило, хуже и дороже, чем на Западе. И настоящий самолет, все-таки, движется не так, как в компьютере. Есть неуловимая инерционность при повороте, сопротивление воздуха, скольжение, колебания При помощи компьютерной графики эту фактуру передать нельзя. Всюду, где это возможно, мы будем использовать либо полноразмерные, летающие модели самолётов, либо подлинные машины, преимущественно заграничные, либо, для каких-то отдельных сцен, снятые с производства в 1998 «Як-52».
Мы хотим сделать настоящее кино, без рабского копирования копий. Очень часто у нас начинают подражать прекрасным американским фильмам и получается плохо. А потом ещё и копии с копий снимают... А мы используем все самое лучшее и новое, что есть в мире, переизобретая это применительно к нашим условиям. У нас специальные приспособления поднимают в воздух полноразмерные модели самолётов – один в один! – весом полторы тонны.
-- Сейчас съемки остановлены?
-- Да, конечно. Закрыта Европа, где мы должны были снимать иностранные самолёты. Выяснилось, что у нас в стране нет ни «яков» летающих, ни «мессершмитов», ни «фоккер-вульфов», на «лаггов», самолёты военного времени не сохранились. А в России мы не могли снимать, потому что у нас очень много людей на съёмочной площадке. Сейчас введены ограничения на количество людей, которые могут находиться вместе, кроме этого есть и социальная ответственность кинокомпании… И мы остановились.
-- Насколько болезненна эта ситуация, велик ли ущерб?
-- Это очень тяжело бьёт по съемочному процессу по нескольким причинам. Во-первых, останавливаются сопутствующие работы. У нас множество объектов, и всюду замирает параллельная подготовка, параллельный пошив костюмов, встаёт вся цепочка, которая идёт вместе с производством. Во-вторых, летят графики артистов, а их очень сложно рассчитать. Когда на площадке много артистов, специальные люди месяцами – действительно месяцами! – согласовывают их графики, чтобы свести людей в один день. Работа по выстраиванию последовательности съёмок занимает очень много времени и требует больших усилий, без этого полетит вся система. В-третьих, мы завязаны на время года и состояние природы. Когда придет лето, нельзя будет снять то, что мы должны были снять в феврале. В-четвертых, становится невозможным технологическое планирование – мы не знаем, как долго продлится самоизоляции. Надо будет снова договариваться с объектами, придётся восстанавливать технологическую цепочку, а это тонкая история! Заморозить съёмку фильма почти то же, что остановить металлургическое производство: ты не можешь просто так взять и загрузить мартеновскую печь. Реанимировать, снова запустить ее будет очень сложно.
-- Можно ли оценить ущерб от остановки съёмок в деньгах? -- У нас огромные издержки и они будут расти. Созданы 10 полноразмерных моделей самолётов и специальные, очень сложные технические приспособления, которые делают с этими самолётами в воздухе разные штуки. Они очень объёмные, большого размера. У нас есть какое-то количество исторического автотранспорта. Все это где-то надо хранить, нужны склады. Занятые на съёмках люди должны получать деньги за простой. Остановка работ тоже стоит денег, как и новая логистика… А для того, чтобы рассчитать новую логику производства, потребуется несколько месяцев. Целая команда, человека четыре, должна будет ещё раз все сводить.
Когда мы построили декорации на берегу Финского залива, то предполагали, что феврале, как обычно, будет лед. На то, что льда вообще не окажется, начнутся штормы, нас станет заливать водой, и все будет тонуть мы, разумеется, не рассчитывали. По причине аномальной погоды нам пять раз пришлось восстанавливать взлетную полосу. Из-за графиков артистов мы не могли остановить съёмки и раз за разом чинили полосу. Потом ее снова сносило, и мы опять ее строили. Сумма этих факторов приведёт к удорожанию картины... Но так обстоят дела у всех, кто сейчас снимает фильмы.
-- Есть ли дополнительное финансирование, которое закроет потери, вызванные самоизоляцией?
-- В стране уже давно было очень плохо с финансированием кино. А тут мы столкнулись с форс-мажорной ситуацией: если с погодой общими усилиями ещё можно было как-то справиться, то перед пандемией мы, как и весь остальной мир, бессильны. Мы не знаем, что случится через месяц: может быть, нефть будет стоить доллар за баррель, и в стране вообще все встанет. Примерное представление о том, как будет закрыта эта бюджетная дыра, тем не менее, есть, -- хотя это, скорее, вопрос к продюсерам.
-- Что же они отвечают, когда вы их об этом спрашиваете? -- Продюсеры говорят, что им тяжело, и все же они справятся. Что-то оптимизируют, что-то придумают. Но это сработает только в том случае, если все пойдет как, как сейчас. А если произойдёт резкое ухудшение и мероприятия по самоизоляции продлятся до июня-июля… Тогда нам, конечно, придется тяжелее. Как бы то ни было, я занимаюсь своим делом. И отлично понимаю, что чем дольше продлится остановка съёмок, тем нам будет сложнее. У нас на съёмочной площадке, как минимум, 25 артистов, а участников массовок бывает и 30, и 40, и 80. Они из разных городов, от Хабаровская до Москвы. У них есть свои спектакли, другие работы. Как мы станем их сводить! Что будет с объектами, которые мы собирались снимать перед тем, как так резко остановились…У нас должны были быть зимние съёмки в Волгограде, что с этим делать летом, непонятно. Там большой аэродром в снегу – как я смогу это снять при отсутствии снега? Павильончик не поможет, на аэродроме стоят самолёты и танки. Сейчас я ломаю голову над тем, как доставить танки в Волгоград. Это очень дорого, танк же не габарит. Вот мы и думаем, что тут можно сделать...
Фото на анонсах: АГН "Москва", Андрей Никеричев / АГН "Москва".