ДВА КРОВАВЫХ ЯНВАРЯ В истории России ХХ века иногда случались парные события. Так, в 1912 и 1938 году произошли два расстрела рабочих на золотых приисках, расположенных в бассейне реки Лена. Еще две трагедии случились в 1905 и 1918 годах, оба раза в январе месяце. И если о событиях, известных как «кровавое воскресенье 1905 года», знал каждый человек, получавший образование в СССР, а затем и в России, то о кровопролитии января 1918 года до сих пор знают далеко не все. К тому же, каноническая советская версия «кровавого воскресенья», под давлением вновь появившихся в историческом обороте документов, выглядит сегодня далеко не столь убедительно, как во времена «развитого социализма». Так давайте бросим свежий взгляд на русские трагедии уже более чем столетней давности. А заодно сравним, как все случилось во времена якобы «кровавого царского режима» в январе 1905 года, а как повели себя в январе 1918 года сами критики «царизма» — большевики, захватившие к тому времени власть в России. Но обо всем по порядку... Кровавое воскресенье 9 января 1905 года — разгон шествия петербургских рабочих к Зимнему дворцу, повлекший трагические последствия. Шествие было подготовлено легальной организацией «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга», созданной в 1903 году. А само «Собрание» было образовано на базе рабочей организации, отцом-основателем которой являлся начальник Особого отдела Департамента полиции С.В. Зубатов (1864-1917). Уходя в отставку в августе 1903 года, Зубатов способствовал тому, что священник Георгий Гапон (1870-1906) стал фактическим руководителем «Собрания». События, непосредственно предшествующие сей акции, развивались стремительно. 3 января 1905 года, по причине увольнения четырех рабочих, началась забастовка на Путиловском заводе, организованная при непосредственном участии руководства «Собрания». Уже 5 января стало ясно, что владельцы завода не пойдут на уступки и забастовка проиграна. Однако столь же ясно было, что примкнувшие на тот момент к забастовке 26 000 рабочих не простят «Собранию» поражения. В таких условиях Гапон и его помощники решили идти до конца и обратиться с петицией к Царю. Тем временем стачка стала общегородской. 7 января в последний раз вышли газеты — забастовка распространилась на типографии. К вечеру 8 января в Санкт-Петербурге не работало более 450 заведений с более чем 110 000 рабочих. Популярность Гапона достигла небывалых высот. Тогда в кипящую рабочую массу была брошена идея похода к Зимнему дворцу. Идея принадлежала Гапону и его окружению. Вот что говорилось в записке прокурора Петербургской судебной палаты на имя министра юстиции от 8 января 1905 года: «Сейчас получены сведения, что по инициативе свящ. Гапона предполагается сборище рабочих завтра, 9 января, в 2 часа дня на площади перед Зимним дворцом для подачи петиции... Названный священник приобрел чрезвычайное значение в глазах народа. Большинство считает его пророком, явившимся от бога для защиты рабочего люда. К этому уже прибавляются легенды о его неуязвимости, неуловимости и т.п. Женщины говорят о нем со слезами на глазах. Опираясь на религиозность огромного большинства рабочих, Гапон увлек всю массу фабричных и ремесленников, так что в настоящее время в движении участвует около 200 000 человек. Использовав именно эту сторону нравственной силы русского простолюдина, Гапон, по выражению одного лица, «дал пощечину» революционерам, которые потеряли всякое значение в этих волнениях, издав всего 3 прокламации в незначительном количестве.» (Хронос. Всемирная история в интернете - Записка прокурора Петербургской судебной палаты на имя министра юстиции от 8 января 1905 года) Вечером 8 января у министра внутренних дел П.Д. Святополк-Мирского (1857-1914) состоялось совещание, на котором обсуждалось сложившееся положение в Санкт- Петербурге. Присутствовавший градоначальник И.А. Фуллон (1844-1920) настоял, что митингующих нельзя допускать на Дворцовую площадь, чтобы не повторить Ходынку (массовую давку на Ходынском поле в Москве, произошедшую 18 (30) мая 1896 года, и унесшую жизни более 1200 человек). (Семанов Н.С. - «Кровавое воскресенье» как исторический феномен) Именно этим было продиктовано наличие войск в центре города, а вовсе не необходимостью охранять Государя Николая Второго (1868-1918). Однако гапоновская «пощечина революционерам» была иллюзией, за которой скрывался тайный замысел тех же самых революционеров, план, о котором — на вечер 8 января 1905 года — градоначальник Фуллон не знал. Были и другие обстоятельства, которые советские историки и пропагандисты предпочитали не замечать на протяжении всего существования СССР, а их «творческие наследники» не замечают и до сих пор. Но поскольку замалчиваемое очень существенно, не сказать о нем, это и значит — порождать историческую неправду. Начнем с того, что события «кровавого воскресенья» 1905 года невозможно точно оценить вне контекста шедшей в то время Русско-японской войны. И вот почему. Еще до начала войны японская разведка проявляла интерес к российским оппозиционным партиям, среди которых были Бунд, эсеры и, естественно, социал-демократы, разделившиеся к тому времени на меньшевиков и большевиков. С началом боевых действий этот интерес только увеличился, и стал абсолютным, когда выяснилось, что никакой быстрой победы не получится, а в затяжном противостоянии шансы Японии значительно ниже шансов Российской Империи. До начала войны определилась и подходящая фигура для контактов с русскими антиправительственными силами. Этим человеком стал полковник Акаси. Для справки. Мотодзиро Акаси (1864-1919). В 1889 году окончил Высшую военную академию Императорской армии в Токио. Учился в Германии. В январе 1901 года назначен военным атташе во Франции. В августе 1902 становится военным атташе в России, прибыл в Санкт-Петербург 1 ноября 1902 года. С началом Русско-японской войны назначен военным атташе в Стокгольме, активно работает на японскую разведку. Через Акаси финансировались финские, польские и кавказские сепаратисты в России. В июле 1904 года Акаси встречается в Женеве с теоретиком марксизма и видным деятелем российского и международного социалистического движения Г.В. Плехановым (1856-1918), а также с молодым лидером большевистской фракции РСДРП В.И. Лениным (1870-1924). Акаси, через ряд посредников, финансирует проведение Парижской конференции революционных и оппозиционных партий, состоявшейся в сентябре-октябре 1904 года, а также Женевской конференции революционных партий, проходившей в апреле 1905 года, созванной по инициативе организатора «кровавого воскресенья» священника Георгия Гапона. 11 сентября 1905 года, после заключения Портсмутского мирного договора между Японией и Российской Империей, Акаси отозван в Японию. После отчета о проделанной работе, он вновь назначается военным атташе в Германии. Однако в 1906 году в России была опубликовано исследование «Изнанка революции. Вооруженные восстания в России на японские средства», в которой освящалась деятельность Акаси. После публикации этой информации в европейских газетах, Акаси отозван в Японию. За свои заслуги перед Японией Мотодзиро Акаси был удостоен титула барона, в 1913 году произведен в генерал-лейтенанты, в апреле 1914 назначается заместителем начальника Генерального штаба Японии, а в 1918 году назначен генерал-губернатором Тайваня. Теперь буквально несколько слов о боевых действиях. В ночь с 26 на 27 января 1904 года, без объявления войны, японский флот атаковал русские военные корабли у Порт-Артура. Началась битва двух Империй за контроль над Кореей, Маньчжурией и Желтым морем. 23 августа началось и 4 сентября 1904 года окончилось генеральное сражение под Ляояном (Китай). Поле боя осталось за японской армией, но, вопреки ожиданиям, эта победа не привела к разгрому русских сил. Командующий Русской Маньчжурской армией генерал А.Н. Куропаткин (1848-1925), организованно отступив, сумел сохранить свои основные силы. Потери русских составили 16.000 человек, японцев — 23.000. (Айрапетов О. - На пути к краху. Русско-японская война 1904-1905 гг. Военно-политическая история — М, Алгоритм, 2015 — стр.271) Германский генерал Кемерер, находившийся в качестве наблюдателя при русской армии, прокомментировал итоги сражения под Ляояном так: «Япония не в состоянии выигрывать много таких побед, а Россия может перенести еще несколько таких поражений.» (Айрапетов О. - На пути к краху. Русско-японская война 1904-1905 гг. Военно-политическая история — М, Алгоритм, 2015 — стр.271) Становилось очевидно, что идея «маньчжурского блицкрига» терпит крах и война опасно затягивается. Все это, вероятно, и заставило японский Генштаб согласится с предложением Акаси об активизации подрывной деятельности в России. 31 августа в Стокгольм на его имя поступила телеграмма, за подписью заместителя начальника Генштаба Японии генерала Нагаока, с уведомлением о согласии Токио выделить требуемую сумму. Тем самым финансирование русской революции превращалось в важное, хотя и негласное, направление японской внешней политики в условиях войны. Профессор С.С. Ольденбург, живописуя деятельность «мятежного попа» и его «собрания фабричных рабочих», замечает: «Сначала Гапон действовал «сдержанно и осторожно». Но к концу ноября 1904 г. деятельность общества «приняла характер систематической пропаганды». Гапон стал искать сближения с левой интеллигенцией и обещал подготовить рабочее выступление; только — говорил он — я должен ждать какого-нибудь внешнего события; пусть падет [Порт] Артур».» (Ольденбург С.С. - Царствование Императора Николая II — Белград, Издание Общества Распространения Русской Национальной и Патриотической Литературы, 1939 — стр.263) В этот момент непосредственно попа Гапона направлял и поддерживал эсеровский «куратор» Рутенберг. Для справки: Петр (Пинхус) Моисеевич Рутенберг (1878-1942) — инженер, бизнесмен, активный участник русских революция 1905 и 1917 годов, один из руководителей сионистского движения. В мае 1915 года выехал в США, где под псевдонимом Пинхас Бен Амми опубликовал статью «Национальное возрождение еврейского народа». Один из организаторов, вместе с Зеевом Жаботинским и Иосифом Трумпельдором, Еврейского легиона (воинское подразделение британской армии). Участвовал в создании Американского еврейского конгресса (1914-1915). Незадолго до событий 9 января инженер М.К. Парадовский неоднократно беседовал со своим хорошим знакомым — Рутенбергом. Парадовский: «...Так как я знал, что он близок к Гапону, я, естественно, заговорил с ним об этом... Он... только твердил, что, чем хуже Царю, тем лучше всем его верноподданным. Когда я сказал ему, что верноподданные Царя — это русский народ и не Гапону быть представителем народа, Рутенберг рассмеялся и сказал: «Гапон — это пешка, и весь вопрос, кто эту пешку двигает».» (Платонов О.А. - Терновый венец России — История русского народа в ХХ веке — Т 1 — М, Родник, 1997 — стр.177-178) 23 декабря 1904 года (5 января 1905 года) Гапон и революционеры дождались желаемого — под натиском японской армии пал Порт-Артур. Хотя потери японцев были в разы больше потерь русской армии, последние также оказались весьма значительными. А вот как на гибель 15 000 русских солдат отозвался Ленин в своей статье «Падение Порт-Артура», напечатанной 1 (14) января 1905 года в газете «Вперед», издававшейся, кстати, на японские деньги. «Дело русской свободы и борьбы русского (и всемирного) пролетариата за социализм очень сильно зависит от военных поражений самодержавия. Это дело много выиграло от военного краха, внушающего страх всем европейским хранителям порядка... Русский народ выиграл от поражения самодержавия. Капитуляция Порт-Артура есть пролог капитуляции царизма.» (Ленин В.И. - ПСС том 9, стр. 157-158) Оказывается, потеряв пятнадцать тысяч своих сынов, в целом русский народ «выиграл». Не скрывал своей радости по поводу неудач русской армии и тогда еще малоизвестный «товарищ» И. Сталин (1878-1953): «Редеют царские батальоны, гибнет царский флот, сдался, наконец, позорно Порт-Артур, - и тем еще раз обнаруживается старческая дряблость царского самодержавия.» (Сталин И.В. - ПСС — Том 1 — Рабочие Кавказа, пора отомстить) А вот мнение Л. Троцкого (1879-1940): «Разгром армии Куропаткина окончательно решает судьбу всей войны, с которой самодержавие так тесно сплело свою собственную свободу. Решительная минута гибели царизма все ближе и ближе.» (Троцкий Л.Д. - Наша первая революция — Часть I — М, T8RUGRAM, 2018 — стр.157) Отметим для себя, как сходятся в своем желании поражения России поп Гапон, Пинхус Рутенберг, а также «товарищи» Ленин, Сталин, Троцкий. Однако ликование революционеров по поводу гибели тысяч русских солдат оказалось преждевременным. Падение Порт-Артура было представлено врагами Императорского строя, как катастрофа. Между тем, по оценке русского генерального штаба падение Порт-Артура, хотя и влекло за собой бесспорное усиление противника, тем не менее «не внесло никаких существенных изменений в стратегических условиях, определяющих собою ход военных операций в Маньчжурии». (Мультатули П.В., Залесский К.Л. - Русско-японская война 1904-1905 гг — М, РИСИ, 2015 — стр.74) Россия почти не ощущала экономических и финансовых затруднений в связи с войной. Урожай 1904 года был обильным, промышленность снова увеличила свое производство. Налоги поступали как в мирное время, а золотой запас Государственного Банка вырос за год до 150 млрд. рублей и превышал количество банкнот в обращении. (Ольденбург С.С. - Царствование Императора Николая II — Т 1 — Белград, Издание Общества Распространения Русской Национальной и Патриотической Литературы, 1939 — стр.260) И тем не менее повод для «выражения народного недовольства» был найден. А мирной демонстрации рабочих была уготована роль ширмы, под прикрытием которой революционеры надеялись спровоцировать массовое вооруженное восстание в столице Империи. И не важно, что Императорский штандарт над Зимним дворцом 9 января был приспущен, как это делалось всегда в отсутствие Государя в Зимнем. Не важно, что и сам Гапон, и другие руководители рабочих организаций (не говоря уже об эсерах из ближайшего окружения Гапона) знали, что свод законов Российской Империи предусматривал подачу петиций Государю разными способами, но никак не во время массовых демонстраций. (Романов Б. - Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала — С-П, БХВ-Петербург, 2012 — стр.377-378) Экономические требования эсеры собирались заменить в день шествия на радикально-политические, а внедренные в ряды рабочих боевики — открыть огонь по войскам и полиции. Постарались внести свою лепту и большевики, чьи силы и популярность в начале 1905 года были несопоставимо меньше эсеровских, однако амбиции которых уже перехлестывали через край. Большевики «сколачивали отряды, каждый из которых состоял из знаменосца, агитатора и ядра, их защищавшего (т.е., фактически, из боевиков). Все члены РСДРП обязаны были быть к шести утра у пунктов сбора. Готовили знамена и транспаранты: «Долой самодержавие!», «Да здравствует революция!», «К оружию, товарищи!».» (Романов Б. - Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала — С-П, БХВ-Петербург, 2012 — стр.381) И еще момент, который надо учесть — простой разгон демонстрации не входил в планы ее организаторов, им была нужна пролитая кровь. О том, что Гапон готовил кровопролитие, нам известно из его воспоминаний. «Во-первых, Гапон заранее знал, что Николая II нет в Петербурге, то есть он заранее обманывал людей в том, что ведет их на встречу с Царем. Когда же слух этот дошел до рабочих, то Гапону пришлось изворачиваться: «На одном из митингов одна старушка спросила меня: «А что если Царь-Батюшка долго к нам не выйдет? Мне сказали, что его нет в Петербурге?» «Да, ответил я, но он не далеко, в получасе езды от Петербурга. Мы должны ожидать его до глубокой ночи».» Во-вторых, Гапон заранее знал, на что он ведет рабочих: «Великий момент наступает для всех нас, сказал я, не горюйте, если будут жертвы не на полях Манчжурии, а здесь на улицах Петербурга. Пролитая кровь сделает обновление России».» (Мультатули П. - Ложь от доктора Калашникова) А вот, что ответил Гапон в узком кругу уже после событий 9-го января, когда один из сподвижников спросил: «Ну, отче Георгий, теперь мы одни и бояться, что сор из избы вынесут нечего, да и дело-то прошлое. Вы знаете, как много говорили о событиях 9 января и как часто можно слышать суждение, что, прими Государь депутацию честь-честью, выслушай депутатов ласково, все обошлось бы по-хорошему. Ну, как вы полагаете, о. Георгий, что было бы, если бы Государь вышел к народу? Совершенно неожиданно, но искренним тоном, Гапон ответил: «Убили бы в пол минут, пол секунд!».» (Романов Б. - Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала — С-П, БХВ-Петербург, 2012 — стр.380) Затем случилось то, что случилось. Утром 9-го января порядка 300 000 человек собрались в четырех районах города. Около 11 часов началось движение колонн к центру города. «В некоторых местах между ними и войсками, вследствие упорного сопротивления толпы подчиниться требованиям разойтись, а иногда даже нападения на войска, произошли кровопролитные столкновения. Войска вынуждены были произвести залпы: на Шлиссельбургском тракте, у Нарвских ворот, близ Троицкого моста, на 4-й линии и Малом проспекте Васильевского острова, у Александровского сада, на углу Невского проспекта и улицы Гоголя, у Полицейского моста и на Казанской площади. На 4-й линии Васильевского острова толпа устроила из проволок и досок три баррикады, на одной из которых прикрепила красный флаг, причем из окон соседних домов в войска были брошены камни и произведены выстрелы, у городовых толпа отнимала шашки и вооружалась ими, разграбила оружейную фабрику Шафа, похитив оттуда около ста стальных клинков, которые, однако, были большей частью отобраны; в 1-м и 2-м участках Васильевской части толпою были порваны телефонные провода и опрокинуты телефонные столбы; на здание 2-го полицейского участка Васильевской части произведено нападение и помещение участка разбито; вечером на Большом и Малом проспектах Петербургской стороны разграблено 5 лавок.» (Арутюнов А. - Ленин. Досье без ретуши — Том 1 — М, 2002 — стр.59-60) Вот, к примеру, как действовали революционеры-подстрекатели у Нарвских триумфальных ворот. Кстати, церковные хоругви, которые мелькали в толпе манифестантов, были силой отобраны боевиками в одной из часовен. Большевик Серебров, участник событий: «Около ворот нас встретила пешая и конная полиция, но ни уговорами, ни застращиванием не могла остановить толпу. Подскакал эскадрон; но лошади не шли на народ, и он вернулся обратно, открыв перед нами мост через речку Таракановку и площадь перед нею. За мостом находились Нарвские ворота, а по обеим сторонам их стояло по роте, не более, солдат. Толпа сначала шла через площадь. Затем, увидев, что солдаты берут на изготовку, руководители бросились бежать на них, толпа за ними. Три раза играл рожок сигналы; два раза стреляли солдаты в воздух. Толпа все бежала и была уже у входа на мостик, когда третий залп в упор сбил хоругвеносца и пристава, останавливавшего толпу. Раздались крики, вопли, стоны, толпа и мы, шедшие впереди, быстро легли... [Солдаты] били в середину толпы; а мы, бывшие маленькой кучкой организованных впереди всех, остались живы. Мы подползали поодиночке к обрыву речки у самого начала моста, спускались по снегу на лед и выходили, а потом задворками и переулками — к Обводному каналу. Сзади нас оставался ад: десятки людей корчились и стонали на площади...» (Пролетарская революция. Исторический журнал — Государственное издательство, 1922 — №5 — стр.198-199) Вот и вся технология: «руководители» побежали, увлекли, отползли, а потом: «задворками и переулками»... Вытащить из «ада» хоть кого-то из «корчившихся и стонавших» никто из революционных радетелей за народ, естественно, даже не попытался... К Дворцовой площади толпа митингующих вышла уже к 12 часам. На призывы разойтись никто не реагировал. Более того, из толпы летели оскорбления и угрозы в сторону солдат, затем полетели камни, а вскоре из толпы раздались и выстрелы. В ответ, в полном соответствии с уставом, войсками также был открыт огонь. Интересно, что Рутенберг, шедший в толпе митингующих рядом с Гапоном, бросился на землю сам и потянул за собой «мятежного попа» буквально за несколько мгновений до первых выстрелов. «Когда толпы были встречены и рассеяны войсками, социал-демократы, где могли, стали руководить беспорядками. Так, на Васильевском острове они направили толпу грабить оружейную мастерскую Шафа, построили баррикады, сделали нападение на полицейский участок, завладели одной типографией и собирались печатать в ней тогда же прокламацию, чему, однако, помешала прибывшая воинская часть.» (Спиридович А.И. - История большевизма в России от возникновения до захвата власти — М, Айрис-Пресс, 2007 — стр.85) При этом следует отметить, что войска всюду, где только могли, старались действовать увещеваниями, уговорами, пытаясь предотвратить кровопролитие. Там где не было революционных подстрекателей, или их было недостаточно для воздействия на толпу, офицерам удавалось избежать крови. Так, в районе Александро-Невской Лавры и Рождественской части никаких жертв и столкновений не было. То же самое и в Московской части. Официальные данные о жертвах расстрела выглядят так. Всего 9-го января оказалось 96 человек убитых (в том числе околоточный надзиратель) и до 333 человек раненых, из коих умерли до 27-го января еще 34 человека (в том числе один помощник пристава). (Хронос. Всемирная история в интернете - Доклад директора Департамента полиции Лопухина министру внутренних дел о событиях 9-го января) Итого: 130 убитых и около 300 раненых. Безусловно страшные цифры, но «товарищ» Ленин, который в самый разгар событий попивал пивко в благополучной и мирной Женеве (Швейцария), сумел разглядеть гораздо больше. «Тысячи убитых и раненых — таковы итоги кровавого воскресенья 9 января в Петербурге.» (Ленин В.И. - ПСС — Том 9 — стр.201) Троцкий, в силу большего, чем у Ильича литературного таланта, добавил красочные подробности: «Кровью рабочих окрасился снег. Падали десятки, сотни, тысячи. На смену злодейке-пуле приходила казацкая пика. Трупы мужчин и женщин покрыли улицы. Дети, маленькие дети, обозначили своими маленькими тельцами поле битвы... Несколько тысяч рабочих было убито и ранено...» (Троцкий Л.Д. - Наша первая революция — Часть I — М, T8RUGRAM, 2018 — стр.147) Кстати, говоря о личности Гапона, констатируем еще один момент, характерный для подавляющего большинства «руководителей революционной борьбы пролетариата». По свидетельству известного террориста, одного из руководителей партии эсеров Бориса Савинкова (1879-1925): «Гапон любил жизнь в её наиболее элементарных формах: он любил комфорт, любил женщин, любил роскошь и блеск, словом, то, что можно купить за деньги. Я убедился в этом, наблюдая его парижскую жизнь». (Савинков Б. - Воспоминания террориста — М, ПРОЗАиК, 2013 — стр.210) Вдохновленные спровоцированным расстрелом питерских рабочих, как грандиозным успехом эсеров, большевики взяли курс на более тесное сотрудничество с последними, а заодно и с «любителем элементарных форм жизни» Гапоном. «На почве практической подготовки вооруженного восстания началось сближение большевистской фракции РСДРП с партией эсеров. Именно этой проблеме была посвящена беседа Ленина с Гапоном, состоявшаяся во время их знакомства в середине февраля 1905 г.» (Павлов Д. - Русско-японская война 1904-1905 гг. - М, 2004 — стр.221) По свидетельству А.В. Луначарского (1875-1933), при последующих встречах с Лениным Гапон «толковал о необходимости перебросить в Петербург контрабандой значительное количество оружия и о том, что они с [эсером] Рутенбергом будто что-то в этом направлении подготовили». Ленин настолько воодушевился этой идеей, что со своей стороны написал план «Боевого соглашения для восстания и образования Боевого комитета». Судя по его сохранившемуся наброску, в плане были конкретизированы цели и принципы деятельности объединенной межпартийной организации, призванной руководить подготовкой и проведением массового вооруженного антиправительственного выступления. (Павлов Д. - Русско-японская война 1904-1905 гг. - М, 2004 — стр.222) Дадим слово и полковнику Акаси, прокомментировавшему произошедшую трагедию в Петербурге: «То, что священник, всего лишь пользовавшийся доверием рабочих, смог возглавить десятки тысяч, которые принадлежали к разным партиям, и в итоге потрясти столицу России, - это далеко выходило за рамки моих ожиданий.» (Инаба Чихару - Японский резидент против Российской Империи — М, РОССПЭН, 2013 — стр.98) Взрыв надежд японской агентуры находит свое отражение в телеграмме, ушедшей 25 января 1905 года из Стокгольма в Токио, с просьбой «об экстренном переводе уже 400 тыс. иен немедленно, еще 250 тысяч месяц спустя, всего — порядка одного миллиона иен, а, «в случае успеха», — и больше.» (Инаба Чихару - Японский резидент против Российской Империи — М, РОССПЭН, 2013 — стр.102) 12 февраля Акаси телеграфирует из Парижа в Токио. «Обстановка в России неожиданно ухудшается. Посему нет сомнения, что своей цели — свержения русского правительства — мы непременно добьемся... (…) Поэтому нам следует продолжать поддерживать нынешнее оппозиционное движение, чтобы ослаблять правительство; в июне мы попробуем раздуть всеобщее движение [восстание] под руководством социалистов-революционеров. Это движение определит судьбу и оппозиционных партий. Мы просим японское правительство увеличить субсидирование, дабы вполне обеспечить успех. По моим подсчетам, необходимо 440-450 тысяч иен, которые следует выплатить в начале мая; выплаты можно произвести и в два этапа.» (Инаба Чихару - Японский резидент против Российской Империи — М, РОССПЭН, 2013 — стр.105) Ушло в Токио и сообщение Акаси с оценкой большевистского предводителя: «У меня о нем сложилось мнение как об искреннем человеке, лишенном эгоизма. Он пойдет на все ради своей доктрины. Ленин — это личность, способная вызвать революцию». (Мультатули П.В., Залесский К.Л. - Русско-японская война 1904-1905 гг — М, РИСИ, 2015 — стр.108) Согласно западным источникам, ссылающимся на японцев, Акаси для начала выделил «способному вызвать революцию» Ленину 50 тыс. йен. На первый взгляд, маловато, но таков уж тогда был политический вес Ильича. Однако, несмотря на японскую подпитку, планы большевиков по сотрудничеству с Гапоном так и остались планами. И все потому, что «неуязвимый» священник Георгий Гапон был убит в марте 1906 года боевиками-эсерами под руководством того самого Рутенберга, который помогал мятежному священнику организовывать кровопролитие 9 января. Перед расправой Гапон был обвинен в сотрудничестве с властями и предательстве революции. Удивляться тут нечему, древний принцип — Я слишком много знал! — действует безотказно. Рутенберг пригласил Гапона на снятую заранее дачу близ станции Озерки, где их дожидались, остававшиеся незаметными до поры, до времени, несколько рабочих. Там, по всей видимости, состоялся разговор, в ходе которого Гапон, думая, что общение идет тет-а-тет, попытался убедить собеседника поступить на полицейскую службу. Борис Савинков: «В пустой комнате, за прикрытой дверью, несколько рабочих слышали разговор Рутенберга с Гапоном. Гапон никогда не говорил так цинично, как в тот раз. В конце разговора Рутенберг открыл внезапно дверь и впустил рабочих. Несмотря на мольбы Гапона, рабочие тут же повесили его на крюке от вешалки.» (Савинков Б. - Воспоминания террориста — М, ПРОЗАиК, 2013 — стр.216) Савинков пишет, что, рассказывая ему об убийстве Гапона, Рутенберг чрезвычайно волновался: «Я вижу его во сне... Он мне все мерещится. Подумай, ведь я его спас 9 января... А теперь он висит!...» (Савинков Б. - Воспоминания террориста — М, ПРОЗАиК, 2013 — стр.216) Подводя итог сказанному, еще раз отметим, забастовки на заводах и фабриках Санкт-Петербурга произошли в январе 1905 года, то есть именно в то время, когда Россия вела войну с Японией (февраль1904 — сентябрь 1905 годов), а многие из этих предприятий имели важное военное значение. Роль революционеров в трагедии не долго оставалась тайной для правительства. Уже 11 января 1905 года министр финансов В.Н. Коковцов (1853-1943) пишет Государю: «Сколь ни велика вина подданных Ваших, — столичных рабочих на фабриках и заводах, — поднявших смуту в тяжкую годину военных испытаний, я осмеливаюсь доложить Вашему Императорскому Величеству, что, по глубокому моему убеждению, далеко не все и даже не большинство подняли свою руку на спокойствие столицы. Их невежеством и слабостью воспользовались другие, натолкнувшие на преступление рабочую массу из своекорыстных видов.» (Красный архив. Исторический журнал — Т 4-5 (11-12) — М, Л, Государственное издательство, 1925 — стр.5) Председатель Совета министров С.Ю. Витте (1849-1915) уговаривал Государя открыто объявить народу, что он не причастен к трагедии «Кровавого воскресенья». Но Император отклонил это предложение. Он не хотел, чтобы общественность винила во всем армию. Вместо этого 19 января 1905 года он принял депутацию рабочих из тридцати четырех человек. В своей речи Государь сказал: «Прискорбные события с печальными, но неизбежными последствиями смуты произошли от того, что вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей родины. Приглашая вас идти подавать Мне прошение о нуждах ваших, они поднимали вас на бунт против Меня и Моего Правительства, насильственно отрывая вас от честного труда в такое время, когда все истинно-русские люди должны дружно и не покладая рук работать на одоление нашего упорного внешнего врага...» (Викитека — Речь императора Николая II к депутации рабочих 19 января 1905 года) Хоть и не всеми, но слова Государя были услышаны. Рабочий Андрей Иванович Агапов — участник событий 9 января — написал в газету «Новое время» (август 1905 года), обращаясь к зачинщикам провокации: «Вы обманули нас и сделали рабочих, верноподданных Царя — бунтовщиками. Вы подвели нас под пули намеренно, вы знали, что это будет. Вы знали, что написано в петиции якобы от нашего имени изменником Гапоном и его бандой. А мы не знали, а если бы знали, то не только никуда бы не пошли, но разорвали бы вас в клочья вместе с Гапоном, своими руками.» (Романов Б. - Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала — С-П, БХВ-Петербург, 2012 — стр.383) Вообще, тот же Троцкий признает, что 7 января число бастовавших достигло 140.000 человек. Кульминационным пунктом стало 10 января. А 13-го уже начали приступать к работам. (Троцкий Л.Д. - Наша первая революция — Часть II — М, T8RUGRAM, 2018 — стр.147) Так или иначе, события 9 января 1905 года стали безусловной трагедией. По их итогам было проведено гласное расследование. Министр внутренних дел П.Д. Святополк-Мирский, министр юстиции Н.В. Муравьев (1850-1908) и градоначальник И.А. Фуллон ушли в отставку. Все погибшие были похоронены за государственный счет. «Каждой пострадавшей семье из личных средств Царя было отпущено по 50 000 рублей, огромная по тем временам сумма.» (Мультатули П. - Ложь от доктора Калашникова) Вскоре закончилась и Русско-японская война. К концу лета 1905 года силы Японии силы были истощены. Русский Царь также предпочитал прекратить войну, однако вести переговоры, начавшиеся при посредничестве президента США Т. Рузвельта (1858-1919), повелел с позиции силы. В ходе переговоров Япония сняла все неприемлемые для России требования и 23 августа (5 сентябра) 1905 года Портсмутский мирный договор был подписан. Подписание договора было воспринято японским обществом как унижение и вызвало в Токио массовые беспорядки, в ходе которых «была сожжена резиденция министра внутренних дел, разгромлены 13 церквей, было ранено 500 полицейских и солдат. Количество раненых мятежников оценивается приблизительно в 2 тысячи, убитых - 17, арестованных — в 2 тысячи, обвинения были предъявлены 308 человекам.» (Айрапетов О. - На пути к краху. Русско-японская война 1904-1905 гг. Военно-политическая история — М, Алгоритм, 2015 — стр.370) Разъяренная толпа разгромила более половины всех полицейских участков города. Мало похоже на празднование победы в войне, не правда ли? Как бы там ни было, с этого момента Токио потерял всякий интерес к вооруженному восстанию в России и к русской революции вообще. 11 сентября 1905 года Генштаб отозвал Акаси домой и 18 ноября японский полковник покинул Европу. Таким образом, его миссия, длившаяся все 19 месяцев русско-японской войны, завершилась. Что же касается «первой русской революции», то, прокатившись волной революционного террора по всей Российской Империи, она разбилась о железную волю П. А, Столыпина (1862-1911), назначенного в 1906 году Государем Николаем II сначала министром внутренних дел, а затем и председателем Совета министров. Политику Столыпина можно коротко передать его же словами: «Им нужны великие потрясения, — нам нужна великая Россия.» «Дайте Государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней Poccии.» «Там, где деньги — там дьявол. Родина требует себе служения настолько жертвенно чистого, что малейшая мысль о личной выгоде омрачает душу и парализует работу.» «Только война может погубить Россию.» Сейчас мы знаем, что не оказалось у Российской Империи 20 лет покоя, уже в июле 1914 года разразилась гораздо более страшная, чем Русско-японская, — Первая мировая война. Та самая, которой суждено было погубить Россию. Теперь о январе 1918 года. В отличии от «кровавого воскресенья» 1905 года, подробности трагических событий, разыгравшихся на улицах Петрограда и Москвы в январе 1918 года, известны не столь широко. Советские историки и пропагандисты совершенно забывали упомянуть о них в своих исторических балладах. А эта «забывчивость» влекла за собой удивительный побочный эффект — значительное, на наш взгляд, искажение истории захвата власти большевиками. Да еще и со смещением акцента с подлинных «героев» на лиц безусловно важных, но объявленных таковыми в более позднем варианте советской истории. И опять же, давайте разберемся... Если в 1904-1905 годах Русско-японская война шла за тысячи километров, в Азии и по-сути, не играла в жизни России определяющей роли, то Мировая война 1914-1918 годов, бушевавшая на Европейском континенте, разрушила всю привычную жизнь страны. И снова нашлись силы, готовые встать на сторону смертельного врага. Только теперь это были не эсеры, которые, подобно другим национальным революционным партиям европейских стран, заняли патриотические позиции. Теперь открыто подыгрывали врагу исключительно большевики. А поскольку размах Мировой войны был несравним с войной 1905 года, несравнимы были и деньги, вложенные внешними противниками России в ее врагов внутренних: на счета Ленина со товарищи вместо 50.000 иен от полковника Акаси пришли 50.000.000 марок только от Германии. В октябре 1917 года государственный секретарь этой страны барон Рихард фон Кюльман (1873-1948) констатировал: «Россия оказалась самым слабым звеном в цепи наших противников. Перед нами стояла задача постепенно ослабить ее и, когда это окажется возможным, изъять из цепи. Это и было целью подрывной деятельности, которую мы вели за линией русского фронта — прежде всего стимулирование сепаратистских тенденций и поддержка большевиков. Только тогда, когда большевики начали получать от нас через различные каналы и под различным видом постоянный поток денежных средств, они оказались в состоянии создать свой собственный орган — «Правду», проводить энергичную пропаганду и расширить значительно свою прежде узкую партийную базу.» (Земан З., Шарлау У. - Кредит на революцию — М, Центрполиграф, 2007 — 259-260) А были еще деньги, которые получали другие «вожди революции» — Лев Троцкий, Яков Свердлов (1885-1919)... Так или иначе, после длительной подготовки, финансируемой германским Генеральным штабом и отдельными организациями из стран-союзниц России по Антанте, в ночь с 25 на 26 октября (7-8 ноября по новому стилю) 1917 года в ходе вооруженной операции большевики арестовали Временное правительство, заседавшее в Зимнем дворце Петрограда, и объявили о создании правительства собственного. Вот само «Постановление об образовании рабочего и крестьянского правительства». Читаем: «Образовать для управления страной, впредь до созыва Учредительного собрания, временное рабочее и крестьянское правительство, которое будет именоваться Советом Народных Комиссаров.... 26 октября (8 ноября) 1917 г.» (Ленин В.И. - ПСС, Том 35 — стр.28-29) Дело в том, что Учредительное Собрание — это голубая мечта русских революционеров нескольких поколений. Вот, например, лозунги, которыми Троцкий закончил с?
