Е.Маевский: «Перфторан» - то, что может реально помочь тяжелобольным коронавирусом
Эксперты о способах лечения коронавируса
О способах лечения коронавируса говорят заместитель директора Института теоретической и экспериментальной биофизики РАН, заведующий лабораторией энергетики биологических систем Евгений Маевский и заместитель директора ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора, член-корреспондент РАН Александр Горелов.
Вашему вниманию предлагается статья о Перфторане за прошлый год.
Наука чистыми руками
25.12.2019
В начале 80-х в советской лаборатории создали эмульсию под названием «Перфторан», которая могла заменить кровь в случае острой ее потери. В одной из больниц «Перфторан» спас жизнь пятилетнему ребенку. В 1985 году развернувшаяся в высших кругах власти аппаратная борьба привела к тому, что «Перфторан» сняли с испытаний, а его создателя довели до самоубийства. В 90-х технологии производства «Перфторана» продали за границу. К29 рассказывает историю создания уникального отечественного препарата, аналогов которому не было ни в одной стране мира.
Пятилетний пациент
8 марта 1982 года пятилетняя москвичка Аня Гришина попала под троллейбус. В ближайшей к месту аварии больнице ей перелили кровь неподходящей группы. Кровообращение замедлилось, в тканях начался некроз. Аню перевели в отделение реанимации Филатовской детской больницы.
Профессор Виктор Михельсон, один из ведущих в СССР детских хирургов, созвал врачебный консилиум. Аня нуждалась в срочном переливании крови — или препарата, заменяющего кровь. Такой препарат существовал — его разрабатывали недалеко от Москвы, в Институте биофизики, расположенном в научном городке Пущино. Он назывался «Перфторан» и представлял собой эмульсию на основе перфторуглеродов, которая могла заменить кровь в случае острой кровопотери.
«Перфторан» еще не был допущен к клиническим испытаниям, но иначе Ане было уже не помочь. Врачебный консилиум принял решение обратиться к ученым за препаратом, и через полтора часа Ане ввели две ампулы экспериментального на тот момент «Перфторана». Ее состояние стабилизировалось. После нескольких месяцев в больничной палате Аню отпустили домой.
Сегодня Анна Гришина живет в Москве, работает юристом и воспитывает двух сыновей. Ее маме Татьяне Николаевне про «Перфторан» ничего не сказали. Когда через несколько лет она прочла в газетах о «новом деле врачей», как его окрестила пресса, и о якобы проводившихся опытах на людях, она даже не узнала, что речь шла о ее дочери.
История Ани могла бы быть одной из многих — если бы ученых, которые работали над «Перфтораном», не запугали допросами и обысками, а его создателя — не довели до самоубийства. Сегодня «Перфторан» не купить в аптеках, его нет в больницах, а технология его производства продана за рубеж.
Советские кровезаменители
В СССР перфторуглероды начали изучать в 70-х годах. Над препаратами на их основе в те годы работали и в других странах — в Японии, США, Англии, ГДР, Франции и Швеции. Первой советской разработкой стал препарат «Перфукол» — его создавали по образцу японского «Флюосола» в Институте гематологии и переливания крови Минздрава СССР.
Разработка эффективного кровезаменителя была запросом военно-промышленного комплекса страны. В годы Второй мировой войны в лечебных учреждениях Красной армии провели около 7 миллионов гемотрансфузий. 47% раненых нуждались в повторном переливании. В качестве кровезаменителя тогда использовали так называемую «жидкость Петрова» — донорскую кровь, в 10 раз разбавленную соляным раствором. В послевоенные годы проблема создания более эффективного кровезаменителя стала одной из ключевых для здравоохранения. Еще сильнее вопрос обострился после начала войны в Афганистане в декабре 1979 года.
Но к началу 80-х «Перфукол» все еще был далек от стадии клинических испытаний. В апреле 1980 года в Академии наук открыли параллельную программу по перфторорганическим соединениям. Ее руководителем назначили вице-президента академии — 46-летнего Юрия Овчинникова.
Юрий Овчинников стал академиком в 1970 году. Всего через два года его назначили заведующим лаборатории химии белка Института белка АН СССР. По его предложению в 1973 году был создан «Биопрепарат» — научно-производственное объединение институтов для разработки биологического оружия. В 1974 году Овчинников стал вице-президентом Академии наук. В прессе тех лет его характеризовали как эффективного, но при этом излишне честолюбивого организатора. В Пущино его звали «Шерханом» — по имени тигра из «Книги джунглей», главного антагониста Маугли. Овчинников не любил, когда кто-то получал лавры в обход него.
Разработку нового кровезаменителя поручили Институту биологической физики в Пущино. Создание «Перфукола» тем временем продолжалось — работами по-прежнему руководил Минздрав, а Институт гематологии получал дополнительное финансирование от военно-промышленного комплекса СССР.
Два препарата
В конце 1983 года в Пущино закончили испытания эмульсии «Перфторана» на животных. Подопытная собака, которой заменили кровь «Перфтораном», принесла второе потомство здоровых щенков. Испытаниями руководили заведующий лабораторией, молодой врач-анестезиолог Феликс Белоярцев, несколько лет назад ушедший из практической медицины в науку, и директор института Генрих Иваницкий.
Пущинские ученые значительно опережали своих коллег из ЦНИИ гематологии: за несколько лет они провели больше 3000 опытов над животными — против нескольких сотен в московском институте.
В 1984 году «Перфторан» допустили до испытаний в советских больницах. Врачи, тестировавшие эмульсию, пришли к выводу, что препарат крайне эффективен в лечении острой кровопотери, шока, жировой эмболии, черепно-мозговой травмы, отека и ишемии мозга, в защите трансплантируемых почек и отключаемого от кровотока сердца от недостатка кислорода. В 1985 году несколько партий эмульсии отправили в Афганистан.
Одновременно с «Перфтораном» к клиническим испытаниям рекомендовали «Перфукол». Препарат, который к этому моменту разрабатывался больше десяти лет под крылом Министерства здравоохранения и военно-промышленного комплекса СССР, оказался токсичным и менее эффективным.
В июне 1985 года «Перфукол» сняли с клинических испытаний. Через месяц в Минздрав пришло письмо, в котором было сказано, что у органов якобы есть доказательства отрицательного воздействия эмульсий перфторированных углеродов на организм человека. В Пущино приехала комиссия, которая вынесла заключение по разработке «Перфторана»: «не до конца изучено канцерогенное, мутагенное, тератогенное и эмбриотоксическое действие препарата».
В интервью газете «Коммерсантъ» от 1998 года директор института биофизики в Пущино Генрих Иваницкий рассказывал: «Тогда на высоком уровне шла борьба за власть: делились посты в президиуме Академии наук, должности в ЦК. Мы в этой истории [были] третьим эшелоном, который не стремился ни к каким группировкам примыкать. Вот „Перфторан“ и оказался поводом, чтобы поставить нас на место и продемонстрировать, „кто здесь хозяин“».
«Я стоял против этих 15 человек, трое из которых орали, а остальные сидели с опущенными глазами, — вспоминает комиссию один из создателей „Перфторана“ Евгений Маевский. — Я к одному из членов комиссии подошел и попросил выйти со мной поговорить. Я его спросил: „Ну как вы могли такое написать?“. Он опустил голову и сказал: „Я не мог такого не написать“».
Разменная карта
В октябре 1985 года «Перфторан» сняли с клинических испытаний. По научному городку пробежали пущенные кем-то сплетни, что Белоярцев якобы испытывает препарат на людях, губит советских солдат в Афганистане и переливает больным нестерильный препарат. В местный горком партии, Минздрав и пущинские следственные органы посыпались доносы и анонимки.
По словам Евгения Маевского, основой доносов послужила написанная якобы им самим бумага. «Они [те, кто писал доносы] ко мне пришли после своих записок, сказали: „Мы написали то же, что и ты“. Я их спрашиваю: „А вы видели, что там было?“ „Мы видели бумагу с твоим почерком“. Они ее не читали — их просто обманули, надиктовали».
Вскоре Белоярцева сняли с заведования лабораторией. В местной прокуратуре на него завели уголовное дело — его заподозрили в хищении медицинского спирта на 10 тысяч рублей. По мнению следствия, на эти деньги заведующий пущинской лабораторией сделал ремонт на даче. Сотрудников института стали ежедневно вызывать на допросы.
«Это было инициировано не КГБ, не милицией, это не было результатом каких-то недоработок, которые могли бы вызвать интерес спецпрокуратуры или следственных органов. Это была борьба наверху, мы были просто разменной картой, − говорит Евгений Маевский. − Они выдергивали сотрудников, не давали работать, половину лаборатории запугали и сделали своими информаторами».
17 декабря сотрудники прокуратуры провели обыски в квартире и лаборатории Белоярцева. В течение дня его пять раз вызывали на допрос. Вечером следователи обыскали дачу ученого. Найденную 150-миллилитровую склянку спирта записали в вещдоки и уехали обратно в отдел. Белоярцев попросил разрешения переночевать на даче. Он запер дверь за сотрудниками прокуратуры и остался один на застекленной веранде.
Бахрам Исламов, аспирант Белоярцева, вспоминает, что накануне Белоярцев заходил к нему. «Мы сидели у него в машине, беседовали. Я спросил: „Как вы думаете, чем может закончиться эта чехарда?“ Он сказал: „Успокойся, ничего не будет. Все будет чисто, мы же честно работали, главное дальше продолжать быть порядочным“».
Утром дворник дачного поселка обнаружил Белоярцева повешенным на веранде собственной дачи. На тот момент ученому было 44 года.
На следующий день в институт пришла предсмертная записка Белоярцева, отправленная из почтового отделения в 30 км от его дачи. В ней говорилось: «Я не могу больше жить в атмосфере этой клеветы и предательства некоторых сотрудников». Сотрудники института написали коллективное письмо в прокуратуру, в котором просили наказать людей, «виновных в развертывании клеветнической кампании.
Иваницкий тем временем пытался добиться пересмотра решения о снятии «Перфторана» с клинических испытаний. В институте были уверены, что препарат готов и безопасен для пациентов.
В начале 1986 года Минздрав сформировал независимую комиссию, которая должна была еще раз проверить «Перфторан». Через несколько месяцев у исследователей был почти готов положительный отзыв. Но Овчинников, которого неожиданно сняли с руководства программой прямо перед первыми успехами «Перфторана» и выдвижением коллектива на Госпремию, расформировал комиссию и создал другую.
В это же время на Иваницкого завели уголовное дело — якобы при проверке документов по делу Белоярцева следователи обнаружили нестыковки, указывающие на то, что в Пущино подтасовывали результаты клинических испытаний. Бюро серпуховского горкома исключило Иваницкого из партии и обратилось в Академию наук с требованием снять ученого с поста директора института.
Через несколько дней в «Советской России» вышла статья журналиста В. Долматова «Заменитель чести. Нравственная подоплека одного широковещательного открытия». Долматов писал: «Кто спорит, искусственная кровь нужна, и работу над ней надо, несомненно, продолжать, но не любой ценой. Науку надо делать чистыми руками».
Следователи снова ежедневно допрашивали сотрудников института и искали улики в протоколах экспериментов и документах больниц, проводивших испытания. В прессе появилось сообщение, что прокуратуре стало известно о проведении опытов на детях: в марте 1982 года в Филатовской детской больнице пятилетнему ребенку ввели не получивший разрешения на клинические испытания «Перфторан». Институт спасло то, что решение было принято не учеными, а врачебным консилиумом.
Следствие продолжалось до 1991 года. Затем дело закрыли за недоказанностью обвинений. Третью фазу клинических испытаний препарат успешно прошел уже после распада страны.
Конец «Перфторана»
В 1996 году, после клинических испытаний, препарат получил разрешение на выпуск. Институту биофизики вместе с рядом других институтов удалось организовать акционерное общество «Перфторан» и наладить производство эмульсии. В 1997 году контрольный пакет акций предприятия выкупили не имеющие отношения к медицине и фармацевтике бизнесмены.
До 2017 года, пока не истек срок годности последней партии, препарат можно было найти в аптеках. В 2015 году технологию производства продали в США, но освоить ее у зарубежных фармацевтов не получилось. «Нельзя научиться водить автомобиль, изучая правила ПДД, — объясняет Евгений Маевский. — Им нужно было выкупать все вместе с аппаратурой и технологами».
Изобрести подобный препарат получилось только у советских ученых — иностранные аналоги провалились. Сейчас «Перфторан» — единственная запатентованная эмульсия на основе перфторуглеродов, признанная эффективной.
В 2016 пакет патентов препарата выкупила российская компания «Солофарм». На сайте предприятия появилась информация, что компания собирается производить эмульсию. Представители компании рассказали К29, что сейчас в этом направлении «ведутся активные разработки», но сроки не уточнили.
Наличие препарата в аптеках не означает его использование в больницах. Чтобы лекарственное средство получали пациенты государственных клиник, препарат должен быть внесен в перечень ЖНВЛП (жизненно необходимые и важнейшие лекарственные препараты). Врач-трансфузиолог, кандидат медицинских наук Галина Сальникова уверена, что именно таким является «Перфторан».
«До сих пор у препарата глобальные возможности, но его все время тормозят, — говорит Сальникова. — Нам нужен этот препарат в качестве экстренного, когда мы сталкиваемся с неотложными состояниями. Пока мы найдем донора, пока он сдаст [кровь] — мы его даже обследовать так, как нужно, не имеем возможности».
Она приводит в пример вирус гепатита со «слепым окном» от полугода до года. Он может даже не проявиться при первом обследовании — а позже оказывается, что больному влили инфицированную кровь. По словам Сальниковой, «Перфторан» в экстренных ситуациях просто лучше в некоторых аспектах, чем донорская кровь.
Раньше препарат выдавали спасательным бригадам на Кузбассе. Из-за того, что частица «Перфторана» мельче эритроцита, вещество способно проникать в поврежденные области, куда уже не попадает кровь, и приносить тканям кислород и уносить углекислый газ. Даже если человека находили под завалами, в некоторых ситуациях была возможность ввести ему эмульсию и предотвратить отмирание тканей.
«Мы льем „Перфторан“ на любую группу крови, − продолжает Галина Сальникова. − На него мы практически не тратим времени. Мы можем обойтись без него в продолжительном лечении, но в экстренных ситуациях, по моему мнению, он должен быть всегда на вооружении».
Евгений Маевский по сей день занимается изучением и производством препарата в Институте теоретической и экспериментальной биофизики РАН за счет средств серпуховского Института инженерной физики — но уже не для медицины, а только для исследований и косметологии. Вместе с ним работают технологи, которые занимались эмульсией еще в 90-е годы.
«У нас разработаны технологии, есть даже проект, Институт инженерной физики потратил на него колоссальные деньги, чтобы технологию превратить в реальность. Но это очень дорого — институту не по зубам. Будем ждать и покупать за валюту, когда [эти технологии] реализуют за рубежом», — заключает Маевский.
ТЕКСТ: ИЛЬЯ КАЛАШНИКОВ
Еще по теме Как справляться с корнавирусом..
Если "Covid-19" — это война, то вместо команды "сидеть дома!" логично было раздать людям антидот!
Мнение эксперта: Как снизить опасность заражения COVID-19 на 99%?
Пробиотик «Ветом»: Безлекарственная панацея от любой заразы?