– Марк Григорьевич, расскажите, как ваше здоровье? И как проводите свое время? – Известно как, в режиме самоизоляции. Другого нам не дано. Со здоровьем пока все нормально. Работаю, закончил пьесу. Но рассказывать пока не буду. Пусть все узнают о ней только после того, как она будет «облизана» и напечатана. Скажу только, что пьеса о Серебряном веке. А ее действие происходит в Москве и в Петербурге. – Можно сказать, что самоизоляция у вас получилась очень творческой, практически «Болдинская осень» Пушкина. – Нет, так я не могу сказать, и не могу сравнивать себя с Пушкиным. Но возможность сосредоточиться и как-то отвлечься от чисто театральной суеты, потому что театр, как известно, место суетное, и общение там превышает все нормы, все-таки появилась. Поэтому, с одной стороны, карантин - это очень тяжело. С другой, он убеждает в том, что даже из такого положения можно извлечь известную пользу. Особенно тем, кто работает за письменным столом. Потому что если театр - это место публичное, то твой письменный стол – место твоего одинокого изъявления. – В ТЮЗе имени А.А, Брянцева с большим успехом идет поставленный вами чуть больше года назад спектакль «Бедная Лиза». Можно ли ждать новых постановок, конечно, когда все закончится? – Мне очень приятно, что спектакль нравится. Санкт-Петербург для меня – святое место. Там я начинал свою творческую биографию, если так можно сказать. Имел там поддержку во многих местах, и в БДТ и на Ленфильме. И вообще Питер для меня практически родной город, хотя я москвич. Но ведь и Пушкин был москвичом (вот видите, опять вернулись к этому сравнению). Я себя ни в коей мере не сравниваю с великим поэтом. Аналогия родилась из вечного противопоставления Москвы и Петербурга. А мне кажется, что Россия прекрасна именно тем, что между этими двумя городами всегда были свои художественные кровотоки. И всегда возникала взаимоподдержка. Иногда болезненная, иногда очень важная для дальнейших трудов. Во всяком случае, для меня Питер - место очень драгоценное, и я здесь чувствую себя среди больших друзей. И часто бываю довольно счастлив именно в вашем городе. – А сейчас наверняка переживаете за судьбу театров двух столиц и, конечно, своего театра «У Никитских ворот»? – Это самый тяжелый вопрос, который вы могли задать. Сейчас все замерло. Мы понимаем, что в стране есть какие-то более злободневные вопросы, которые властям надо решать. Но меня лично все же удивляет молчание властей относительно нашего, как они говорят, сектора. А мы не сектор, не кажущееся второстепенным пространство. В истории культура в конечном итоге всегда оказывалась решающей. Потому что человек, его душа, его разум зависят, прежде всего, от культуры. И даже здоровье довольно часто зависит от духовной мощи отдельного человека, да и всего народа в целом. Поэтому мы сейчас вместе со страной переживаем этот период ожидания, с одной стороны. С другой, сосредотачиваемся и ждем. Чтобы потом, когда все закончится, выйти из этой ситуации еще более сильными. – Но без поддержки вашему театру, наверное, не обойтись? – Да, сейчас нам, конечно, нужна помощь. Все спрашивают о зарплате, а мне нечего ответить. Казна наша пуста. И что будет в мае, я не могу себе представить. Мы государственный театр, и, естественно, целиком полностью зависим от субсидий, которые государство обязано нам выделить. Но государство выделяет не собственные субсидии. Надо помнить, что это деньги народные, деньги налогоплательщиков. И мы работаем для широкой публики, для людей. Поэтому здесь взаимосвязь абсолютная. И ее, так или иначе, следует поддерживать. Речь не может идти о нашем выживании. Речь может идти только о том, чтобы мы вернулись здоровыми. Потому что мы нужны людям. А люди, конечно, нужны нам. – Вы, как и многие, считаете, что мир после пандемии должен измениться? – Я думаю, что мы должны ориентировать не на какие-то иллюзии или пустоватые надежды. Мы должны ориентироваться на фундаментальные ценности. Они уже давно выработаны в прошлом нашей великой культурой. И чтобы ни было впереди, все равно должны оставаться нашим главным ориентиром.
