Прояснилась судьба запропавшего полковника-миллиардера Захарченко

Коронавирус изменил жизнь не только людей вольных, но и «подневольных» - сидельцев российских СИЗО и колоний. Шутка ли, уже больше месяца без свиданий,  посылок и даже работы (в отдельных «зонах» не выводят в производственные цеха).     ВИП-сидельцы в местах не столь отдаленных тоже приуныли. Мы узнали, что происходил с Белых, Дрымановым, Улюкаевым и куда привели поиски "исчезнувшего" Дмитрия Захарченко. 

По состоянию на 4 мая в московских СИЗО находятся 9 304 заключенных.  Вроде бы не так много по сравнению с прошлыми годами,  когда цифра доходила  до 12-13 тысяч.  Но вот парадокс: столичные суды не стали реже избирать самую жесткую меру пресечения, скорее, наоборот. Тогда где «лишние» заключенные?  

Как оказалось, их отправили по этапу. Речь о сотнях,  а может о тысячах человек (точной статистики нет) и это так называемые «апелляционщики»  - люди,  которым суд вынес приговор, но они с ним не согласились и написали апелляционную жалобу. 

До периода пандемии все они за редчайшим исключением оставались в СИЗО. Теперь вроде бы из благих побуждений (в Москве ведь больше всего заболевших, так что риск подхватить вирус велик), их этапируют. Проблема в том, что некоторое из них  «привозят» с собой в регионы тот самый коронавирус. Так случилось, к примеру,  с этапом из Москвы в Тулу. 

-Ужасно, что нам не сообщают об этапировании, -  говорит адвокат Анна Ставицкая.  – Три дня назад я случайно узнала, что моего подзащитного бизнесмена Пономарева, ожидавшего апелляцию, вывезли из СИЗО 99/1 в неизвестном направлении. У него диабет, к тому же сейчас против него расследуется новое дело,  так что его должны будут в любом случае вернуть в Москву. Так какой смысл катать человека по стране в период пандемии?  В каких условиях его перевозят? Сомневаюсь, что там можно полностью соблюсти правила изоляции. 

-Да и после этапа люди попадают в другом регионе сначала в СИЗО, а только потом в к колонию, - продолжает адвокат Андрей Гривцов. -  Одного моего подзащитного банкира внезапно вывезли в СИЗО№1 Владимира (мы нашли его там чудом). Меня пустили поговорить с ним через стекло. Он рассказал, что  сидит в полуподвальном помещении, где холодно и сыро, на стенах плесень. Сказал: «И есть хочется все время». 

Другого известного арестанта этого СИЗО (в народе именуемого как «кремлёвский централ») Дмитрия Захарченко родные искали все последние дни. Он не отвечал на письма, не звонил, адвокатов к нему не пускали. Зная его, никто не сомневался, что он уже сам написал десятки жалоб, подал не одну весточку близким, но все это из изолятора не ушло. Почему? 

- Мы сначала решили, что его снова отправили в колонию, - говорит адвокат Валерия Туникова. –  Подняли шум, написали много запросов. Наконец следователь официально ответил – Захарченко по-прежнему в СИЗО 99/1, просто его ограничили в связи.  Почему ограничили – не понятно. На мои обращения по этому поводу в разные инстанции ответа пока нет. 

Вообще «кремлёвский централ» - единственный изолятор в Москве, куда не пускают адвокатов. Они сами уверены: это потому, что там был случай заражения (или даже не один), который скрывают. Ведь даже в «Лефортово», где сидят подозреваемые в шпионаже, госизмене, терроризме и т.д. , защитники пусть с трудом,  но проходят.

- Надеваем маски, защитные костюмы и общаемся через стекло в комнате свиданий, - рассказывает Гривцов (бывший следователь по особо важным делам СКР). - И из этого СИЗО до апелляции не вывозят. Вот экс-главу службы собственной безопасности СКР Михаила Максименко держат там. Он стал абсолютным рекордсменом по времени, проведённому в «Лефортово». Переносит стоически.  А что делать? 

Другой фигурант по делу о коррупции в руководстве СК – Александр Дрыманов тоже демонстрирует бодрость духа.  Спорт и диета. 

Сложнее всего в «Лефортово» Карине Цуркан – она ведь жесткая вегетарианка, питалась только тем, что передавали родные. После карантина все посылки и передачи запрещены. Так что непонятно – ест ли она хоть что-то?

- Мы очень переживаем, – говорит мама Инна Ашотовна. –  Вдобавок ко всему она  прошла строго весь пост. До карантина она питалась орехами, фруктами и овощами, которые я ей передавала. А сейчас вынужденное голодание    уже   опасно для иммунитета.  Я очень надеюсь,  что она ест хотя бы кашу, которую по утрам разносят.   Но не знаю.   10 дней назад от нее пришло последнее письмо. Я не ответила, чтобы не ходить на почту (она сама попросила об этом). 

Еще один известный сиделец «Лефортово», экс-глава Волгоградского управления СКР Михаил Музраев, обвиненный в терроризме, за решеткой черпает силы в чтении книг современных писателей. Секрет его «буддийского спокойствия» объясняется просто –  верой. Но все просьбы поговорить с ламой и до карантина оставались без ответа, а уж после так подавно. 

Если говорить про московские СИЗО в целом, то ситуация с короновирусом не такая печальная. Только одного заключенного вывезли с подтверждённым диагнозом в плохом состоянии в гражданскую больницу (там с ним круглосуточный конвой).  Заболевших,   по разным данным,  9-15 человек.  

Хуже ситуация с сотрудниками. И тем, и другим приказано держать дистанцию во время общения, но получается это не всегда.  Идея заставить заключенных так же, как и сотрудников, носить маски, витающая в УФСИН, заранее обречена на провал. Во-первых, как можно обязать эти маски покупать (в интернет-магазине они есть, по 40 рублей за штуку)?  Тем более, что менять их надо  регулярно, иначе в них нет смысла.  

Можно было бы раздавать маски всем арестантам бесплатно, но их, напомню, почти 9,5 тысяч. К слову, во всех московских СИЗО маски шьют, но этого явно не хватает. 

- В СИЗО № 6 стали еще шить защитные костюмы типа «каспер», - рассказывает ведущий аналитик УФСИН Анна Каратникова. -  По-моему, очень хорошего качества. 

Костюмы эти, судя по всему, предназначены для адвокатов и следователей, которые проходят в СИЗО. Насколько все это эффективно в борьбе с коронавирусом – покажет время.

Ну а некоторые заключенные стали жаловаться на то, что их выводят на прогулки раз в три дня. Больше всего таких жалоб написал арестант по фамилии Кащеев. В УФСИН говорят, что вывод на прогулки не каждый день – вынужденная мера, чтобы успевать дезинфицироваь прогулочные дворики.

- Вообще же заключенные понимают, когда с ними по \зхорошему  разговариваешь, объясняешь, что все делается для их безопасности, - говорит Каретникова.  – У нас снизилось количество нарушений Правил внутреннего распорядка за период пандемии. В карцер люди стали попадать реже. 

- Многие заключенные напуганы ситуацией с пандемией, уровень их тревожности повысился, - говорит сотрудник психологической службы УФСИН (фамилию просила не указывать). - Им требуется наша помощь, но мы физически не можем каждому ее предоставить.     

По данным «МК», у одного из психологов диагностировали коронавирус…

Ситуация в колониях отличается в зависимости от региона.

Вот, скажем, рязанская ИК-5, где сидит экс-губернатор Никита Белых. Напомним, у одного из руководители диагностирован коронавирус с тех пор осужденные постоянно сдают тесты. Белых хоть с ним и общался больше всех.  но не заразился. 

- Все в порядке с Никитой Юрьевичем, - говорит сотрудник колонии. - Но он не работает сейчас. Весь их отряд не выводят на швейное производство из-за карантина.  

Белых на это не жалуются (не думаю, что он очень любил шить). Чем занимается? Пишет и читает с утра до ночи. Ну и просвещает всех осужденных в отряде, как он любит.   

У экс-министра экономики Алексея Улюкаева, по словам друзей, дела не так радужны – болеет. Но во ФСИН официально заявили, что это не так. Возможно, близкие имели в виду обострение хронических недугов (их у него много), которые не требуют госпитализации.   Одно точно хорошо – коронавируса у него нет, а с учетом преклонного  возраста он в зоне риска.  «Кто даст гарантии, что он не заболеет завтра?» - вопрошают друзья.  К слову, они не понимают, почему с учетом запрета свиданий не могут обеспечить видеосвязь по скайпу (о чем просили неоднократно члены СПЧ). 

- В целом невозможно ни в одной колонии сделать так, чтобы соблюдалось правило дистанции, - говорит  член СПЧ Андрей Бабушкин. -  Возьмем ежедневное построение на плацу.  Теоретически можно было бы выводить людей не по отрядам,  а по отделениям  и расставлять осужденных в шахматном порядке. Но тогда все растянется на часы.  Да и спальные места расположены вплотную друг к другу.  На так называемом локальном участке люди всегда как сельди в бочке. В общем, единственный способ – разгружать наши места не столь отдаленные.