Передача «Персонально ваш»

Алексей Соломин: Александр Лукашенко не нашел плохих последствий Парада и сказал даже, что уменьшилась заболеваемость ковидом после этой истории, ну после 9 мая, во всяком случае. Можете ли вы сказать, что он был неправ все-таки? Может быть, он показал, что это и есть верный подход к эпидемии, к тому, как надо себя вести?

Аркадий Дубнов, журналист, политолог: Алексей, я бы ответ на этот вопрос разделил на две части. Начнем с конца. То, что он определил, что у него спад заболеваемости произошел уже через 3 дня после Парада Победы – он сегодня заявил, как он за 4 дня определил этот спад – это загадка. Это, наверное, достаточно новое слово в вирусологии (или в эпидемиологии). Вполне возможно такое было бы сказать через неделю либо через 14 дней, как у нас сегодня принято считать (период инкубационный). Это первое. Поэтому уже глядя на эти 4 (или 3) дня, уже начинаешь сомневаться в том, что это соответствует истине. И вообще, он очень политизированно, конечно, выступает.

Но, с другой стороны, вы уже на это намекнули, что его тактику, его стратегию, концепцию борьбы с ковидом, в общем, нельзя абсолютно считать небезупречной. Я думаю, что он настаивает на признании его такого квазишведского пути, когда единственный путь, по которому можно бороться с ковидом – это как можно скорее инфицировать большую часть населения. Эта тенденция известная. Это политика официальной Швеции.

А.Соломин: Но не совсем так, конечно, потому что шведы все-таки признают опасность болезни. И у них изоляция есть. Она просто более выборочная, более аккуратная. А со слов Александра Лукашенко, это чуть ли не фейковая болезнь. То есть он так, конечно, не говорит, но отношение его к этому как будто такое.

А.Дубнов: Нет, безусловно. Можно, конечно, долго об этом говорить. Можно вспомнить, что он назвал все эти страхи психозом. Мы помним теперь уже знаменитое его выражение.

Но, я повторяю, что чем дальше мы наблюдаем за вырабатывающейся на наших глазах концепцией российских властей, разных, как говорится, ее сегментов, ответственных за борьбу, лично я прихожу к выводу, что мы потихоньку пытаемся привить населению мысль о том, что единственный способ выхода из этой болезни – я сейчас буду говорить очень грубо и утрированно в тех рамках, которые отведены в нашем формате – привить людям ощущение того, что бессмысленно с ней бороться медицинским способом, мы должны это принять как данность, всё это перетерпеть, где-то допустить мысль о том, что определенный процент населения не переживет этой пандемии, и, таким образом, наживем этот коллективный иммунитет и прорвемся.

Об этом уже говорит Сергей Семенович Собянин, как известно. Об этом, в общем, некоторые наши записные эпидемиологи говорят. Потихоньку вырабатывается вот это коллективное мнение о необходимости коллективного иммунитета. Это мое восприятие абсолютно не специалиста, но человека, находящегося в зоне риска (как известно, определенного возраста – 65+) и понимающего, что, в общем, действительно, считать, что панацею мы можем найти в результате принятых мер нашего руководства любимого, это бессмысленно.

Надо ждать долго времени, пока выработается, с одной стороны, иммунитет; с другой стороны, будет изготовлена вакцина и пущена в производство промышленное и достаточно доступная населению и дешевая.

Другим путем идет Александр Григорьевич Лукашенко. Он, грубо говоря, похерил все эти необходимости бороться, противопоставлять, обеспечивать жестко прекращение работы предприятий из-за страха заразиться. Он понимает свое особое место в этом пространстве в СНГ, он понимает, что белорусов мало, что они достаточно рассредоточены, что они очень исполнительны, что они либо боятся, либо уважают начальство (я сейчас не буду на этом останавливаться, разделяя эти понятия). Но, так или иначе, в этом смысле они, почти как шведы. Я повторяю, Алексей, я утрирую. Они, почти как шведы эти белорусы, которым он верит и которых он заставляет верить.

А наше руководство пытается нам всем внушить, что мы можем, извините, научиться уважать вот эти опасения, следовать руководящим указаниям. Но российского человека это сложно заставить. Грубо говоря, мы хотим, по-моему, из Обломова сделать Штольца, так или иначе, не мытьем, так катаньем. Но получается плохо. Поэтому вот эти все масочные обязательства, перчатки и прочее-прочее. Уже сказано много и, в общем, даже спорить с этим бессмысленно. Это воспитательная, а не медицинская страховка.

А.Соломин: Вот Александр Григорьевич же регулярно кивает в сторону Москвы и в сторону московских мер борьбы против ковида. Видите ли в этом вы некое соревнование Александра Лукашенко и Владимира Путина на предмет того, кто лучше управляет государством в кризисной ситуации?

А.Дубнов: Ну, можно считать, что это соревнование. Но для меня в этом скорее попытка Лукашенко сохранить свое положение внутри страны. У него впереди выборы в этом году. Ему нужно доказать, что у него получается не хуже, чем в Москве с этими запретами.

А.Соломин: Так он на рискованный путь тогда пошел. А если будет массовое заражение?

А.Дубнов: Конечно, риск. Так оно уже идет. Просто априори масштабы заражения Беларуси не могут быть сравнимыми с масштабами заражения в России. На этом он и строит свои концепции, если он вообще понимает, почему он их строит. Мне кажется, у него более такой отсебятинный подход – вот я так хочу, так и будет. Но, на самом деле, по факту, получается так: исполнительный, законопослушный народ, слушающий свое начальство, рассредоточенный достаточно, это не хаб транспортный, в конце концов, как Москва, это не граница с Китаем. Здесь всё, в общем, легче обеспечить.

Поэтому воленс-ноленс, но его тактика абсолютно небезупречна, абсолютно цинична, безусловно. Но в силу обстоятельств она может рассчитывать на определенный электоральный успех. Цинично говорю.

Читать текст эфира полностью >>>