С марта, когда эпидемия пришла в Россию, скептики на разных уровнях требовали от Минздрава приравнять к коронавирусу все пневмонии. Приравняли. И вот она — обратная сторона. В редакцию поступают десятки обращений от горожан, чьи близкие скончались в «коронавирусных» больницах. COVID-19 не был обнаружен ни при жизни, ни после смерти, но на всех единый алгоритм, который был описан «Фонтанкой» ранее. Он предусматривает обязательное вскрытие, личное разрешение санврача на погребение по специальным правилам, далее закрытый гроб отправляется спецтранспортом на кладбище или в крематорий. Между этими этапами проходит несколько дней, а то и недель. Если соглашаешься на кремацию, урну выдадут через 7–10 дней. На это идут многие, так как специальных условий для обращения с прахом нет. В остальных случаях из «коронавирусной» больницы только два последних пути: Новое Колпинское и ломоносовское кладбище «Илики».

Согласно предписанию главного санврача Петербурга Натальи Башкетовой, запрещены любые ритуальные церемонии, включая прощание и отпевание. Как рассказывают «Фонтанке» родственники, иногда работники морга или ритуальной службы поддаются уговорам, разрешают проститься с открытым гробом, сфотографировать и постоять в сторонке на кладбище.

Директивная локация неудобна практически всем, ее целесообразность непонятна абсолютно никому. За два месяца ни на одном из официальных сайтов Роспотребнадзора или Смольного, ни в одном интервью властями не предпринято даже попытки объяснить, с какой целью в Петербурге инфицированных хоронят обособленно. Этого условия нет в рекомендациях ВОЗ, оно не прописано в российском законодательстве. Таких правил нет в Москве, нет в мире. Напротив, и во время пандемии там стараются уважать человеческое горе, желание последний раз увидеть близкого, пусть даже на фотографии.

В Петербурге же эта тема — табу. Словно если публично не говорить о смерти, то никто не обратит внимания на недельные очереди в крематорий, никто не заметит, как заполняются выделенные под коронавирус участки на кладбищах.