Великий крах Фордляндии: что случилось с городом Генри Форда?

Генри Форд был не просто великим промышленником — масштабы его личности правильнее сравнивать с Биллом Гейтсом, Стивом Джобсом или Илоном Маском. Суперзвезда планетарного значения, реально меняющая мир собственными руками. Но даже такие люди допускают ошибки: в одном ряду с Windows Millennium, Apple III и покупкой Twitter стоит Фордляндия — город мечты, который превратился в антиутопию. Все началось с большой кражи. В 1976 году англичанин Генри Викхэм тайком вывез из Бразилии 70 тысяч семян каучукового дерева — южноамериканского эндемика, произраставшего только в долине Амазонки. Добыча отправилась в британские колонии Юго-Восточной Азии — на Цейлон, Яву и в Индию. Деревья не просто прижились: избавленные от природных болезней и паразитов, они пошли в бурный рост — и уже к началу XX века Великобритания стала фактически монополистом каучукового рынка, задвинув Бразилию на дальний план. Отсюда бессовестное повышение цен, совпавшее с лавинообразным ростом спроса на резину — нечто похожее мы сегодня наблюдаем с литием для производства аккумуляторов. Сто лет назад причиной «резиновой лихорадки» тоже стали машины: так, 3/4 всего каучука, поставлявшегося в США, шло на производство шин и разнообразных эластичных компонентов. А кто в ответе за тотальную автомобилизацию Америки? Правильно, Генри Форд. Согласитесь, это логично: если ты владеешь гигантской индустриальной империей, зачем идти на поводу у жадных партнеров? Проще и эффективнее стать самому себе поставщиком — засадить плантацию каучуковых деревьев, а при ней построить городок для рабочих и управляющих! Так осенью 1927 года Форд и заключил сделку с правительством Бразилии: миллион гектаров земли в районе реки Тапажос, крупного притока Амазонки, в обмен на долю от ежегодной выручки. Получался классический win-win — но, как показала история, только на бумаге. Место для плантации было выбрано в настоящей глухомани: никаких сухопутных дорог, сообщение только по реке — да и то не всегда, а только при благоприятном уровне воды. Осенью 1928-го туда добрался первый корабль со строителями и материалами — и оказался единственным на последующие полгода. Довольно скоро изолированную в джунглях команду начали одолевать болезни, запасы еды стремительно портились, и вместо расчистки территорий и подготовительных работ дело закончилось мятежом. Весной руководить процессом взялся успешный менеджер Арчибальд Джонсон, и постройка города сдвинулась с мертвой точки. Масштабы затеи, надо сказать, впечатляли: помимо домов в американском стиле, Фордляндия (а именно так назвали поселение) располагала школами, больницами, ресторанами, магазинами, лесопилкой, библиотекой, ремонтной мастерской, кинотеатром и даже плавательным бассейном. Генераторы исправно вырабатывали электричество, а над всем этим гордо возвышалась водонапорная башня с логотипом Ford. Для старика Генри это было не просто еще одним производственным активом: он хотел перенести на другой континент идеалы, которые успешно взращивал в родной Америке. Помните знаменитую историю, как Форд установил для своих рабочих зарплату $5 в день — вдвое больше принятого? Блестящий ход, в результате которого на заводах компании практически исчезла текучка кадров, а в штате оказались самые компетентные и мотивированные сотрудники. То же самое задумывалось и в Бразилии. Обитателям Фордляндии предлагали по 35 центов в день — намного больше того, к чему они привыкли. Вдобавок их обеспечивали бесплатным питанием, жильем и медицинскими услугами, а в городе было всё, что необходимо для счастливой жизни. Заманчиво? Не то слово! Вот только поток входящих был почти равен потоку исходящих — большинство работников увольнялось всего через несколько недель, забывая это место как страшный сон. А всё потому, что Форд, мягко говоря, переусердствовал с навязыванием собственных правил. Начать хоть с еды: будучи вегетарианцем, Генри считал, что абсолютно любой человек будет счастлив диете из бурого риса, хлеба, овсянки и консервированных персиков. О, как же он заблуждался! Народ, оскорбленный таким меню, вскоре взбунтовался, перерезал телеграфные линии и несколько дней гонял управляющих вместе с главным поваром по джунглям, пока на помощь не пришла бразильская армия. Подход к питанию, кстати, после этого пересмотрели — но другие проблемы остались. В Фордляндии действовал строгий распорядок дня, бразильцев заставляли танцевать американские танцы и читать стихи, а табак, алкоголь и женщины были под строжайшим запретом. Соблюдение контролировали патрули, имевшие право входить в любые дома без предупреждения. Впрочем, этот вопрос решился просто и эффективно: в десятке километров от города появился «Остров невинности» с барами, клубами и борделями. Да-да, прямо так и назывался. Не добавляло позитива и разделение на классы: приезжие управленцы жили отдельно от местных рабочих — в собственной «Американской деревне» с намного более нарядной и богатой застройкой. Но все перечисленные обстоятельства меркли на фоне того, что жителям Фордляндии нельзя было играть в футбол. В Бразилии. Запретить людям футбол. Вот настолько Форд не понимал местных реалий. И даже это было не главной ошибкой. За возделывание плантации отвечал все тот же градоначальник Арчибальд Джонсон, не имевший никакого опыта в сельском хозяйстве. Первым делом он вырубил джунгли под высадку деревьев — но верхний слой почвы попросту смыло тропическими ливнями. Пришлось все делать заново и выстраивать сложную систему укрепленных террас. Сами каучуковые деревья в дикой природе растут на большом расстоянии друг от друга, чтобы не стать жертвой патогенов, грибка и насекомых — Джонсон же высадил их плотными стройными рядами и тем самым обрек на погибель. Планировалось, что Фордляндия сможет производить достаточно резины, чтобы обувать по два миллиона автомобилей ежегодно — но спустя пять лет после основания она не дала ни капли. Надо было что-то менять. Как ни удивительно, на сей раз обратились к человеку, который знал, что делать — агроному Джеймсу Уэйру. Вкратце его вердикт звучал так: «Все фигня, давайте заново». Для возделывания подобрали новый участок в 150 км ниже по течению реки Тапажос — с более плодородной почвой и намного лучшей доступностью. Одновременно Уэйр отплатил британским монополистам их же монетой, утащив с плантаций Цейлона саженцы каучуковых деревьев, устойчивых к болезням и паразитам. К 1936 году в этих местах появляется и новое поселение — Белтерра. Дела наконец-то начинают налаживаться: за последующие пять лет население Белтерры увеличивается до 2500 человек, а в Фордляндии, изначально рассчитанной на 10 тысяч, остается меньше пяти сотен. В 1942-м в Белтерре наконец-то начинается добыча резинового сока: за год удалось нацедить 750 тонн. Впечатляет? Только если не вспоминать, что план Форда предполагал 38 000 тонн ежегодно. Вторая мировая война тоже не помогла процессу, а когда она закончилась — человечество освоило синтетический каучук в промышленных масштабах, и необходимость концерна Ford в собственной плантации попросту отпала. В 1945 году Генри продает ее правительству Бразилии за 250 тысяч долларов — и это при общем объеме вложений более 20 миллионов. Тех, столетней давности. На сегодняшние деньги это почти полмиллиарда… Белтерра существует и по сей день: плантация по-прежнему дает натуральный каучук, но используется больше в научных, чем в коммерческих целях. Фордляндия же несколько десятилетий стояла фактически заброшенной — люди просто уехали, оставив даже столовое серебро. Постоянных жителей не набиралось и сотни. Но в начале XXI века народ снова потянулся в эти места, и сейчас население городка составляет около 3000 человек. Сохранились некоторые дома, больница, склад-мастерская и лесопилка. А надо всем этим до сих пор возвышается водонапорная башня с выцветшим логотипом Ford — как назидание о том, что самые светлые и утопичные идеи обречены на крах без тщательного изучения местных особенностей. /m