В МГУ пожаловались на отсутствие желающих изучать японский язык
В Сети появилась петиция, авторы которой призывают спасти кафедру японской филологии Института стран Азии и Африки МГУ, на которую в этом году не пришел ни один студент первого курса. «Не знаю, когда такое последний раз было и было ли», – пишет Telegram-канал «Китайская угроза» в заметке «Бардак в ИСАА МГУ».
«Я не могу утверждать, насколько петиция эффективна, но чувствую, что по крайней мере она выполняет одну важную функцию: четко и прямо формулирует проблему и делает ее видимой не только маленькому кругу лиц, прямо или косвенно к ней относящихся, но и заявляет о ее существовании другим людям, тем, кто по специальности, профессии, кругу интересов имеет мало пересечений с Японией, филологией», – отметил автор Telegram-канала.
При этом он считает неправильным утверждать, что нынешнее положение дел с отсутствием первокурсников на кафедре в 2022 году касается лишь японской филологии в ИСАА (Институте стран Азии и Африки), «потому что такая же ситуация царит и на других филологических кафедрах, а также кафедре африканистики».
«Многим, кто более или менее связан с ИСАА МГУ, известна ситуация, сложившаяся в нынешнем году с набором абитуриентов на конкретные языки и профили. Систему распределения студентов по определенным кафедрам, которая раньше была по большей части в административном ведении учреждения, в этом году реорганизовали и доверили поступающим (иными словами, абитуриенты сами выбирали язык и направление подготовки)», – объясняет автор.
Он уточнил, что всего в ИСАА на момент 2022 года четыре направления подготовки: филология, история, экономика, политология. «Естественно, это привело к перекосам в языковом наборе (африканские языки в этом году вовсе не набрали) и чуть ли не полному исчезновению целого направления подготовки – филологического, где теперь вместо привычного комплекта из пяти-шести языков на отделении, всего два: арабский и китайский. Удивляться, почему условный выпускник школы вместо языка фула выбирает китайский и идет на экономику, а не филологию, не приходится, это ожидаемо и нормально», – отметил автор публикации.
«К примеру, на моем курсе (2018-2022) на филологическом отделении были следующие языки: арабский, китайский, персидский, турецкий, хинди, японский. На других курсах бывали и индонезийский, и филиппинский, и иврит, и хауса и т.д.», – пояснил он.
«Навскидку, можно сказать, что у произошедшего есть как административные, так и объективно имиджевые причины, наряду с отсутствием широкого информационного пространства, внутри которого велась бы дискуссия о ситуации с востоковедением, об образовательных, профессиональных перспективах (которых, к слову, действительно немного, чего скрывать). Жизнь ИСАА уже давно нестабильна, это чувствуется и на уровне студенческого сообщества», – говорится в заметке.
«То, что в такие «неперспективные» направления попала, неожиданно, японская филология, по-моему, более чем красноречиво говорит о не просто кризисе гуманитарных наук, а об искаженном восприятии гуманитарных направлений, профессий в принципе и, наконец, подводит нас к основному заблуждению о том, что университет – это безусловный этап в карьере каждого человека, какую бы область деятельности он ни выбрал», – заключает «Китайская угроза».