Автомобили-самоделки из СССР: от расцвета до заката

Комиссии ДОАМ (Добросольное общество автомотолюбителей) одобряли смелые и подчас даже революционные, особенно для нашего автопрома, конструкции. Самодельщику, правда, необходимо было представить документы на законную покупку агрегатов и материалов, которые, как было написано в требованиях, должны быть «сэкономленными» на производстве или «некондиционными».

Однако точно знаю: получить вышеуказанные справки было не очень сложно.

Конечно, создателям спортивных автомобилей захотелось иметь уже и оригинальные, как тогда писали, анатомические сиденья. Сооружали и самопальные рули, более модные и удобные, чем серийные: меньшего диаметра, например — из медной трубы, обшитой кожей. Появились и куда более серьезные изобретения.

Игорь Губарев из Тбилиси сделал внешне совсем не выдающийся седан по имени Варико, к теме спортивных самоделок отношения, в общем-то, не имеющий. Однако умелец соорудил гидропневматическую подвеску — по типу ситроеновской!

А у хэтчбека Весна Владимира Миронова с мотором ВАЗ‑2101 и довольно простым дизайном задние колеса приводились через самодельный двухременный вариатор! Впрочем, такие работы все-таки были исключением. Но тяга к «гран-туризмо» росла и ширилась.

ГТЩ, Сатана, ЮНА

В 1969 году москвичи братья Анатолий и Владимир Щербинины построили приземистое спорткупе, которое позднее стали называть ГТЩ. Машину оснастили двигателем ГАЗ‑21 (исключение из технических правил, причем не единственное), агрегатами ГАЗ‑69 и ГАЗ‑12 ЗИМ. Стеклопластиковый кузов на пространственной раме выглядел вполне профессиональным. При его создании умельцы предусматривали как классическую, так и среднемоторную ­компоновку.

Братья Щербинины на этом не остановились. Найдя единомышленников — тоже братьев, Станислава и Юрия Алгебраистовых — в 1980 году создали новое спорткупе с клиновидным по моде тех лет кузовом и фарами, закрытыми щитками с электроприводом. Таких машин под именами Сатана (версия Щербининых) и ЮНА (автомобили Алгебраистовых), отличающихся деталями отделки, сделали как минимум, четыре. На улицах автомобили принимали за импортные. У купе даже стандартных дверных ручек не было, вместо них — кнопки, да и колесные диски стояли импортные — красивые.

В 1980 году в правилах для самодельщиков появился пункт о допустимом объеме двигателя 1,2 л (то есть ВАЗ‑2101), предельная мощность возросла до 45 л.с. на тонну, а длина автомобиля — с 3500 до 4200 мм. Но делали ведь машины и с волговскими моторами. Хотя важнее было то, что самодельщики упорно и всё смелее внедряли на своих автомобилях новшества, на которые официальный советский автопром, по сути, не обращал внимания.

Именно на самоделках появились электростеклоподъемники и гидроусилители руля (в СССР стоящие лишь на правительственных Чайках и ЗИЛах), дистанционная регулировка наружных зеркал и даже вклеенное ветровое стекло. Помимо всего этого на спорткупе Орор (по-армянски Чайка) Генриха Матевосяна были открывающиеся вверх двери с газовыми упорами, убирающиеся фары с электроприводом, кондиционер. Чтобы не загромождать небольшой багажник, запаску самодеятельный конструктор пристроил под машину, снабдив ее крепление электроприводом!

Последние советские технические требования к самоделкам ввели в 1987 году. Согласно им, мощность не должна была превышать 50 л.с. на тонну. Что делало некоторые машины очень динамичными. Ведь каркас строили иногда не из стали, а алюминия, да и иные элементы автомобиля старательно просчитывали для снижения массы.

Лаура, Панголина...

Звездой первой половины 1980‑х стала Лаура ленинградцев Дмитрия Парфёнова и Геннадия Хаинова. Две одинаковые машины имели серийный мотор ВАЗ‑2105 с коробкой передач ЗАЗ‑968. В остальном стеклопластиковое купе с авангардным дизайном разительно отличалось от серийной советской продукции.

Автомобиль был переднеприводным со ШРУСами Нивы (ВАЗ‑2108 еще не пошел в производство). В самодельной передней подвеске типа McPherson использовали амортизаторы от грузовика ЗИЛ‑130 и шаровые опоры ВАЗ. Задняя подвеска тоже была оригинальная: на продольных рычагах и с самодельными стойками на основе амортизаторов ЗАЗ. Передние ступицы — оригинальные, дисковые тормоза — от Москвича‑2140. В салоне, за дверями с электрозамками — анатомические сиденья, комбинация приборов с несколькими дисплеями, кнопочное управление всем и вся, включая отопитель салона. На улицах Лауры собирали толпы любопытных, не было ни одного солидного печатного издания, не уделившего им внимания.

Не меньший фурор произвела в 1983 году Панголина Александра Кулыгина. Конструктивно она была попроще Лауры: привод на задние колеса, подвески — ВАЗ. Зато средняя часть зубило­образного, по мировой моде тех лет, кузова, крыша и боковины открывалась целиком с помощью электропневмоподъемников, обзор назад обеспечивал ­перископ на крыше.

Во второй половине 1980‑х многим казалось: вот он — вектор развития отечественного автопрома! Взгляд этот был, конечно, наивный. Самоделки, в том числе самые продвинутые, были совершенно не приспособлены для массового производства, а советский автопром решал совсем другие, куда более прозаичные задачи и пока абсолютно не испытывал недостатка в покупателях.

А вскоре и движение «самавто» сильно трансформировалось. Желание иметь эксклюзивный спортивный автомобиль никуда не делось, но появились иные, незнакомые ранее заботы. Как ни крути, а вся эта самиздатовская деятельность требовала уймы свободного времени. Или, скажем, уже заказов. Но ведь себестоимость таких машин по-настоящему никто и никогда не просчитывал. Пришло куда более прагматичное время, да и выбор на рынке — не чета прежнему.

Хорошо, что некоторые шедевры советского «самавто» сохранились и даже стали представлять интерес для коллекционеров. Итог этой увлекательной истории — вполне логичный и далеко не худший.