Туркмения: от смены президентов экспорт не меняется?
Меньше месяца осталось до проведения досрочных президентских выборов в Туркмении. Они не предвещают серьезной предвыборной борьбы: вероятнее всего, их выиграет сын действующего президента страны Сердар Бердымухамедов. Однако лозунг «дать дорогу молодым» может сулить не только омоложение власти в прямом смысле этого слова, но и со временем смену политического и экономического курса Туркмении. А если учесть, что страна находится на четвертом месте в мире по запасам газа, то даже потенциальная перспектива изменения экспортных поставок туркменских энергоносителей может добавить нервозности и без того изрядно разбалансированному газовому рынку.
11 февраля президент Туркмении Гурбангулы Бердымухамедов заявил, что дорогу во властные структуры на новом этапе развития страны надо предоставить молодым руководителям. Внеочередные выборы президента Туркмении назначены на 12 марта 2022 года. Напомним, что до этого президентские выборы в Туркмении состоялись в 2017 году, а следующие должны были пройти в 2024-м.
Гурбангулы Бердымухаммедов вступил в должность 14 февраля 2007 года. За 15 лет его правления страна стала активно разрабатывать новые газовые месторождения и экспортировать энергоносители в Китай. Кстати, освоением туркменских газовых кладовых и созданием необходимой инфраструктуры все это время занимались главным образом китайские компании. В 2021 году Туркмения добыла рекордный за годы независимости страны объем природного газа — 83,8 млрд кубометров, из них 45 млрд кубометров пришлось на экспорт.
Стоит отметить, что в настоящее время туркменский газ — это около 10% ежегодного потребления всего газа в КНР. Энергоносители поступают в Поднебесную сразу по трем газопроводам, пропускная способность которых составляет 55 млрд куб. м. Помимо этого, в 2014 году началось строительство четвертой ветки газопровода в Китай, мощность которой по данным CNPC должна составить 50 млрд куб. м. Реализация данного проекта была приостановлена, но на последних переговорах лидеров двух стран в Пекине 5 февраля идею строительства четвертой нитки газопровода решили реанимировать.
В свете активного газового сотрудничества Пекина с Ашхабадом смена президента в Туркмении имеет очень большое значение для экономических интересов Китая.
Если новый туркменский лидер (аркадаг) решится диверсифицировать экспорт страны, тогда центральные и южные регионы Китая будут испытывать дефицит газа, что станет дополнительным ударом по энергетической инфраструктуре КНР, которая и так функционирует с серьезными перегрузками.
Собственно, зачем руководству Туркмении может понадобиться изменение торговой политики, ведь на первый взгляд развитие газовой промышленности должно только укреплять экономику? Однако причины для этого имеются и они весьма серьезные. В настоящее время на КНР приходится 93% туркменского экспорта. Но этот активный газовый экспорт не уберег страну от экономического кризиса, который поразил Туркмению в 2019 году. Тогда власти были вынуждены ввести для населения плату за коммунальные услуги и поднять налоги. Кроме того, несмотря на всю закрытость страны, стали просачиваться слухи о больших очередях за хлебом и другими продовольственными товарами. В результате в том же 2019 году по просьбе Ашхабада небольшое количество туркменского газа (до 5,5 млрд куб. м в год) стал покупать «Газпром». Причем, как отметили аналитики, не потому, что он очень нужен российскому концерну, а в качестве помощи Туркмении: дестабилизация политической ситуации в этой стране не в интересах России.
А как же деньги за китайский экспорт?
Но ведь и обустройство месторождений велось китайскими компаниями за китайские же кредиты, поэтому теперь газом они же и оплачиваются.
В связи с этим пред руководством Туркмении стоит серьезная задача по увеличению экспортных направлений для своего газа. Кстати, при Сапармурате Ниязове страна активно продавала газ именно «Газпрому» и не собиралась менять коридоры поставок. Конфликты с российским концерном возникали из-за закупочных цен на туркменский газ, но так или иначе голода в стране не было.
Сейчас в качестве одного из самых привлекательных направлений для диверсификации своего экспорта Ашхабад рассматривает рынки Индии и Пакистана, а именно реализацию проекта газопровода ТАПИ (Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия). Естественно, что никакого продвижения строительства этого газопровода на территории Афганистана пока не идет.
Существует, на первый взгляд, и более реалистичный проект экспорта туркменского газа в Западную Европу. Стоит вспомнить, например, проект Nabucco. Газ для него предполагали брать из Ирана, Туркмении и Азербайджана и через территории Грузии и Турции отправлять в Болгарию, далее в Румынию, Венгрию, Австрию, Чехию и Германию. Планировалось, что этот маршрут обеспечит до 10% потребностей Европы в газе. 15 октября 2010 года Венгрия и Румыния даже открыли 47-километровый участок этого газопровода по маршруту Арад — Сегед, который соединил венгерскую и румынскую газораспределительные системы. Однако потом от проекта неожиданно отказались. Симптоматично, что произошло это после активного роста сланцевой добычи в США, когда из импортера Соединенные Штаты стремительно превратились в экспортера газа. Поэтому, скорее всего, перспектива вытеснить российские «несвободные» молекулы газа «свободными» молекулами туркменского сырья для Вашингтона стала не так актуально.
Но, как известно, свято место пусто не бывает. В 2018 году был построен «Южный газовый коридор» (ЮГК), который состоит из трех газопроводов — Южно-Кавказского (Баку — Тбилиси — Эрзурум), Трансанатолийского (TANAP) и Трансадриатического (TAP). Начальной точкой ЮГК является вторая фаза разработки азербайджанского газоконденсатного месторождения Шах-Дениз на шельфе Каспийского моря, но оно может дать Европе только 10 млрд кубометров в год, при этом в 2021 году оно работало лишь вполовину мощности. Этого явно маловато для строительства газопровода протяженностью 3500 километров. Поэтому, очевидно, что ЮГК строили для того, чтобы в среднесрочной перспективе к нему можно было подключить и туркменский газ. Таким образом, инфраструктура для переброски энергоресурсов Туркмении в Европу практически создана. Осталось только построить Транскаспийский трубопровод от Туркмении до Азербайджана. Вот тут и начинаются проблемы, ведь для того чтобы проложить эту трубу, придется заручиться разрешением Ирана, которому данный проект скорее всего не понравится.
Не стоит забывать, что Туркмения — страна очень закрытая, ее запасы хотя и признаются как «очень большие», но они не прошли международный аудит.
Поэтому дать профессиональную оценку ее газовым богатствам никто не может. Стоит напомнить, что Китай, который осваивает в Туркмении крупнейшее месторождение «Галкыныш», смог транспортировать в прошлом году только 34 млрд кубометров газа, то есть не загружены даже действующие газопроводы. При этом очевидно, что Поднебесная уж точно не собирается делиться газом с уже освоенных месторождений ради европейского экспорта. Европе придется самой разрабатывать и обустраивать в Туркмении новые залежи газа, но никто до сих пор не знает, насколько они велики и хватит ли их для экспорта в западном направлении. Как ранее отмечали «НиК» отраслевые эксперты, в настоящее время Туркмения вынуждена вводить в эксплуатацию запасы газа очень глубокого залегания — порядка 4 км. Этот газ содержит высокий процент сероводорода, что требует затрат на его очистку. То есть для освоения этих месторождений требуются значительные средства, и на выходе газ будет априори дороже.
Правда, сейчас, когда газ в Европе стоит порядка $1000 за кубометр, вопрос дороговизны добычи газа может отойти на второй план. Тем более что в январе 2021 года Азербайджан и Туркменистан договорились о статусе спорного месторождения Достлук, от которого уже построена необходимая инфраструктура в сторону Азербайджана. Ашхабаду останется только построить дополнительную ветку до Достлука, чтобы поставлять дополнительные объемы сырья по TANAP через Адриатику в Южную Европу. Однако уже февраль 2022 года, газ в Европе стоит очень дорого, а к реализации этого проекта никто так и не приступил.
Отраслевые эксперты пока не видят возможности для прихода туркменского газа на европейский рынок, хотя отмечают, что различных разговоров на эту тему будет много, в том числе и со стороны Брюсселя и Вашингтона. По их мнению, не стоит ждать и дестабилизации социально-экономической ситуации в стране, поскольку население Туркмении небольшое (около 6 млн человек), действуют сильные спецслужбы, кроме того, присутствует возможность любую «революцию» залить деньгами.
Заместитель главного директора по энергетическому направлению Института энергетики и финансов Алексей Белогорьев в своем комментарии отметил, что в настоящее время реализуется давно обсуждавшийся сценарий передачи власти от отца к сыну, т. е., по сути, учреждение своеобразной наследственной монархии (подобно династии Алиевых в Азербайджане — иных примеров на постсоветском пространстве пока нет): «Такой „транзит“ уже сам по себе означает преемственность политических целей. Тем более что Бердымухамедов–старший, судя по всему, готов поделиться властью лишь частично: он останется председателем специально для этого учрежденной верхней палаты парламента. Поэтому никакого „разворота“ или тем более „переворота“ в энергетической политике не произойдет», — считает эксперт.
Он напомнил, что у туркменского газа географически есть пять рынков сбыта и, соответственно, направлений поставок: постсоветские страны, соседний Иран, Китай, Южная Азия (транзитом через Афганистан либо Иран) и Европа (транзитом через Каспийское море, Иран или Россию):
«Последние два направления для Туркмении остаются закрытыми из-за геополитических проблем, и «смена» власти это положение никак не изменит.
Северные соседи (Россия и страны Центральной Азии) особого интереса к туркменскому газу в последние годы не проявляют, хотя поставки в Россию в 2021 г. значительно выросли. Иран подписал в ноябре 2021 г. трехстороннее соглашение о своповых поставках туркменского газа в Азербайджан, но речь идет пока о небольших объемах — 1,2-2,0 млрд куб. м в год, что совсем немного на фоне пропускной способности трансграничных газопроводов в объеме 14 млрд куб. м в год. Фактически единственным «живым» направлением остается Китай. 5 февраля Гурбангулы Бердымухамедов летал в Пекин на открытие Олимпиады и, судя по пресс-релизам, достигнул предварительной договоренности об увеличении поставок газа в КНР, однако конкретные параметры пока не разглашались. Возможность для роста есть: в 2021 г., по данным Госкомстата, добыча газа достигла нового рекорда — 83,8 млрд куб. м, а экспорт вырос на 34,8%», — рассказал Белогорьев.
Эксперт напомнил, что Бердымухамедов регулярно требует от своего правительства привлечения иностранных инвестиций, но этому препятствуют сомнения в их защите и сложность с рынками сбыта, не считая Китая: «Целый ряд зарубежных нефтегазовых компаний продолжает работу в Туркмении, многие еще с 1990-х гг. Среди них есть и крупные игроки — CNPC, Eni, Petronas, Dragon Oil и др. Среди российских компаний по-прежнему активна „Татнефть“, оказывающая в основном сервисные услуги по капитальному ремонту скважин и повышению нефтеотдачи пластов. Заметную роль продолжает играть ARETI (наследница „Итеры“). Однако, не считая Eni, западные мейджоры к Туркмении почти равнодушны. Изменить ситуацию может только перспектива поставок газа в европейском направлении, которая пока не просматривается», — резюмировал Белогорьев.
Заместитель директора Фонда национальной энергетической безопасности Алексей Гривач считает, что в стране, возможно, будут попытки переиграть ситуацию, особенно если за транзитом власти стоят какие-то более фундаментальные процессы в регионе, а не простая смена вывески: «Объективно возможностей для радикальной переориентации экспорта не так много.
Китай там очень плотно сидит и так просто не отдаст свое приоритетное право на туркменские ресурсы»,
— указал эксперт. Он также напомнил, что строительство четвертой нитки в Китай так толком и не началось: «Но сейчас они к этому вопросу опять вернулись, возможно, в контексте борьбы за доступ к ресурсам», — заметил Гривач.
По его словам, крупных европейских и американских добычных компаний сейчас в Туркменистане нет: «Но попытки зайти, вероятно, будут. В контексте организации поставок газа в Европу через Южный газовый коридор. Впрочем, такие шаги предпринимались и раньше», — пояснил эксперт.
Экономист, член наблюдательного совета Гильдии финансовых аналитиков и риск-менеджеров Александр Разуваев рассказал, что в Туркмении был продовольственный кризис: «Ашхабад много продуктов закупал в Иране, но из-за COVID-19 торговля встала. Поэтому они сейчас больше настроены на диверсификацию своего экспорта, а Западу нужен человек, который это обеспечит. На этом фоне Туркмения начнет проявлять большой интерес к поставкам газа в ЕС, но не известно, что получится», — заявил эксперт.
Он отметил, что точный объем запасов Туркмении неизвестен: «Ашхабад хотел, но не провел международный аудит запасов. Пытался провести аудит и российский „Газпром“, но оставил эту идею после остановки закупок туркменского газа в конце нулевых годов. В настоящее время Китай может этому не сильно препятствовать, ему главное, чтобы действующие поставки не прекращались. В любом случае, Китаю лучше договариваться с Россией: у нас больше газа и мы более удобные партнеры», — указал Разуваев. По его словам, заинтересованность США в туркменском газе может вырасти, если Вашингтон договорится с Ираном: «Никто не вложится в разработку новых туркменских месторождениях и строительства нового газопровода, если не будет четких договоренностей с Ираном и по Ирану, поскольку инвесторы считают, что Иран — это плохие и непредсказуемые парни», — подчеркнул аналитик.
Доцент Института общественных наук РАНХиГС при Президенте РФ Сергей Демиденко уверен, что в Туркмении ничего не поменяется:
«Все месторождения на Амударье открыты китайцами для китайцев. Это развернуть нереально. Финансовая и политическая подпитка туркменского режима идет от Китая.
Вероятнее всего, там произойдут косметические изменения, поскольку власть в Туркмении фактически передается по наследству. Просто действующий президент, видимо по состоянию здоровья, не может управлять страной. То есть все направлено на консервацию существующей ситуации, и Китаю это выгодно. У Туркмении сейчас нет возможностей для диверсификации газовых поставок», — заметил эксперт.
Он уверен, что Соединенным Штатам Туркмения неинтересна, поскольку она стала полностью вотчиной Китая, если какие-то шаги они и будут предпринимать, то только на декларативном уровне
. Что же касается возможной дестабилизации в стране, о которой всегда надо думать при смене лидера, то, как считает Демиденко, сценарии, подобные казахским, в Туркмении реализовать невозможно: «Ситуация в социально-экономическом плане перегрета. Но там очень сильные спецслужбы и армия. Относительно каких-то этно-конфессиональных факторов, на которых выстраиваются все подобные конфликты, то, скорее всего, они не будут задействованы — в случае чего их просто зальют деньгами», — считает Демиденко.
Аналитик ФНЭБ, эксперт Финансового университета при правительстве РФ Игорь Юшков также предположил, что у Ашхабада нет пока возможностей по диверсификации своего энергетического экспорта. Он напомнил, что ранее туркменский газ не дошел до ЕС из-за неопределенности правового статуса Каспия: «Потом статус был определен. Но согласно принятым документам, большие проекты, которые могут угрожать экологии региона, должны пройти экспертизу всех пяти прикаспийских стран. Иран и Россия это разрешение не предоставят. Кроме того, не стоит забывать о задекларированной в Евросоюзе политике декарбонизации. Поэтому возникает вопрос, кто вложится в разработку туркменских месторождений и вернутся ли эти инвестиции, учитывая еще и нестабильные цены на газовом рынке ЕС», — заметил эксперт.
По его словам, газопровод ТАПИ — это фантастический проект из-за нестабильной ситуации в Афганистане: «Остается Россия и Китай. „Газпром“ закупает туркменский газ в качестве своеобразной благотворительности. Эти закупки начались после проблем с экономикой Туркмении, Россия опасалась нестабильности в регионе. Есть вопрос и по экспорту в Китай, так как действующие три газопровода загружены не на полную мощность, то ли из-за проблем с добычей, то ли по другим причинам. Тем не менее я думаю, что в ближайшее время ориентированность туркменского газа на КНР останется», — уверен Юшков.
Он считает, что США всегда были заинтересованы в туркменском газе в Европе, за счет этого можно было бы ослабить Россию и Китай: «В Госдепе много лет работал спецпредставитель по делам Каспия. Соединенные Штаты продвигали проект Nabucco как альтернативу российскому сырью. Но ситуация поменялась, тогда они были импортерами газа, а сейчас они экспортеры. Вашингтон по-прежнему заинтересован убрать туркменский газ из Китая, но в Европу хотят продавать уже свой газ. То есть для Вашингтона было бы лучше, что бы Ашхабад свой газ вообще никуда не продавал», — резюмировал Юшков.