РАЗРУШЕННЫЙ ХРАМ
О чем молчат разрушенные храмы...
"О чём молчат разрушенные храмы?
О чём молчат развалины церквей?
Они немы-но всё ж небездыханны-
Ведь своды их хранят тепло свечей!
О чём молчит тот колокол,что сброшен?
Какую весть уже не донесёт?
О чём молчит у стен он мхом поросший,
О чём звонарь в него уж не пробьёт?
О чём молчит тот купол,с неба сбитый,
О чем молчит разлученный с крестом?
Лежит,вниз головой,совсем забытый,
А был когда-то веры маяком!
О чём молчит заросшая дорога?
Та,что была дорогой к алтарю!
Ах,сколько же по ней прошло народа,
Стремясь излить в молитвах боль свою.
О чём молчат иконы,миром плача,
О чём молчит в чернилах Светлый лик?
Молебен в церкви стал звучать иначе!
Не от стыда за нас ли плач Святых???
О чём молчат разрушенные храмы-
О чём молчат развалины церквей
Наступит день-покосятся бурьяны,
И купола заблещут средь лучей!
Игорь Пёрышкин
Едва заметным серебристым ручьем, сбегая с вершин Салаирского кряжа, сбирая по пути воды речек Мочиги, Суенги, Сосновки, Выдрихи, Койнихи, Елбаша, Чема и других речек, на протяжении 270 км несет свои воды через сибирскую долину полноводная и своенравная река Бердь, чтобы отдать их великой Оби.
В верховьях дно ее каменистое, отчасти порожистое, течение быстрое, но чем ближе к устью, тем больше угомоняется она и течет ровно и спокойно. Бердь не судоходна и не представляет удобства для сплава. Берега ее усеяны травами, испещрены цветами, кустами жимолости, диких роз, черемухи, акации, ивняком, березовыми рощами, осинником и тополевыми зарослями по берегам рек и озер, что расположены в пойме нашей реки Бердь.
Бердь известна и в другом отношении: по ручьям, речками озерцам впадающим в нее, открыты первые, хотя и небогатые, золотые россыпи в округе Алтайских горных заводов, так писали Томские губернские ведомости в 1875 году. Такой увидел Бердь академик Т.С.Паласс. О ней и селениях, расположенных окрест, писали ученые второй академической экспедиции Н.Г. Гмелин и И.П. Фальк. А в «Землеописании Российского государства», изданном в Петербурге в 1787 году, она еще именуется не Бердь, а Берда. Слово это татарское «бирду»-дал. Известно, что в свое время хан Кучум отдал реку Бердь с прилегающими землями одному из своих сыновей, которого историк 18 века Г.Ф.Миллер называл «Царевичем Берды». Стоит также напомнить, что еще в 1745 году основоположник русской исторической науки Татищев дал близкое толкование топонима «Бердь» - река текущая в Обь с правой стороны, при Бердском остроге в Кузнецком уезде.
Ю.С.Булыгин в своей книге «Первые крестьяне на Алтае» достоверным известием о селе Легостаево считает 1752 г. Автор статьи Л.Федотов утверждает, что Легостаево возникло на четверть века раньше. Профессор Д.Н.Беликов в своей книге сообщает, что в 1734 году из Семипалатинска в Томск через Алтайский округ проезжал ученый-натуралист И.Г.Гмелин, автор знаменитого труда «Флора Сибири», где описаны 1178 видов сибирских растений. Его путь пролегал через селения «Усть-Чумыш, Тальменку, Онисимовку, Легостаево, Белоголовку близ Берди». Значит в этом году Легостаево уже существовало, а основано было значительно раньше. Он же отмечает, что на территории Барнаульского округа в 20-х годах 18 столетия существовали приходы: «Белоярский, Малышевский, Чингизский, Бердский, Легостаевский». Ну а если были приходы, значит, были и церкви.
На реке Бердь в 20-тых годах 18 столетия, в 60 километрах от устья ее было основано село Легостаево. Село располагалось в семи верстах от знаменитой бердской излучины возле живописных скал Зверобой, в месте пересечения реки Бердь знаменитым трактом Томск - Барнаул- Урумчи. Названо оно по имени его первого основателя - выходца из европейской части Российской империи промысловика Семёна Легостаева, построившего здесь избушку и обзаведшегося хозяйством.
Его сын Фрол Семенов Легостаев с женою Анной Филипповной имели пять детей: Степана, Егора, Петра, Анфису и Феклу, которые продолжили род Легостаевых. Согласно архиву, старожилом села был Федор Булатов, родившийся в Легостаево в 1737 году и имевший с женой Феклой Васильевной шестерых детей. Петр Мухин, будущий иерей Легостаевской церкви, родился в семье священника Василия Мухина в 1739 году.
Значит к этому времени Легостаево называлось уже селом и имело свой приход. В 1737 году в Легостаево была возведена первая деревянная церковь. Согласно III ревизии, состоявшейся после воцарения ЕкатериныII в 1762 году, в селе Легостаево было 102 ревизские души. Так как ими считались только мужчины, то общая численность села достигала более 200 человек.
В 1804 году в Легостаево построили каменную церковь во имя святого Архистратига Божия Михаила с приделом святого Пророка Божия Илии. Храм в селе Легостаево - первый построенный из кирпича храм на территории Новосибирской области и один из первых каменных храмов на территории Западно-Сибирского региона.
Двухпрестольная церковь имела 96 десятин земли. В состав прихода входили селения: Легостаево, деревни Девкино, Усть-Чемская, Харино, Горлово, Сторососедово, Новососедово, Мосты, Малиновка, Елбаши, Чемская. Всего прихожан было 7013 человек.
Первоначальный замысел А.И. Молчанова
Храм был построен по проекту первого в Западной Сибири архитектора Андрея Ивановича Молчанова, обучавшегося «...гражданской архитектуре в Санкт-Петербурге». За четыре года учебы 1786–1790 гг. сын солдата Колывано-Воскресенских заводов, маркшейдерский ученик А.И. Молчанов, ознакомился с приемами архитектуры классицизма на стройках, возглавлявшихся его учителем, архитектором Кабинета Его Императорского Величества Джованни Антонио Порта и вернулся в Сибирь убежденным классицистом.
В феврале 1799 года А.И. Молчанов отправился в Малышевскую волость «для выбора места под возведение церкви»[там же]. В первых десятилетиях XIX века в Малышевской волости были построены два храма в селах Малышевском и Легостаевском. Однопрестольная Христорождественская церковь села Малышевского Малышевской волости сооружена в 1823 году из дерева с имитацией каменных форм. Судя по сохранившемуся непрофессиональному чертежу, она выполнена в стиле классицизм без применения ордера. Автором проекта Малышевской церкви мог быть тоже Молчанов, служивший в должности архитектора Колывано-Воскресенских заводов до 1824 года.
А в 1799 году место под возведение церкви необходимо было выбрать в селе Легостаевском, где прежняя деревянная церковь, стоявшая в пойме р. Берди и ежегодно подвергавшаяся затоплению в половодье, сгорела. Жители Легостаево обратились в Томскую консисторию с просьбой. Нет, не восстановить старый храм, а построить новый. И им пошли навстречу.
Изначально строительство и проектирование нового храма было поручено Андрею Ивановичу Молчанову, самому известному архитектору Западной Сибири того времени - архитектору Колывано-Воскресенских заводов. А много ли архитекторов было в те годы в Сибири? А тем более таких как Молчанов. Сын солдата Колыванского завода поехал учиться каменному зодчеству в Петербурге и его учителем был модный и популярный архитектор Джованни Антонио Порта, уроженец южной Швейцарии, авторству которого принадлежат такие известные в Петербурге здания как Монетный Двор в Петропавловской крепости, Императорской медико-хирургической академии (Военно-медицинской Академии им. С.М.Кирова), Калинкинской больницы. павильонов и дворцовых конюшен Павловского императорского дворца и пр.
Под влиянием Д.А.Порта Андрей Молчанов стал поклонником классицизма в архитектуре, и легостаевская церковь тоже была построена в духе классицизма. По возвращении он вступил в должность архитектора Колывано-Воскресенских заводов, то есть заведовал всем заводским строительством. По его проектам создавались здания фабрик, лабораторий, аптек, заводских контор и жилых домов. Все они построены по канонам классицизма. По проектам Андрея Ивановича также возведены церковь Михаила Архангела с. Тогульского (в 1802 году) и церковь с. Касмалинского (в 1810 году). В 1803–1816 гг. он занимался достройкой церкви Преображения Господня в Змеиногорском руднике. Молчанов строил заводы и дома знатных людей на Алтае, в Колывани и на Урале.
Проектируя Михайло-Архангельский храм в Легостаево по трапезному типу, Молчанов сделал трапезную самой широкой частью здания, в связи с размещением в ней придела с престолом, освященным в честь пророка Божия Илии. Она выполняла функцию зимнего, отапливаемого печью храма. Основной храм был летним — неотапливаемым.
По замыслу Молчанова, фасады украшают разнообразные проемы: рядовые окна боковых фасадов — прямоугольные; арочную форму имеют входные проемы, окна алтаря и колокольни; в боковых частях барабана и втором ярусе колокольни — полуциркульные окна, и овальное окно в треугольнике фронтона портика.
Дополнением к восприятию целостности композиции фасада послужил крупный руст (2х3 кирпича), покрывавший стены алтаря, колокольни, центральной части стен храма и визуально объединявший их. Этот прием, характерный для зданий раннего классицизма, использован Молчановым во всех проектах построенных им церквей.
Легостаевская церковь строилась без авторского надзора, поскольку А.И. Молчанов с 1801 по 1804 гг. находился в отставке по состоянию здоровья.
В Легостаевской волости в 1882 году было 9850 лошадей, 11000 голов крупного рогатого скота, мелкого рогатого скота 8900 голов. На двор приходилось в среднем по 6 коров и 6 лошадей. Удобной земли было 171734 десятины. Особенно сильно было развито пчеловодство. Сельчане волости держали 3800 ульев.В 1881 году добыли 1200 пудов меду и 180 пудов воску. Мед стоил 6 рублей, воск-18 рублей. Жили в селе и ремесленники. Еженедельно в селе открывался базар, устраивались ярмарки, коневыставки. Позже на месте базарной площади находился кирпичный завод. В селе Легостаево действовал кожзавод.
100 лет спустя
Все деревянные конструкции храма в Легостаево, построенного в 1804 году: балки перекрытия, плахи пола, оконные и дверные рамы, — спустя 100 лет, пришли в негодность, и настоятель храма отец Андрей Дмитриев обратился в Томскую Духовную Консисторию с прошением о ремонте здания. Далее, 7 сентября 1905 года последовало письмо епископа Томского и Барнаульского Макария Томскому Губернатору. Дело было препровождено в Строительную комиссию Губернского управления, где дано поручение работавшему в ней с 1902 года, после окончания Института Гражданских инженеров в Санкт-Петербурге, младшему инженеру А.Д. Крячкову обследовать состояние храма и составить акт его освидетельствования.
А.Д. Крячков прибыл в Легостаево 13 сентября 1905 года и в присутствии настоятеля, диакона и церковного старосты составил акт «освидетельствования церкви на предмет ремонта и некоторых переделок в ней». По наблюдениям А.Д. Крячкова, оказалось: «Церковь построена в начале XIX столетия, состоит из двух помещений для молящихся, алтарной абсиды и колокольни. Одно из помещений для молящихся перекрыто сомкнутым сводом,остальные — деревянными перекрытиями. Постройка велась, очевидно, без всякого технического надзора. Все проемы, достигающие доверху, перекрыты без арок и перемычек по брусьям, которые частично прогнулись. По стенам заметны несколько значительных трещин, образовавшихся, по словам местных жителей, после землетрясения, бывшего здесь несколько лет тому назад. В настоящее время трещины не представляют опасности, но при переделках необходимо с ними считаться. Деревянные потолки оказались сильно пропревшими. Концы наката в большинстве гнилы и требуют замены в ближайшем будущем.
Увеличение проема, соединяющего зимнюю и летнюю церкви, оказалось невозможно ввиду слабости стены над ним, на которую опираются распалубки сомкнутого свода. Поэтому, а также в целях увеличения помещений церкви, необходимо разобрать тяжелый сомкнутый свод и раздвинуть боковые стены летней церкви до размеров, необходимых для помещения в сей церкви 800–850 человек, перекрыв затем получившееся помещение деревянным куполом.
При переделке сгнивших и грозящих падением потолков над зимней церковью необходимо поднять среднюю часть ее в виде фонаря, устроив бревенчатый сруб, перекрытый тесовой крышей и лежащий на деревянных подставках. Существующий в настоящее время в зимней церкви алтарь перенести в одну из пристраиваемых абсид по сторонам главного алтаря, а промежуточную стену открыть во всю ширину большим проемом...». Кроме А.Д. Крячкова акт подписан священником храма Андреем Дмитриевым, диаконом Петром Хвалынским, Алексеем Шуляковым и за неграмотностью старосты Прокопия Васильева приложена его печать.
Проектные предложения А.Д. Крячкова
Денег на радикальные изменения церкви, с увеличением ее площади до размещения 850-ти человек, вероятно, не нашлось, поэтому Крячковым выполнен «Проект на капитальный ремонт Михайло-Архангельской церкви в с. Легостаевском Барнаульского уезда Томской губернии». Он рассмотрен и одобрен Строительным Отделением Томского Губернского Управления по протоколу от 10 июля 1908 г. за №86 и содержит: фасад, план , продольный и поперечный разрезы.
Сомкнутый свод, находившийся над трапезной (зимней церковью) убран и заменен световым фонарем, выполненным в виде сруба, перекрытого двускатной кровлей. На продольном разрезе хорошо видны шесть окон, устроенные в стенах сруба, позволившие осветить, прежде всего, темную трапезную. Все прямоугольные окна трапезной и центральной части храма были растесаны и получили арочные завершения. На северном и южном фасадах трапезной треугольники фронтонов заменены скатными кровлями.
По проекту А.Д. Крячкова в плане трапезной отсутствует изображение алтаря придела, хотя он существовал. Пространство трапезной выглядит просторным, у западной стены устроены пара голландских круглых печей. Площадь здания немного увеличена за счет превращения прежде открытой западной паперти, примыкающей к притвору под колокольней, в дополнительный объем, доходящий до уровня второго яруса колокольни.
Все деревянные конструкции перестроенного по проекту Крячкова храма были уничтожены пожаром в 1948 году. И не нашлось бы никакой возможности установить — были ли исполнены те проектные предложения, которые составил техник Крячков, если бы не две страховые оценочные ведомости, относящиеся к 1910 и 1911 гг. Освидетельствование церковных построек проводилось исполняющим должность благочинного 44 округа священником Евгением Смирновым в сопровождении священников: Дмитрия Смирнова и Иоанна Добросердова, настоятеля храма Михаила Архангела, Андрея Дмитриева, диаконов Иоанна Ломова и Михаила Нивиных, церковного старосты Мирона Загоскина. В документе 1910 года отмечено, что «...здание храма каменное, на таковом же фундаменте ремонтируется, и в нем невозможно произвести оценку, в связи с тем, что убраны пол, потолок, крыша, окна. Стоят только одни стены. Ремонт должен кончиться к зиме 1910 года».
Год спустя, 30 октября 1911 года для составления оценочной ведомости отремонтированного храма вновь была собрана комиссия. В ее составе, кроме благочинного и настоятеля, участвовали священники Иоанн Добросердов, Сергий Краснов, Дмитрий Смирнов, Симеон Бриллиантов и диакон Иоанн Бальва, староста Иоанн Захаров, старшина Легостаевской волости Кондратий Лямкин, Легостаевский староста Михаил Лямкин. На сей раз, ведомость выполнена с подробным перечислением деталей, которое дает основания утверждать, что проект Крячкова был осуществлен.
Комиссия констатировала: «Михайло-Архангельская церковь каменная снаружи оштукатурена и выбелена известкой; внутри оштукатурена и выкрашена масляной краской; покрыта железом, окрашенным масляной краской зеленого цвета. Длина церкви, считая и колокольню 36 аршин, наибольшая ширина 16 аршин, имеется одна большая глава и две малых (над главным алтарем и алтарем придела Илии Пророка — И.Р.). Больших окон шестнадцать; малых верхних восемь — окна все двойные. Дверей, выходных (3) тройных; внутренних дверей фонарного устройства, но стеклянных три. Иконостас длинною 8¾ аршин, высотою 9 аршин, оценен в 500 рублей. Церковь отапливается четырьмя печами, колокольня в два яруса общей высотою до верха карниза пятнадцать аршин. «…» Церковь капитально отремонтирована с внутренней отделкой в 1911 году. Оценка вместе с иконостасом и колокольней — двадцать пять тысяч».
В советское время до своего расстрела настоятелем храма в Легостаево был священник Яков Семёнович Мазаев.
В доме Мазаева помогала по хозяйству и готовила моя бабушка Мильшина (в девичестве Серникова) Домна Ефимовна из соседней Малиновки, дочь переселенцев из Черниговской губернии из Новоробска (сейчас Брянская область) . В храме Архистратига Михаила она познакомилась с моим дедом - Мильшиным Евтеем Захаровичем, сыном переселенцев из Курской губернии, а точнее из села Никитское Лисичанской волости Грайворонского уезда (в настоящее время Борисовского района Белгородской области).
Евтей Захарович воевал в Первую мировую, к 30-му году имел как и его родной брат Егор Захарович крепкое хозяйство, крепкий пятистенок под оцинкованным железом. Евтей Захарович был певчим в хоре храма архистратига Михаила. Регентом в легостаевском храме был друг Егора и Евтея Мильшиных из соседней Малиновки - Сидор Егорович Балев, тоже переселенец из Новоробска Черниговской губернии (о его трагической судьбе см. ниже в воспоминаниях его внучки Татьяны Николаевны Мильшиной).
В храме Евтей и Егор венчались, затем крестили всех своих детей. Средний сын Евтея Михаил при крещении получил имя Архистратига Михаила. Крепко сдружился со своим двоюродным братом, средним сыном Егора Захаровича - Петром.
Миша прошёл Сталинград, форсировал Днепр, освобождал Украину, Белоруссию, затем воевал офицером в Войске Польском, Петя - также освобождал Украину, геройски погиб 22 ноября 1943 года в жестоких боях сразу после форсирования Днепра, при селе Францевка Солонянского района Днепропетровской области, совсем ненадолго, на четыре месяца пережил своих старших братьев - Ивана, погибшего в бою за освобождение деревни Дерби Ульяновского района Калужской области 14 июля 1943 года и Фёдора, погибшего в бою за освобождение Александровки Советского района Курской области 17 июля 1943 года. 1943 год стал роковым для Егора Захаровича и Прасковьи Ильиничны, в чей дом в Легостаево пришло три похоронки на сыновей... А двоим - Митрофану Егоровичу и Николаю Егоровичу Мильшиным посчастливилось с боями и серьёзными ранениями пройти страшный и жестокий путь до самой Победы, так же как и их двоюродным братьям Михаилу Евтеевичу и Дмитрию Евтеевичу Мильшиным, с которыми они вместе росли, дружили, учились, работали...
Эти все перечисленные братья Мильшины, как и сотни их сверстников, прошедших горнило и павших на полях брани Великой Отечественной были крещены в Храме Архистратига Михаила Легостаево батюшкой Яковом Мазаевым...
О славном боевом пути Николая Егоровича Мильшина я рассказал в материале "Сибиряки на фронтах Великой Отечественной(часть1)" https://cont.ws/@hodanov/328006
О нелёгкой судьбе Михаила Мильшина - моего дяди и крёстного отца я рассказывал в материале "Сквозь пламя войны и холод лагерей" https://cont.ws/@hodanov/394729
О боевом пути морского пехотинца Дмитрия Мильшина прошедшего Финскую и Великую Отечественную в материале "Сибиряки на фронтах Великой Отечественной(часть2)" https://cont.ws/@hodanov/344150
Из моего короткого рассказа, надеюсь, дорогие Читатели Вы поняли. какую важнейшую роль играл Храм в жизни селян Легостаева - в нём крестились, венчались и отпевались на протяжении более чем двух с половиной столетий все сельчане этого славного сибирского села, расположенном на двух берегах Берди и на Томском тракте.
Продолжим наш рассказ о судьбе Храма Архистратига Михаила в советское время. В первые годы советской власти церковь продолжала работу. В 1932–33 гг. после усиления антирелигиозной пропаганды в ходе тяжело проходящего процесса коллективизации с колокольни храма были сняты колокола.
До 1937 года священником в Храме здесь был Яков Семёнович Мазаев, его родной старший брат Ермил также был священником. В селе у него был большой дом, большая, дружная семья, но в 1933 году семью раскулачили, забрали 19 голов скота, семью выгнали из дома. Жили они в сторожке при храме.
28 июля 1937 г. сотруднику РО НКВД Букатенко поручается произвести обыск и арест гр. Мазаева Якова Семеновича, проживающего в с. Легостаево. — Архив УНКВД по НСО. Дело № 15410 по обвинению Мазаева Якова Семеновича. Лист 1. Ордер № 19 от 28.VII.1937 г.
«Мазаев Яков Семенович, священник Легостаевской церкви, обвиняется в том, что вел контрреволюционную агитацию против Советской власти, клеветнически распространял слухи среди населения о новой конституции СССР […] Привлечь Я. С. Мазаева по ст. 58 п. 10. Настоящее постановление мне объявлено. Подпись обвиняемого: Мазаев». — Архив УНКВД по НСО. Дело № 15410 по обвинению Мазаева Якова Семеновича. Постановление об избрании меры пресечения и предъявлении обвинения, с. Легостаево 1937 года июля 28 дня, оперуполномоченный УГБ РО НКВД. Объявлено 29 июля 1937 г.
А 13 сентября 1937 г. последний священник Храма Архистратига Михаила Якова Семёнович Мазаев был расстрелян. «Слушали: Дело № 12 Легостаевского РО НКВД. Мазаев Яков Семенович 1885 г. р. урож. с. Красный Яр, Ордынского р-на, ЗСК, обвиняется в проведении к-р агитации. Постановили: Мазаева Якова Семеновича расстрелять, лично принадлежавшее ему имущество конфисковать. Дело сдать в архив». — Выписка из протокола № 26/8-к заседания тройки Управления НКВД Запсибкрая. Архив УНКВД по НСО. Дело № 15410 по обвинению Мазаева Якова Семеновича.
После расстрела в день Успения Пресвятой Богородицы 1937 года последнего священника храма отца Якова Мазаева, богослужения в храме не проводились.
По воспоминаниям дочери Якова Мазаева, в 1937 году к ним пришли люди в черном, сначала посадили Якова Семёновича в тюрьму (а Легостаево тогда было районным центром, и здесь была тюрьма), а после увезли в Новосибирск и расстреляли.
Жена и дочери уехали в Новосибирск, и дальнейших репрессий избежали. Сейчас дочке священника - ленинградской актрисе заслуженной артистке РСФСР Нине Мазаевой 98 лет, она живёт в доме ветеранов сцены Петербурга. Всю сознательную жизнь она жила и работала в Ленинграде, служила в театре, снималась в кино, была замужем за народным артистом СССР Владимиром Ивановичем Ляховым. https://aif.ru/culture/person/
Медсестра Зоя из фильма «Небо Москвы», вышедшего на экраны в 1944-м, метеоролог Ася в ленте «Остров Безымянный» (1946 г.), директор школы из «Вам и не снилось…», сельская женщина в фильме «Вдовы»… она служила актрисой в Ленинградском театре Драмы и Комедии на Литейном и в ленинградском театре им. Ленкома. Её творческая судьба состоялась в советское время. Ничто не мешало ей скрыть самый трагичный факт своей биографии, павший тенью на всю её жизнь. Хотя бы ради карьеры. Но в каждой анкете актриса театра и кино Нина Мазаева упрямо писала, что она - дочь расстрелянного священника и это не помешало ей сниматься в кино, стать актрисой театра и даже получить звание заслуженной артистки РСФСР.
Обратимся к воспоминаниям Нины Яковлевны Мазаевой.
Нина Яковлевна Мазаева родилась в Легостаево 1921 году. Отец Яков Семенович Мазаев возглавлял церковный приход в селе Легостаево Новосибирской области.
Нина Яковлевна написала, что в семье ее деда, крестьянина Семена Мазаева, было два сына: Ермил Семенович, 1883 г. рождения, и Яков Семенович (отец), 1885 г. рождения. По документам, местом рождения Якова названо село Красный Яр Западно-Сибирского края.
В семье сохранились их фотографии. Оба сына С. Мазаева стали священниками. Своих деда Семена и бабушку Нина Яковлевна не помнит и не знает, были ли у них еще дети. В детстве взрослые не рассказывали детям семейные истории, чтобы детская болтливость не причинила невольно вреда всем.
Отец Нины Яковлевны, Яков Семенович Мазаев, женился на Варваре Архиповне Зотовой. Она была одной их четырех дочерей в купеческой семье Архипа Евсеевича Зотова, в которой было еще пять сыновей. О родственниках Нина Яковлевна знала только то, что все мамины братья были раскулачены.
У отца Якова с супругой родилось шестеро детей: Евгения (1906 г.р.), Леонид (1909 г.р.), Валентина (1912 г.р.), Геннадий (1917 г.р.), Нина (1921 г.р.), Анна (1925 г.р.)
Из воспоминаний Нины Яковлевны: «Отца Якова любили и уважали все прихожане. По характеру он был мягок, но требователен. Мама была его верной помощницей — вела хозяйство...».
До 6 лет Нина росла как принцесса - свой дом, сад, пасека. Любимая дочка, крепкая, весёлая и интеллигентная семья, настоящий домострой, у папы - большая библиотека. Но уже в школе сказка рассеялась - девочку начали преследовать. На общем собрании директор объявлял: «Поповская дочь Мазаева, кулацкая дочь Зайцева, покиньте собрание!» Девочкам было по 8-9 лет. Как прокажённые, они брели мимо рядов у всех на виду, выходили на улицу, бросались друг дружке в объятия и рыдали.
В 1920-х годах с началом гонений на Церковь семье священника Якова Мазаева пришлось перебраться из большого добротного дома в сторожку около храма.Все детство Нины прошло в церкви. Она очень любила отца, он был для нее другом, учителем. Его «добрые, лучистые, немного со смешинкой глаза» она помнит до сих пор.
В 1929-м их раскулачили: отобрали дом, 19 голов скота и почти всё имущество. Они взяли только сундук, одежду и переехали в сторожку около церкви, где была одна комната, кухня и русская печь. Трудно забыть и то время, когда отец служил праздничные церковные богослужения, а Нину в легостаевской школе заставляли петь антирелигиозные частушки.
«Я приходила домой вся в слезах. А папа меня успокаивал: "Нина, я на тебя не обижаюсь. Просто жизнь сейчас такая. Ты же все равно молишься, ходишь в церковь. Я не заставляю тебя это делать"».
День, когда уводили отца, она помнила до мелочей…
Отца арестовали по доносу односельчан летом 1937-го и вскоре расстреляли. Нине было тогда 15 лет. Потом она напишет в дневнике:
«В июле мы поехали на телеге по грибы, набрали белых боровиков и рыжиков. На следующий день всё это было замочено в кадушках, и мама уже начала засолку. Мы с сестрой отбирали, что сушить, а что солить. И вдруг в церковную калитку вошёл наш участковый в сопровождении двух местных крестьян и, извиняясь, сказал: «Яков Семёнович, вы должны пойти с нами».
Мать побледнела и замерла. Лицо у папы стало серым. Они сразу всё поняли... Через неделю тот же милиционер снова пришёл в церковную сторожку: «Разрешено свидание. Яков Семёнович просил привести Нину». Она вспоминает:
«Наверно, папа боялся, что мама на свидании будет кричать, плакать или упадёт в обморок. Я была для него в этом смысле более стойким человеком... Я взяла узелок с едой для папы, пришла в кабинет к начальнику тюрьмы, который сидел за конторским столом, и присела на стул у стены. Он по-смотрел на меня и сказал: «Я знаю, ты поёшь в церкви и в клубе и ещё, наверно, пляшешь. Ну вот, давай вставай на стул, спляши мне!» Не знаю, что это во мне было, но как сидела, так и плюнула в него! Наверно, слюна-то и не долетела до его лица, но он встал, взял меня за шиворот и выкинул из кабинета: я открыла лбом дверь и выкатилась на улицу…»
После расстрела отца детям приходилось пробиваться в люди с «чёрной меткой». Можно было не афишировать этот факт биографии. Но, поступая в институт, Нина не скрывала правду о своём происхождении и писала в анкетах: «Дочь священника, отец репрессирован».
К счастью, во ВГИКе на это не обращали внимания. А младшая сестра Анна всегда писала: «Отец - крестьянин» и удивлялась: «Нина, как ты так можешь?» Она отвечала: «Я настолько люблю папу, что не могу его предать».https://aif.ru/culture/person/aktrisa_nina_mazaeva_papu_ne_predam
Старших братьев Нины Яковлевны заставили отказаться от отца. Родители сами уговорили детей пойти на этот шаг. Они хотели, чтобы у них была возможность учиться.
«Меня не просили отказаться от папы. Я бы никогда не смогла этого сделать. И даже в самые трудные времена, когда мне нужно было где-нибудь указывать свою биографию, я писала: "Дочь священника, отец репрессирован"».
«На нем была черная косоворотка, сапоги, ремень. Его лицо — грустное, немного обреченное. Он подошел к маме, поцеловал ее, потом меня и вышел в сопровождении милицейского и двух понятых. Вдруг мама закричала:
— Нина, беги в дом! Возьми кусок сала, догони папу и отдай ему!
Я обернулась и дерзко ответила:
— Ты что мама? Что — папа навечно уходит?»
Нина Яковлевна не может простить себе эту фразу до сих пор. Прошло много лет, но, рассказывая эту историю, она украдкой смахивает с глаз слезы.
«Мне было дано счастье быть с мамой и папой только до 15 лет».
Воспоминания Нины Яковлевны о храме архистратига Михаила http://rodinoved.ru/legostaevo/istoriya/
В детской памяти запечатлеваются самые яркие картины прошлого. Никто из тех, кто бывал в Храме в детстве, не смог так подробно и цельно описать его, как Нина Яковлевна Мазаева, для которой Храм был вторым домом. Здесь служил отец, пела на клиросе мама.
Нина Яковлевна нарисовала план Храма со многими подробностями и сопроводила его комментариями. Территория Храма была обнесена оградой из металлических труб на кирпичном основании и с кирпичными столбами. Проходили в ограду через калитку или проезжали в ворота перед западным фасадом.
План Храма, начерченный Н.Я. Мазаевой
Внутри ограды, к юго-востоку от алтаря, стояла деревянная часовня. Нина Яковлевна помнит, что престольным праздником этой часовни был Петров день.
К юго-западу от входа в Храм была сторожка, состоявшая из двух комнат, в которой Мазаевы жили после 1929 г.
Попасть в Храм можно было с трех сторон: с юга и севера были открытые крыльца — паперти с тремя ступенями, а к западному входу примыкала паперть- крыльцо, «закрытая сенью». Сквозь двухстворчатые двери проходили в притвор, над которым была колокольня. Справа деревянная перегородка отделяла свечную лавку, а слева — комнатку, где начиналась лестница на колокольню. По воспоминаниям Нины Яковлевны, на колокольне было семь колоколов. Два колокола, большой и средний, в 1932 или 1933 гг. сбросили на землю по правую сторону от Храма, а малые сразу сняли и увезли.
Из притвора, пройдя еще одни двухстворчатые двери, попадали в трапезную, но пространство храма, в котором выросла Нина Мазаева, запомнилось ей цельным. Она не нарисовала стену, отделяющую Храм от трапезной, и придел пророка Илии, но остальное воспроизведено в ее рисунке с у