Ахтубинские заметки: о друге человека

<p>

<b>Хочу рассказать о своём пёселе, любимом и ненаглядном.</b>

</p>

<p>

О том, что американская акита, она же – Большая Японская Собака (БЯС) – существо очень сильного характера, интеллекта, самоуважения и мощной жизненной философии, я прочёл уже после того, как он завёлся в моём доме. Иначе я бы его и не брал…

</p>

<p>

У него в крови – всё для развития сильной личности и проявляется это планомерно и дозировано, без отступления от породы. С первых секунд своего пребывания в моей семье он отказался от будки, решил не гадить в вольере и начал со мной разговаривать: реально разговаривать, глядя в глаза и пытаясь найти «слова», понятные мне. Тем же был занят и я. Именно поэтому наши диалоги получили динамическое развитие. Мы спорим, отстаиваем свои права и боремся за свои интересы. Шлёпать его нельзя, кричать тоже – только беседовать.

</p>

<p>

Каждое утро начинается у нас одинаково: я захожу в вольер, целую флисовую морду друга, даю команду «Сидеть», после которой он тут же плюхается на задницу и ждёт, когда я пристегну поводок. Дальше всё по схеме: выходим со двора, идём к месту выгула, я отстёгиваю поводок, и он носится по своим делам вблизи меня.

</p>

<p>

Всё так начиналось и в этот день. Я зашёл в вольер, дал команду «Сидеть» и, не глядя на этого колобка, расстегнул карабинчик поводка, присел, повернулся у нему и... он не сидел!

</p>

<p>

Я повторил команду. Он начал мне что-то доказывать – и голосом, и мимикой и языком жестов. После третьего повтора ничего не изменилось. Решил взять его силой характера: выйдя из вольера, закрыл калиточку и пошёл в дом.

</p>

<p>

Смотрел в окно за его поведением. Он стоял растерянный, задумчивый, не шелохнувшись, пытаясь понять, что это было и как поступать дальше. Через десять минут я вышел, как ни в чём не бывало, и начал утро по новой – в надежде, что он усвоил мой педагогический манёвр и станет послушнее. Но не тут-то было! Всё повторилось. Неподчинение, обсуждение и невыполнение приказа. Я повторил приход-уход ещё трижды, всё было тщетно. На четвёртый раз мой пёс не стал со мной разговаривать, со вздохом сделал носом восьмёрку, обошёл меня и исчез за спиной. Я не оборачивался, он не выдавал своё присутствие ни шагом, ни вздохом. Я обернулся: колобок чётко, как фаянсовая фигурка, сидел на пледике в углу вольера и смотрел на меня, как на маленького ребёнка. Дело в том, что ту часть вольера, где я пытался его традиционно усадить, замело снегом и он сильно подтаял. Всё, что он пытался мне доказать – вовсе не превосходство своего японского характера над моим славянским, а только то, что мокрая задница хуже сухой и дружбу не укрепит.

</p>

<p>

Я извинился – и словами, и массажем пуза, и лакомством. Он простил – по-собачьи быстро и без остатка!

</p>

<p>

Я просто в восхищении!

</p>

<p style="text-align: right;">

<b><i>Илья Симачевский, город Ахтубинск, </i></b><i>для AST-NEWS.ru</i>

</p>