Ем свое, родное

Зимой каждые выходные возле мертвого кинотеатра «Аврора» собирается тайное общество любителей натуральной и полезной фермерской еды. Из далеких сел и деревень приезжают сюда крестьяне с морщинистыми, обветренными лицами, дабы накормить горожан настоящим чистым продуктом, выращенным в экологически безупречном поле.

Места они занимают в ночь с пятницы на субботу, несмотря на шаббат, и раскладывают хрупкие столики и рыбацкие стулья, чтобы утром вывалить на обозрение торжество рук своих и земли-матушки.

Проснувшись чуть-чуть после полудня, я пью крепкий чай, смотрю в окно на облачка пара, вырывающиеся при обмене товара на деньги из сотен ртов по эту и ту сторону прилавков, ловко накидываю пуховичок и теплые штанишки, беру авоську (скрывать мне нечего, не воровать иду) и радостно бегу из подъезда туда, дальше, в ряды, в толпу, к людям, мурлыча про себя что-нибудь веселое из HIM.

Первым делом стремлюсь к рыбе. Знаете ли вы, что Башкирия — край рек, прудов и, не побоюсь этого слова, морей? Даже далекая, ставшая легендой, Белоруссия уступает нам в развитии этой необходимой для мозга отрасли, насыщающей организмы тоннами фосфора.  

Беру в руки большую сочную тушку семги, выращенной в Зианчуринском районе. Представляю, как ее выловил в бурном течении порогов мохнатый мишка, выскочив на грохочущий чешуей звук нереста, а уж наш рыбак у него ласково ее обменял на кулек малинки. Или креветки, да, знаменитые белорецкие креветки, названные королевскими в честь первого короля Белорецка (которого все забыли и только креветки чтут память) и при варке специально принимающие красный цвет в почет красных трусов их земляка, покорившего все горы на свете — честь ему и хвала.

Глаза разбегаются — камбала из верховий Уфимки, шугуровский бычок, на лицо ужасный, но вкусненький внутри, палтус, треска и минтай из Карламановского рыбсовхоза и, конечно же, икра, за которой вечно охотятся перекупщики с Дальнего Востока и Астрахани, выдавая ее потом за свою.

Ох, несмотря на вышеупомянутые теплые штанишки, ноги немного покрылись пупырышками неприятия отрицательных температур. Хорошо, что слева, уже на привычном месте, расположилась палатка именитой чулочной фабрики, чья слава и имя на устах всех модных показов последних 40 лет. О чем говорит тот факт, что она открыла филиал в самом Ханчжоу, провинция Чжэцзян, если верить этикеткам на подштанниках. Я поздравил с этим юную ткачиху, перебиравшую тонкими ручками килограммы полиэстера (современное название хлопка, льна, шерсти и шелка). Она мне улыбнулась и сказала нежно: «Не трогай, если не хочешь покупать, и встань сбоку, товар загораживаешь!».

К рыбке взял наших башкирских специй, как то: черный перец горошком из садов в округе, куркумы белебеевской, немного бальзамического уксуса с предгорий Урала и готовую смесь желто-красного цвета «специально для рыбки, отвечаю» сто граммов. Там же, рядом со специями, прихватил на огромных развалах фруктов на десерт — бананов веточку, виноград, хурму и мандарины, все — нашего прославленного совхоза. Выращивают круглогодично, слава Мичурину и божественным нитратам.

Детишкам купил по случаю две игрушки. Среднему головоломку кубик Рубика с картинками из «Трансформеров» на гранях, младшему машинку с подзаводом, очень похожую на иностранную (Вьетнам или Индонезия), научились умельцы наши.

Уже ковыляя домой, нагруженный и довольный, заметил несколько прилавков с мясом. Конина и баранина, судя по виду. Но брать не стал. Привозная, точно: мужички в фуфайках плохо говорят по-русски, смущаются и цены слишком уж привлекательные. Надо участковому сказать, чтобы вывел мошенников на центр рынка, показательно оштрафовал, а то позорят настоящих тружеников села, гордо поднявших флаг импортозамещения.

Дома опять заварил чай и достал из буфета халву и щербет с орехами, оставшиеся с прошлой ярмарки, и глянул, умиляясь, в окно на толпу. Люблю продукт Башкортостана, ем свое, родное.