Гендиректор ГКНПЦ имени Хруничева Алексей Варочко о производстве ракет и сокращении долгов
https://www.kommersant.ru/doc/3917117
C некоторым удивлением обнаружил, что данное интервью "проехало мимо" подсайта. Восполняем пробел.
Газета "Коммерсантъ" №49 от 21.03.2019, стр. 4 (Иван Сафронов, Александра Джорджевич)
Государственный космический научно–производственный центр (ГКНПЦ) имени Хруничева за последние десять лет проделал путь от ведущего ракетостроительного предприятия до одного из самых проблемных активов «Роскосмоса», обремененного миллиардными долгами. В интервью “Ъ” гендиректор предприятия Алексей Варочко рассказал, за счет чего удается исправлять ситуацию с финансами, сколько еще будет летать ракета «Протон» и когда наконец полетит «Ангара».
О плане финансового оздоровления ГКНПЦ имени Хруничева говорится последние пять лет, но складывалось впечатление, что ситуация не сильно исправляется.
На протяжении всего 2018 года команда Центра имени Хруничева совместно с госкорпорацией «Роскосмос» провели огромнейшую работу. Был сделан подробный доклад президенту, в результате мы получили ряд поручений. Все услышали официально о тех проблемах, которые накапливались у ГКНПЦ десятилетиями. Мы подготовили материалы в Минфин, согласовали программу наших действий, в итоге к концу 2018 года предприятие снизило свою долговую нагрузку более чем на 31 млрд руб. По банковским обязательствам и штрафам мы получили мораторий на десять лет с последующей рассрочкой по платежам, этому предшествовала тоже колоссальная работа. Все это нам дало возможность работать, перестали быть заблокированными счета.
Сколько сейчас составляет ваша долговая нагрузка?
На сегодняшний день с учетом всех вопросов, которые есть у нас, мы должны в общей сложности 84 млрд руб. Вся команда это понимает и осознает также, что именно следует сделать в этом году, чтобы эту сумму уменьшить еще. Согласно намеченному плану в 2021–2022 годах мы должны выйти из долгов. Мы не должны рассчитывать только на господдержку, работаем сами, стараемся договорные обязательства выполнять в срок. Когда я только пришел на предприятие, у нас было 297 просроченных этапов, на сегодня их осталось 18. По дебиторской задолженности с Минобороны тоже практически погасили полностью — у нас в долгах осталось всего четыре просроченных этапа. Все, что было связано с поставкой «Протонов», разгонных блоков — мы эти долги закрыли. И задача стоит в 2019 году закрыть полностью все долги перед «Роскосмосом», которые были накоплены с 2011 по 2016 год.
За два года, проведенные здесь, ни разу не пожалели о переходе?
Я уходил в ГКНПЦ с предприятия, которое, наверное, можно назвать одним из передовых в отрасли (КБ «Мотор».— “Ъ”). Я знал, что просто не будет, знал проблемы и сложности, которые есть, потому что в «Моторе» не было ни одного года, чтобы я не взаимодействовал с центром имени Хруничева. Тем не менее когда предложение поступило, я не боялся браться за эту тяжелую работу, но понимал всю меру ответственности. Работа была проделана просто титаническая. За короткий промежуток времени нам пришлось собрать и проанализировать всю информацию по договорам и долговым машинам, просчитать дефицит денежных средств по итогам раздачи этих долгов. Мы получали деньги и сразу отдавали на выплату заработной платы, а это по компании было, между прочим, почти 1,3 млрд руб. в месяц — ровно 80% стоимости «Протона», например. Я очень благодарен команде, которая тогда работала круглосуточно, многие забыли, что такое субботы и воскресенья. Теперь это закончилось. Даже малые предприятия, которые входят в ГКНПЦ, перестали с июля 2018 года быть на дотациях: они все себе зарабатывают сами, выплачивают заработную плату и выполняют план. Я сейчас очень продвигаю вперед КБ «Арматура» (филиал ГКНПЦ в Коврове.— “Ъ”), чтобы они как можно больше брали заказов и поднимали свою заработную плату. У них есть возможность обеспечить зарплату выше, чем у московской площадки.
Не могу не отметить работу Воронежского механического завода, где за прошлый год мы практически ликвидировали все наши долги, у нас осталось только три производственных этапа в рамках общей работы с РКК «Энергия». В марте закроем один, второй — в июне и в сентябре третий. Кстати, на ВМЗ и производство гражданской продукции возросло в два–три раза по сравнению с прошлым годом. Очень активно работает команда омского ПО «Полет», коллеги уже по–другому стали относиться к работе.
Дисциплина улучшается?
Повышается ответственность, производственная дисциплина, финансовая, мы исключили множество всевозможных «хотелок». Могу сказать про филиалы — Омск, Воронеж, Ковров, Усть–Катав, что они все разные, но я всегда исходил и буду исходить впредь только из одной позиции: если ты выполняешь заказы в срок и качественно, то за них не придется бороться, заказы сами придут. Эту мысль четко доказывают два предприятия — КБ «Арматура» и КБ химического машиностроения. Наиболее сложная ситуация на УКВЗ (Усть–Катавский вагоностроительный завод.— “Ъ”). Потому что нельзя брать контракт, а потом думать, как же его выполнить. Надо понимать свои возможности сразу.
Февральское совещание по судьбе Усть–Катавского завода, проведенное руководством «Роскосмоса» в Челябинске, было довольно напряженным.
Давайте разделять вопросы продукции, производимой в Усть–Катаве. Первый — это изготовление трамвайных вагонов, а второй — это спецпродукция в интересах Минобороны РФ. Тут важно помнить, зачем вообще УКВЗ присоединяли. Это было сделано прежде всего чтобы иметь надежную кооперацию по изготовлению ракетно–космической техники. И это до сих пор моя основная задача, и пусть коллеги не обижаются, мы действительно делаем все возможное, чтобы максимально получить заказы на изготовление вагонов. Но главная цель все–таки — это развивать спецпродукцию. География работы у УКВЗ обширная, и у нас есть возможность эти контракты расширять, но для того, чтобы работу расширять, надо справиться с той, что мы уже взяли. А зачем мне еще больше загружать УКВЗ новыми работами, когда у меня по состоянию на сегодня долг составляет 24 заказ–поручения? Если мы будем брать новые контракты и не исполнять, а увеличивать дыру, то тогда для чего сегодня вся эта работа, которую проделал Дмитрий Рогозин и вся команда «Роскосмоса»? За что мы тогда боролись? Нет, я считаю, что мы должны закончить с долгами, заказов для того, чтобы предприятие существовало, пока предостаточно. Что касается УКВЗ, если мы будем ориентированы только на поставку трамваев, то у нас не будет там будущего.
А есть будущее у московской площадки?
Будущее московской площадки обрисовано в презентации, которая прошла в «Роскосмосе». Московская площадка занимает эту огромнейшую территорию, и земля является определенным балластом для центра имени Хруничева. Об этом надо смело говорить, часть территории не используется с 1986 года. Где–то с 1994 года стоит незавершенное строительство — корпус строился, деньги кончились, он так и остался, налоговое бремя осталось, территория осталась, подключение осталось, электричество. Кроме того, из–за того, что раньше ряд компетенций были переданы Омску и Усть–Катаву, в результате получился технологический разрыв по изготовлению, поэтому часть технологических процессов пришлось восстановить на московской площадке и для ракет «Ангара» и «Протон», и разгонных блоков. Сегодня здесь вся производственная цепочка работает, необходимо изготовить еще 12 машин «Протон», к ним разгонные блоки, головные обтекатели. Что касается изготовления ракеты «Ангара», здесь до 2023 года будет проходить сборка в 128–м корпусе. Также на московской площадке идет работа по разгонному блоку КВТК (кислородно–водородный тяжелого класса.— “Ъ”), ведем работы в рамках отработки водородной ступени, которая будет, в конечном счете, одной из составляющих сверхтяжелой ракеты, которую нам предстоит в дальнейшем строить.
Какие у вас впечатления от инвестиционного проекта совместно с Москвой?
Начиная с 2011 года на московской площадке шла подготовка производства к серийному изготовлению «Ангары» и носителей нового поколения. Программа специально была сделана для того, чтобы те цеха, которые разнесены по территории, находятся в старых корпусах, были собраны вместе. Цех станков ЧПУ, токарных и фрезерных станков, и дальше вверх по этому же корпусу идут сразу сборка, испытание. В другой корпус будем выводить гальванику, покрытие. Это будет просто в несколько раз удобнее для производства размещение на тех 50 га, где сейчас мощности и находятся. Я за один год все деньги, которые вложат, верну дважды, как минимум по двум показателям: электроэнергия и внутризаводские транспортировки. Когда цикл через два километра, в другом цеху, и мы по улице эту трубочку возим–катаем три раза в день — ну так же нельзя.
Когда ждать следующего пуска «Ангары–А5»?
Пуск запланирован на 2019 год. Сборка машины была завершена в сентябре прошлого года, сейчас специалисты ведут документальную отработку, поскольку срок изготовления этой «Ангары» был достаточно длительный. Все технические детали отработаны: осталось только провести пневмоиспытания третьей ступени ракеты и ее центрального блока. После уже доставляем ее на космодром Плесецк и осуществляем пуск.
А легкая «Ангара» в каком состоянии находится?
У нас срок изготовления этой машины заявлен на конец года, но здесь есть очень напряженный момент. На второй ступени мы должны провести огневые испытания. И здесь у нас идет отставание: в соответствии с утвержденным ранее графиком оно превышает полтора месяца. Эта машина должна была быть изготовлена еще в 2016 году, а фактически ее сборка началась только в феврале 2018 года. Так или иначе, но нам до конца года нужно пройти огневые испытания — срок ее поставки стоит уже на этот год. Плюс ко всему под «Ангару–1.2» в омском объединении «Полет» строится контрольно–испытательная станция. Мы планируем к концу мая практически все там смонтировать, а дальше — примерно до августа — провести пусконаладочные работы.
Заказов хватает?
У нас есть заказ по линии Минобороны и есть заказы по линии «Роскосмоса» в рамках опытно–конструкторской работы «Амур». Это аналогичная машина, только создаваемая под пуски с космодрома Восточный. Меня радует тот факт, что на омской площадке, где будет развернуто основное производство универсальных ракетных модулей, построено самое современное производство — нигде в России такого нет. И то, что оно будет загружено полностью, у меня сомнений не вызывает ни на секунду.
Там строительные работы уже завершены?
Все строительные работы проведены, мы устранили почти все замечания. Осталось одно замечание по фасаду, его нужно будет устранить, чтобы полностью ввести корпус в эксплуатацию. А ввод корпуса в эксплуатацию мне даст акт готовности омской площадки к производству машин. У нас остались еще узкие места, которые предстоит расширить: составить маршрут таким образом, чтобы максимально расширить участки прохождения уже собранных ракет. Это необходимо сделать для того, чтобы в год «Полет» выпускал две тяжелые «Ангары» и одну легкую.
Этого достаточно или есть возможность увеличить серию?
Теоретически, препятствий для увеличения ежегодно производимого числа ракет не вижу. Что для этого надо сделать? Смотрите, сам корпус, в котором ведется сборка, построен. Но он дальше технологического участка. Нам нужно вложить примерно 179 млн руб. в достройку, которые мгновенно нарастят мощность производства до 24 универсальных ракетных модулей (первая ступень ракеты «Ангара».— “Ъ”). На сегодняшний день я могу делать только 11 единиц: потому что, например, есть только одно рабочее место под пневмоиспытания. Так или иначе, но заказы, которые у нас есть по линии Минобороны, мы обязаны выполнить в срок. Чтобы график, утвержденный с военными по поставке трех, четырех, пяти, шести тяжелых машин, не сбился.
Когда третью «Ангару–А5» должны передать военным?
Мы должны передать машину госзаказчику в 2020 году, и с ПО «Полет» мы должны получить полный комплект окончательно изготовленных универсальных ракетных модулей для проведения окончательной сборки на московской площадке.
Окончательная сборка будет вестись в Москве?
Не только сборка, но и испытания. Третья ступень «Ангары» собирается, кстати, на нашем заводе в Филях.
И долго так будет продолжаться?
До тех пор, пока мы в рамках ОКР «Амур» не отработаем технологию изготовления третьей ступени на омской площадке. Это же не так все просто: передав документацию, нужно проводить освоение производства, защитить квалификацию персонала. Считайте, что заново начинаем, открываем и проводим опытные работы. Но это надо сделать. Тем более что там будут применяться иные технологии, которые позволят в значительной степени облегчить машины. Если говорить по весу, то 2,7 тонны уйдет только при сборке первой ступени «Ангары».
Полезную нагрузку для «Ангары–А5» уже выбрали или будет массогабаритный макет запускаться?
Решение по полезной нагрузке для пуска «Ангары–А5» будет принято в июле–августе. Право ее выбора принадлежит военным. Но я могу точно сказать, что речи о запуске массогабаритного макета не идет. Более того, раскрою небольшой секрет: вместе с основным спутником может быть даже небольшой коммерческий космический аппарат в виде попутной нагрузки.
Когда ждать пуска с Восточного?
Я бы не хотел этот вопрос комментировать. Машина будет готова в срок, здесь у меня сомнений нет, но отправить ее мы сможем туда только исходя из готовности космодрома.
Стартового стола и технического комплекса?
Именно. Администрация «Роскосмоса» абсолютно правильно приняла решение пойти по пути унификации. Были рассмотрены вопросы о том, какой должен быть стартовый стол, под какую машину, с учетом каких модификаций. Если строить стартовый стол, то он должен быть адаптирован к пускам практически всех модификаций «Ангары».
Чем вообще отличаются стартовые сооружения на Восточном и на Плесецке?
Да всем, если так прикинуть. В Плесецке стартовый стол не создавался с нуля, там пошли по пути его модернизации от «Зенита» под «Ангару». Более того, на Восточном ряд систем будет завязан с системами первой очереди космодрома, что, как я считаю, тоже правильно.
Я правильно понимаю, что модификация «Ангара–5В» с водородной ступенью делается исключительно под Восточный?
Да. И в конечном счете, там будет учтена возможность доработки ее под вариант «Ангара–5П», то есть под пилотируемую программу.
Ведете с кем–нибудь коммерческие переговоры по «Ангаре»?
Ведем. У нас есть один контракт, который для меня, кстати, является долговым — на поставку Южной Корее «Ангары–1.2». Она сейчас изготавливается, но у них есть свои сложности по полезной нагрузке, поэтому пока пуск с 2020 года немножко смещается вправо.
Когда КВТК будет введен в штатную эксплуатацию?
В целом, испытания должны начаться после 2025 года. Сейчас для того, чтобы КВТК начал летать, нужно сделать пять–семь ракет, чтобы провести полный цикл отработки изделия.
До какого года вы планируете эксплуатировать ракету–носитель «Протон–М»?
У нас в заказе числится еще 12 машин, которые необходимо использовать до 2025 года: именно до этого момента у нас есть разрешение с казахской стороны на полеты с Байконура.
Сейчас на космодроме находятся три машины, готовится отправка четвертой и пятой машин туда. С пуском каждой доставленной машины мы будем отправлять туда новую. Под программу 2019 года у нас все «Протоны» уже изготовлены.
А сколько пусков вообще запланировано?
Стоит семь пусков. Для нас это очень напряженная работа: крайне хотелось бы, чтобы это все они прошли штатно.
Почему напряженная? Бывало, что и десять «Протонов» запускали ежегодно.
Там вот в чем ситуация. У нас же есть коммерческие пуски, которые были дважды перенесены на два месяца. Начиная с мая месяца мы должны будем пускать по «Протону» с максимальной ритмичностью.
Это правда, что вы в прошлом году сделали на две машины меньше?
Правда. Нужно было 14 млрд руб. на комплектацию, а откуда мне их взять? На определенном этапе мне задали вопрос: а чего вы не делаете машину? Вы должны. И две машины не сделали вовремя, потому что попросту не хватило оборотных средств. Я должен был их получить в марте 2018 года, а поступили они частично 29 декабря.
От создания версии «Протон–Medium» вы окончательно отказались?
Честно, я не особо вижу смысл втягиваться в модернизацию существующей версии «Протона». По факту, планировалось сделать машину без третьей ступени, но в том виде, в каком это все предлагалось, было похоже на очень рискованную авантюру.
В каком смысле?
Исходя из тактико–технических характеристик укороченного «Протона–Medium», мы должны были бы переоборудовать одну из двух пусковых установок на Байконуре.
Правда рискованно.
Конечно. Здесь другой вопрос: когда я только начал работать, то я посмотрел все предложения, которые были. С OneWeb был даже подписан протокол о намерениях на приобретение этой компанией десяти «Протонов–Medium». Намерения — но никаких твердых контрактов. Я предложил тогда продать им десять «Протонов–М» в существующей модификации по стоимости «Протона–Medium».
Эти цены сопоставимы?
Мы даже выходили в плюс.
Почему?
Потому что более 5 млрд руб. надо было вкладывать в переоборудование площадки. Это надо стартовый стол доработать, сделать новый установщик ракеты и кучу всего остального. И это ради десяти пусков. Получалось, что к каждому пуску ракеты нам надо было самим вложить еще несколько сотен миллионов рублей. Мы даже расчет сделали: если исходить из потенциального заказа на 22 ракеты, то к каждому пуску надо было прицепить 175 млн руб.
Нельзя исходить из того, мол, давайте создадим укороченную ракету «Протон». Ну давайте создадим. А дальше что с ней делать? Арифметика какая? Создать для того, чтобы поиметь убытки? Для центра имени Хруничева, наверное, время для генерации убытков прошло.
А в компании OneWeb согласны на ваш вариант?
Переговоры идут. Не могу сказать, что все гладко и идеально, но идут.
А сам заказ потянете?
У нас под коммерцию в год собирается не менее трех «Протонов–М». Будет нагрузка — будут пуски.
То, что компания ILS теперь курируется «Главкосмосом» вас никак не ущемляет?
У госкорпорации должен быть один оператор пусковых услуг, поэтому ни о каком ущемлении речи не идет. Более того, я не понимаю, почему это не было сделано раньше: в конечном счете в какой–то момент мы стали устраивать конкуренцию между ракетостроительными предприятиями внутри страны и демпинговать по ценам.
У вас всего пять заместителей — этого хватает или ждать пополнения?
Жизнь чуть–чуть меня корректирует, и, учитывая те проекты, которые у нас есть и будут, я введу должность еще одного своего заместителя. Развитие территории в Филях, о которой мы говорили выше, инвестиционный проект — он займется в чистом виде всеми этими корпоративными вопросами.
Каких–либо сокращений не планируете?
Я их не планирую, я их проводил, провожу и буду проводить. Пусть коллеги как хотят это воспринимают: накладной персонал и руководящие работники будут сокращаться. Там, где виноградную гроздь убрал, там стала команда вниз доходить очень быстро. А там, где некоторые сотрудники еще сопротивляются, там жизнь проводит сокращения.
В целом, надо идти по пути оптимизации. Я распорядился сделать единую испытательную базу КБ «Салюта» и завода в Филях. На московской площадке, кстати, в одно время держали четыре бухгалтерии. Зачем, если одна справляется? А центры финансовой ответственности? У меня такой случай был. Попросил дать мне количество договоров, которые заключены. Так вот, четыре эти центра мне два месяца складывали 2014 контрактов.
Сокращений на московской площадке не будет?
Что вы! Все, что касается операторов станков с ЧПУ, карусельщиков, токарей, фрезеровщиков: по ним стоит задача увеличить набор примерно на 140–150 человек.
Зарплата средняя на предприятии какая?
На сегодняшний день на московской площадке около 49 тыс. руб. Это маленькое жалованье. Но по производственным рабочим есть те, кто получают и больше 100 тыс. руб. Есть балласт — я не боюсь этого слова. К ним я отношу людей, которые довольствуются 20 тыс. руб., но по–прежнему хотят присутствовать на предприятии. Не работать, а присутствовать. Но и этот вопрос мы закроем, поверьте.
Личное дело: Варочко Алексей Григорьевич
Родился 28 марта 1955 года в деревне Бородинка (Брянская область). В 1982 году окончил Московский авиационный институт по специальности «электрооборудование летательных аппаратов», а в 1987 году — Московский автомобильно–дорожный институт по специальности «автомобильная электроника». Доктор экономических наук, профессор.
С 1982 года работал в конструкторском бюро «Мотор» (впоследствии — филиал Центра эксплуатации объектов наземной космической инфраструктуры). Начал карьеру с должности инженера, в 2017 году занял пост директора и главного конструктора.
Под руководством господина Варочко решались задачи обеспечения наземной подготовки космических аппаратов и ракет–носителей на космодромах Байконур, Плесецк и Восточный.
В 2017 году занял должность генерального директора Государственного космического научно–производственного центра (ГКНПЦ) им. М. В. Хруничева.
Имеет около 27 авторских свидетельств и патентов на изобретения. Награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени. Заслуженный машиностроитель РФ.
Досье: Центр имени Хруничева
АО «Государственный космический научно–производственный центр им. М. В. Хруничева» (ГКНПЦ имени Хруничева) было создано распоряжением президента от 7 июня 1993 года на базе двух ведущих предприятий отрасли — Машиностроительного завода имени Хруничева и конструкторского бюро «Салют». Сейчас входит в состав госкорпорации «Роскосмос» и объединяет, в частности, ракетно–космический завод, завод по эксплуатации ракетно–космической техники, конструкторские бюро «Салют» и «Арматура», завод медицинской техники, ПО «Полет», Усть–Катавский вагоностроительный завод. Основная продукция ГКНПЦ — ракеты–носители типа «Протон–М», «Ангара–1.2» и «Ангара–А5», разгонные блоки семейства «Бриз». Генеральный директор — Алексей Варочко, глава совета директоров — Николай Севастьянов. Выручка за 2017 год — 34,17 млрд руб., чистый убыток — 23,17 млрд руб. Данные за 2018 год пока не раскрывались.
Написал ecort на astronautics.d3.ru / комментировать