«Тбилиси», «Новочеркасск», «Оренбург»…
«Кровавое воскресенье» на родине Вождя.
Когда ослеплённый патологической ненавистью к своему благодетелю И.В. Сталину Никита Хрущёв выступал с трибуны ХХ съезда партии, он не мог предположить даже, к каким кровавым последствиям приведёт развязанная им антисталинская кампания. Первой отреагировала на «секретный» доклад грузинская молодёжь, которая была возмущена той беспардонностью, с какой Хрущёв осквернял память покойного Сталина, хотя при его жизни сам был в числе первых подхалимов и льстецов, создававших культ вождя.
2 марта 1956 года тысячи студентов и старшеклассников собрались у памятника Сталину в Тбилиси с требованием «восстановить доброе имя Иосифа Виссарионовича Сталина». Митингующие вышли с лозунгами «Долой Хрущёва, Микояна, Булганина!»,«Реабилитировать Сталина и Берия!» «Сформировать правительство Молотова!». Это было первое волнение в годы правления Хрущёва, но не последнее и, как это не раз будет в дальнейшем, оно было расстреляно и жестоко подавлено. После трёхдневного траура волна многотысячных митингов и манифестаций с 5 по 9 марта (дни памяти И.В. Сталина–Л.Б.) прокатилась по всей Грузии – Тбилиси, Батуми, Сухуми, Рустави…
В Тбилиси демонстранты пытались прорваться в здание Центрального телеграфа, чтобы отправить в Москву обращения и резолюции протеста. Большая толпа людей собралась у гостиницы, где остановился находившийся с визитом в СССР Чжу Дэ, заместитель Мао Цзедуна, и скандировала лозунги, призывавшие Китайскую Народную Республику заступиться за И.В. Сталина. Демонстранты окружили здание ЦК Компартии Грузии, темпераментно требуя, чтобы к народу вышел 1-й секретарь В. Мжаванадзе и дал вразумительные разъяснения того, что же всё-таки говорилось на съезде о И.В. Сталине. Так и не дождались.
Зато войска, вошедшие 9 марта в Тбилиси, обстреляли безоружных людей и танками разогнали многотысячную толпу. Пролилась невинная кровь, десятки человек были убиты, сотни ранены. Похоже, именно память об этих трагических событиях заставит через пять лет делегата ХХII съезда В.Мжаванадзе «заболеть» и не прийти на 23-е заседание, где он должен был по требованию Хрущёва поддержать «могильщиков» И.В. Сталина – Спиридонова, Демичева, Лазуркину, Подгорного. И правильно сделал: у Предсовмина Грузии Гиви Джавахишвили, выступившего на этом съезде в поддержку предложения о выносе тела И.В. Сталина из Мавзолея, вскоре дотла сожгли дом в Тбилиси.
Сложно было Хрущёву демонтировать памятники И.В. Сталину в столице Грузии: озлобленное кровавой расправой властей с безоружными людьми население установило возле них круглосуточное дежурство, и готово было костьми лечь у постаментов. Властям пришлось пойти на «военную хитрость»: была объявлена «атомная воздушная тревога», и в это время, пока наивные грузины прятались в бомбоубежищах и улицы были обезлюжены, с помощью вертолетов демонтировали все три монумента.
Единственный памятник И.В. Сталину, который удалось тогда отстоять и который сохранился и поныне, стоит в Гори, на родине вождя.
Америку догоним – задушим население
Если волнения в Грузии (первые во времена правления Хрущёва) были беспрецедентным историческим фактом в смысле своей просталинской направленности, то их подавление стало для вкусившего «кровь» Хрущёва нормой при событиях подобного рода, независимо от причин, их вызывавших.
Так, были жертвы при усмирении рабочих, занятых на строительстве в Темир-Тау 3 – 5 октября 1959 года, в акциях классовых протестов в связи с повышением цен на ряд продуктов питания в Донецке, Кемерово, Иваново.
Население города Иваново выступило с требованием, чтобы их город снабжался так же, как Москва. Они негодовали: «Что ж это такое делается? Почему москвичам и ленинградцам можно есть досыта, а у нас хоть шаром покати?» У здания обкома партии и облисполкома собралась возмущённая толпа людей, и для того, чтобы они отступили, милиция стала стрелять им под ноги. Началась драка, в результате чего многие «смутьяны» были арестованы.
Из других волнений по поводу невыносимых условий жизни, созданных Хрущёвым, разглагольствующем о том, что «коммунизм уже не за горами», стали беспорядки в северокавказских городах Минеральные Воды и Грозный. В стычке с разъярённой толпой, пали несколько милиционеров. В подмосковном городе Александрове недовольство большой толпы голодающих граждан выразилось в нападении на милицию и избиении милиционеров. А в городе Муроме произошло наоборот: там милиция открыла огонь по толпе, вследствие чего имелись человеческие жертвы…
Но верхом карательной политики Хрущёва явилось подавление восстания населения города Новочеркасска в июне 1962 года.
Советские люди, привыкшие за семь послевоенных лет к Сталинским ежегодным снижениям цен на продовольственные и промышленные товары и не роптавшие по поводу того, что после его смерти цены оставались на одном и том же уровне, вдруг 1 июня 1962 года, в стране, лидер которой на весь мир заявлял, что мы догоним и перегоним США по производству мяса, масла и молока на душу населения в ближайшие несколько лет, читают в газетах о повышении государственных цен на мясо, мясные продукты и масло примерно на 25 – 30 процентов. Народ не принимал новаций Хрущёва, выражая свой протест в злых анекдотах и частушках. А Никита Сергеевич хвастливо заявлял: «Вот ведь какую я жизнь создал, каждый может молоть своим языком , что хочет и где хочет, хоть в общей бане, не боясь, что его за это посадят». Но когда ругательное «свободомыслие» достигло критической точки, раздался грозный окрик со стороны КГБ: «Пора, товарищи, пока не поздно, прекратить анекдоты о Никите Сергеевиче».
О повышении цен сообщалось в специальном «Обращении ЦК КПСС и Совета Министров СССР к советскому народу». Как писали тогда газеты, «наши люди одобрительно отзываются о решении партии и правительства, говорят, что это нужное и хорошее мероприятие. Например, слесарь депо станции Курск Токарев во время чтения этого обращения подчеркнул: «Хорошее мероприятие. Зато у нас дешёвый хлеб, сахар, мука, крупа и другие продукты. Это – главное. Что же до увеличения цен на масло и мясо, то это временное явление. Когда их в стране станет больше, цены сразу снизят».
Однако в Комитет госбезопасности стекались и данные о «политически неправильных, обывательского и враждебного характера высказываниях». Так, 2-го июня председатель КГБ Семичастный в «совершенно секретной» записке, сообщая Хрущёву о «смуте» в Новочеркасске, приводит несколько «политически вредных» высказываний москвичей: «Дежурная по перрону Павелецкого вокзала Михайлова говорила: «Неправильно было принято постановление о запрещении иметь в пригородных поселках и в некоторых сёлах скот. Если бы разрешили рабочим и крестьянам иметь скот и разводить его, то этого бы не случилось, мясных продуктов было бы сейчас достаточно». Бригадир механической мастерской Всесоюзного электротехнического института имени Ленина Зонов сказал: «Индивидуальных коров порезали, телят не растят. Откуда же будет мясо? Тут какой-то просчёт».
Аппаратчик Московского завода углекислоты Азовский заявил: «Наше правительство раздаёт подарки, кормит других, а сейчас самим есть нечего. Вот теперь за счёт рабочих хотят выйти из создавшегося положения». Заслуженный артист РСФСР Заславский сказал: «Мы от этого мероприятия не умрём, но стыдно перед заграницей. Хоть бы молчали, что мы уже обгоняем Америку. Противно слушать наш громкоговоритель целый день о том, что мы, мы, мы. Всё это беспредельное хвастовство. Разве так было при товарище Сталине?». Преподавательница английского языка Белиловская отметила: «Не знаю, что говорить членам кружка, где я провожу занятия. Всё время в беседах со слушателями я опиралась на нашу чудесную Программу, говорила о непрерывном росте благосостояния трудящихся. Что же я буду говорить теперь?
Мне просто перестанут верить». Старший инженер Главмоспромстройматериалы Местечкин заявил: «Всё плохое валят на товарища Сталина, говорят, что его политика развалила сельское хозяйство. Как же тогда при нём цены-то снижались? И неужели за то время, которое прошло после его смерти, нельзя было восстановить сельское хозяйство?». В Тамбове, Челябинске, Донецке имели место случаи распространения листовок и учинения надписей против Советского правительства. В Октябрьском районе Ленинграда было обнаружено 9 плакатов антисоветского содержания».
Хрущёв расправляется с рабочим классом
«Из Записки председателя Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР В.Е. Семичастного в ЦК КПСС:
2 июня 1962 года
Особая папка
Совершенно секретно
… Нежелательные проявления продолжают иметь место в г. Новочеркасске на Электровозном заводе. Примерно к трем часам ночи 2 июня после вмешательства воинских частей толпу, насчитывавшую к тому времени около четырёх-пяти тысяч человек, удалось вытеснить с территории завода, и постепенно она рассеялась. Завод был взят под военную охрану, в городе установлен комендантский час. Двадцать два зачинщика были задержаны, но после опросов двадцать из них освобождены, с тем чтобы не вызывать лишних осложнений. Два зачинщика содержатся под стражей в г. Шахты. Спокойная обстановка сохранялась до 7.30.
К 8 часам первая смена, за исключением трёх цехов, приступила к работе, но затем под влиянием дезорганизаторских элементов прекратила её. К 9 часам толпа до 5 тысяч собралась у заводоуправления и около тысячи человек – на территории завода и вновь начали митинговать. В это же время прекратили работу около 400 рабочих завода Нефтемаш. Они покинули предприятие, заявляя, что не могут работать под дулами пушек, а сто человек из них прорвались на территорию завода №17 и там нашли поддержку среди некоторых рабочих. В 9 часов 50 минут все волынщики (так называли смутьянов-забастовщиков, словечко-то какое придумано было для рабочего класса-гегемона– Л.Б.), около 5000 человек покинули территорию заводов и двинулись в сторону Новочеркасска, просочившись через первый танковый заслон. Впереди основной колонны несут портрет В.И. Ленина и живые цветы…».
На этом запись обрывается. Очевидно, Семичастный с минуты на минуту ждал дальнейшей информации. Но уже видно было, что разум возобладал над эмоциями, и недовольство людей вошло, как нынче говорят, в цивилизованное русло. А дальше события развивались так.
Рабочие шли с красными флагами, пели «Интернационал». Несли лозунги: «Дайте мясо, масло!», «Нам нужны квартиры!», «Хрущёва на мясо!» (накануне рабочие на заводской площади сжигали собранные на заводе портреты Никиты Сергеевича – Л.Б.). Часть демонстрантов направилась к горотделу милиции, требуя освободить арестованных накануне товарищей. Но многие направились к зданию горкома партии, в котором никого из струсивших партократов не оказалось. С его балкона стали выступать ораторы. Каждый из выступавших призывал не выходить на работу, пока не восстановят прежние расценки (общесоюзное повышение цен совпало в Новочеркасске с понижением на одну треть расценок на работу– Л.Б.) и не снизят цены на мясо, масло и молоко. Участники митинга выдвигали требование освободить арестованных, а также пригласить в Новочеркасск членов Президиума ЦК, не ведая о том, что два члена Президиума, тайно откомандированные Хрущёвым для подавления новочеркасского восстания – Микоян и Козлов, – уже тайно прибыли в Новочеркасск и вместо того, чтобы выйти к митингующим, выслушать их и продемонстрировать, что «народ и партия едины», из окна одного из жилых домов трусливо наблюдали за развитием событий и отдавали оттуда распоряжения стянуть на площадь танки. Первые автоматные очереди солдаты дали над головами толпы, по деревьям, с которых стали падать убитые и раненые подростки, наблюдавшие за тем, что происходило на площади.
Об этом вспоминал генерал Александр Лебедь, который сам в то время был в числе тех подростков. Ему тогда удалось соскочить с дерева и удрать, благодаря чему он остался жив.
«Из информации Генерального прокурора СССР Н.Трубина о народных волнениях в г. Новочеркасске.
Июнь 1962 г .
В результате применения оружия в целях самозащиты (конечно же, конечно же, исключительно «в целях самозащиты», а как же иначе?– Л.Б.) военнослужащими внутренних войск 2 июня на площади и у горотдела милиции было убито 22 и ранено 39 участников беспорядков. Еще два человека убиты вечером 2 июня при невыясненных обстоятельствах».
Погибших хоронили тайно…
А в августе состоялись выездные заседания Верховного суда РСФСР над «зачинщиками массовых беспорядков». Из 14 подсудимых 7 были приговорены к смертной казни и расстреляны. Осуждены были в общей сложности 105 человек.
Впервые в истории Советского государства на скамье подсудимых оказался рабочий класс.
Из « Записки заведующего Отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС по РСФСР В.И. Степакова в ЦК КПСС о судебном процессе в г. Новочеркасске.
24 августа 1962 г .
Совершенно секретно
Двадцатого августа текущего года в Новочеркасске закончился открытый судебный процесс судебной коллегии по уголовным делам, на котором рассмотрено дело по обвинению в бандитских действиях 1 – 3 июня 1962 года Кузнецова, Черепанова, Зайцева, Сотникова, Мокроусова, Каркач, Шуваева, Левченко, Чёрных, Гончарова, Служенко, Дементьева, Каткова и Щербан.
На суде до конца разоблачена гнусная роль подсудимых, возглавлявших уголовно-хулиганствующие элементы, показана вся их преступная деятельность. Судебный процесс раскрыл отвратительное моральное лицо каждого подсудимого, всесторонне показал общественную опасность совершённого ими преступления…Вина подсудимых в судебном заседании доказана полностью. Все преступники, за исключением Дементьева, признали свою вину и заявили о своем раскаянии в совершенных ими тяжких преступлениях. Суд, учитывая особую общественную опасность подсудимых, как основных организаторов и активных участников бандитских действий приговорил Черепанова, Мокроусова, Кузнецова, Сотникова, Зайцева, Каркач и Шуваева к высшей мере наказания – расстрелу. Остальные подсудимые приговорены к длительным срокам заключения в исправительно – трудовых лагерях строгого режима…».
Один из участников новочеркасской «смуты» Петр Сиуда, отсидевший шесть лет «от звонка до звонка» был убит при невыясненных обстоятельствах 5 мая 1990 года: его за то, что он проводил собственное расследование и чересчур настырно ковырялся в обстоятельствах новочеркасской трагедии…
Правосудие по-хрущёвски
На полях этого документа имеются визы членов Президиума ЦК КПСС Воронова, Брежнева, Косыгина, Шелепина, Куусинена, Ильичёва, Суслова, Микояна, Полянского, Гришина. Нет только подписи самого палача – Хрущёва. Однако есть такая вот приписка помощника Первого секретаря ЦК: «Тов. Хрущёв Н.С. читал. 26. 08. 62 г . В.Лебедев».
В данной записке говорится и о том, какое наказание понесли подлинные виновники Новочеркасской трагедии: директор электровозостроительного завода имени Будённого Курочкин был «исключён из партии и снят с должности», секретарь парткома завода Перерушев был «освобождён от своих обязанностей» и получил «строгий выговор с занесением в учётную карточку». Такое же «наказание» получили: делегат ХХII съезда партии, первый секретарь горкома Логинов и председатель горисполкома Замула, хотя на суде в показаниях свидетелей приводились многочисленные факты, свидетельствовавшие о прямой вине провокатора Курочкина, о бездушном отношении городских властей к нуждам и запросам рабочих (отвратительное снабжение продовольственными и промышленными товарами, запущенность жилищного строительства, серьёзные недостатки в культурно-бытовом обслуживании рабочих завода и жителей посёлка «Октябрьский».)
На суде всплыл, к примеру, такой эпизод: первого июня взволнованные рабочие окружили директора завода и поинтересовались, как же им теперь сводить концы с концами, когда расценки на оплату труда рабочих урезали на треть, а цены на мясо и молочные изделия подняли на треть. Директор НЭВЗ им. Будённого Курочкин нагло отрезал: «Если не хватает зарплаты на мясо и колбасу, жрите ливерные пирожки».
Именно эти слова, которые быстро разошлись по цехам, стали детонатором классовых выступлений в Новочеркасске. Раздавались требования расправы над администрацией предприятия, а прибывшего в тот же день на территорию завода первого секретаря Ростовского обкома КПСС, Басова , сытенького и чистенького, вышедшего на балкон заводоуправления, чтобы успокоить митингующих, рабочие забросали бутылками, камнями, палками и прочими предметами. Рабочие негодовали: «Да они ещё издеваются над нами, сволочи!».
«Они» – это знаковое слово. Слово, которым всё чаще будут пользоваться советские люди говоря о власть имущих. Слово, которое показывает, что рабочий класс впервые именно в Новочеркасске осознал на собственной шкуре всю «прелесть» «общенародного» государства, провозглашенного всего полгода назад, на ХХII съезде в ревизионистской Программе КПСС, впервые понял, что с упразднением диктатуры пролетариата общество раскололось на два антагонистических класса: на «мы –трудящиеся» и «они – активно формирующийся класс советской номенклатурной буржуазии», которая на словах вела к коммунизму, а на деле уводила от него.
Свергнувшая Хрущёва клика Брежнева, которая оставила свои автографы на той «расстрельной» «Записке», не только не исправит курс государственного корабля в сторону ленинско-сталинских предначертаний, но и многократно усилит разрыв между «верхами», которые, по образному выражению Никиты Сергеича, «ели вареники с маслом и со сметаной», и «низами», которым оставалось только пальцы сосать. Отрыв от масс, о пагубности которого не раз и не два предупреждал партию И.В.Сталин, приводя даже образное сравнение с причиной гибели Антея, всё более и более углублялся.
Не приходится сомневаться, что Иосиф Виссарионович Сталин, возглавлявший государство диктатуры пролетариата,расстрелял бы не семерых рабочих, а семь партийных функционеров.
И был бы тысячу раз прав!
Оренбургская трагедия
Сделав Георгия Жукова министром обороны за поимку «матёрого шпиона и палача» Берия, Хрущёв, как «Верховный Главнокомандующий» настоял на том, чтобы тот отдал приказ о проведении очередных учений с проведением испытания атомного оружия на живых людях. В этом эпизоде проявились в полной мере авантюризм, жестокосердие и бездумье Хрущёва. Такой необходимости не было, ибо все трагические последствия атомного взрыва за 9 лет были досконально изучены на хрестоматийном примере Хиросимы и Нагасаки. И тем не менее…
14 сентября 1954 года приказ об организации очередных учений был подписан министром обороны. Об истинной цели этих учений знали только двое – Хрущёв и Жуков. Биограф Г.Жукова А.Н. Гордиенко пишет: «На Тоцком полигоне под Оренбургом 40 тысяч военнослужащих были брошены в ядерный ад. Три четверти солдат быстро умерли от ожогов и лучевой болезни. Ещё 10 тысяч на всю жизнь остались инвалидами».
Об этом факте пишет и писатель-исследователь Владимир Карпов:
«Семьи военнослужащих накануне взрыва были эвакуированы в Сорочинск. А после взрыва они сразу же вернулись в свои повреждённые финские домики, начали наводить порядок, сметали радиоактивную пыль обычными тряпками, и жёны стирали одежду мужьям, вернувшимся с учений. А спустя некоторое время началось: выпадали волосы и зубы, болели кости, покидали силы. Тридцатилетние, недавно могучие мужчины превращались в дряхлые развалины. Наверное, уже все участники этих учений вымерли. В городах, которые были названы выше, были открыты новые кладбища, а теперь они заполнены. Итоги этих учений, как и трагические последствия, хранились под грифом секретности и неразглашения».
Так на чьей совести лежит кровь 40 тысяч «невинно убиенных» советских солдат – жертв Тоцкого полигона? На совести Хрущёва? Или на совести Жукова?
И называя в своих «воспоминаниях» И.В. Сталина «преступником», неужели Хрущёв так и не вспомнил об этом своём тягчайшем преступлении против человечности – военном преступлении, достойном Нюрнберга или Гааги?
Л. Балаян