Немка о Московском кинофестивале: мало женщин и геев
Неудобное расписание, полупустые залы, отсутствие коммуникации со зрителями и бизнес-площадки — московский кинофестиваль чаще ругают, чем хвалят. Что с этим делать? Член жюри ФИПРЕССИ, член отборочной комиссии Берлинского кинофестиваля, Дженни Цилка назвала главные проблемы Московского кинофестиваля.
Московский международный фестиваль регулярно проводится с 1959 года. Изначально смотр проводился раз в два года. С 1999 года президентом фестиваля является Никита Михалков, сменивший на этом посту Сергея Соловьева. Тогда же ММКФ стал ежегодным мероприятием, а программным директором фестиваля стал киновед и культуролог Кирилл Разлогов. В этом году у него всего три основных площадки, из которых только кинотеатр «Октябрь» является многозальной и основной. До 2015 года в рамках ММКФ работала деловая площадка Moscow Business Square, существовавшая автономно при поддержке Министерства культуры и привлекавшая зарубежных и российских продюсеров. После того как Минкульт финансирование Moscow Business Square урезал, площадка прекратила свое существование.
«Я скорее разочарована конкурсной программой. Было три-четыре картины, которые нам (членам жюри ФИПРЕССИ) понравились, но были и те, которые не понравились совершенно. В основном конкурсе мне не хватало фильмов, снятых женщинами-режиссерами, фильмов с женщинами — обычными, не моделями с журнальных обложек — в главных ролях, не хватало сюжетов на темы ЛГБТ и расовых меньшинств. Из-за отсутствия всех этих тем смотру не доставало, на мой взгляд, действительно международного масштаба, разнообразия. В то же время в параллельных секциях можно было обнаружить эти сюжеты, возможно, их просто нельзя было по каким-то причинам включить в основной конкурс. Но международный фестиваль должен поднимать глобальные, общемировые проблемы.
Мы были на очень странной вечеринке открытия, на мой взгляд, это вообще сложно назвать вечеринкой. Мы прибыли где-то через полчаса после начала, и все столы уже опустели. Я не была голодна, но это было странно. Еще там был VIP-лаунж, в который у нас, как у членов жюри ФИПРЕССИ, не было доступа. Это не выглядело как вечеринка, на которую горожане хотели бы приходить. Дело ведь не в приемах самих по себе, но это тоже часть фестиваля, где люди могут общаться, где появляется атмосфера, куда хочется прийти, чтобы познакомиться с интересными людьми. Во время Берлинале каждый день что-то происходит — это национальные вечеринки, приемы по случаю премьер.
Что меня больше всего удивило, так это неуважение журналистов к фильмам и их режиссерам. Журналисты позволяют себе писать смс и говорить по телефону прямо во время пресс-показа. На каждом пресс-показе два-три человека говорили по телефону. Почему они не могут их выключать? В Берлине их тут же вывели бы из зала. Один мужчина несколько минут объяснял что-то своему секретарю по телефону, пока на экране шла напряженная кульминационная сцена, в которой герой решается покончить с собой. Как это возможно? Иногда фильмы начинались позже обозначенного времени, из-за чего свои планы приходилось менять и корректировать. Пару раз на публичных сеансах фильмы шли без английских субтитров, мне пришлось пробираться к организаторам во время сеанса и просить включать английские субтитры. Я бы была рада рекомендовать молодым иностранным режиссерам этот фестиваль, но я не могу, потому что я не могу гарантировать, что к их фильмам на ММКФ отнесутся с должным уважением», — заявила Дженни Цилка.