Дмитрий Орлов: «Губернатору сегодня не позавидуешь»
Смена и назначение новых губернаторов – важнейшая составляющая политической жизни России. То, как оценивают работу региональных властей в Москве, сегодня становится важнейшим фактором, определяющим политику местных администраций и, в конечном итоге, влияющим на население и бизнес. О критериях оценки губернаторов федеральном центром и основных принципах региональной политики Кремля «Инвест-Форсайт» беседует с известным политологом, генеральным директором Агентства политических и экономических коммуникаций (АПЭК) Дмитрием Орловым.– Дмитрий Иванович, имеем ли мы сейчас дело с новой волной ротаций губернаторов и можно ли предполагать, что такая волна начнется после выборов президента?
– Действительно, в последнее время обновление губернаторов происходит своеобразными волнами. Они, как правило, осенние и весенние. Я думаю, после выборов, конечно, пройдет волна обновления власти в широком определении. И правительство будет существенным образом обновлено, и некоторые другие структуры, и, конечно, будет обновляться и губернаторский корпус – с тем чтобы на сентябрьских выборах региональную власть уже представляли другие политические фигуры.
– По вашему мнению, какой сегодня важнейший критерий оценки деятельности губернаторов в Кремле?
– Важнейший критерий – интегрально понимаемая эффективность. А внутри этой эффективности уже зашиты некоторые другие параметры. Например, дешевизна. Губернатор, собственно, должен получать зарплату, и все. Он не должен иметь каких-то угрожающих финансовой ситуации в регионе обязательств перед крупными финансово-промышленными группами. Он не должен иметь каких-то обязательств перед своим окружением. Это должен быть управленец, а не финансовый менеджер или человек, который просто расхищает бюджет. Кроме того, его эффективность должны ценить граждане. Когда губернатор откровенно непопулярен, он – в перспективе (не сиюсекундно, конечно) – должен оставлять свой пост.
В последнее время добавился очень важный критерий, его даже можно ставить в «индексе эффективности» на первое место, – долги и вообще финансовая адекватность региональной власти. Если происходит перекредитование, если регион не может выполнять своих финансовых обязательств, это важнейший повод для того, чтобы губернатор мог быть отставлен и к нему могли быть предъявлены самые различные претензии. Так что губернатору сегодня не позавидуешь. Он должен быть и эффективным, и финансово жестким, и хорошо при этом восприниматься населением, и развивать регион. Это все требует серьезных и управленческих, и личных, и политических качеств от тех людей, которые назначаются на посты.
– Наблюдая, как последние пять или больше лет развиваются взаимоотношения между Москвой и губернаторами, можно ли сказать, что критерии, о которых мы сейчас говорим, эволюционировали: что-то вышло на первое место, что-то стало менее приоритетным?
– Конечно-конечно, ситуация меняется. Например, финансовая эффективность и относительная дешевизна в управлении. Причем дешевизна, понимаемая широко, предполагающая отсутствие финансовых обязательств перед ближайшим окружением, какими-то федеральными кланами. Незатратная политика – то есть губернатор не должен давать различным группам населения каких-то серьезных обещаний, которые ложатся неисполнимым бременем на бюджет. Вот это все, эти критерии, вышли на первый план относительно недавно. А что касается рейтинга и благоприятного восприятия населением, то этот критерий уже достаточно давно используется, он неизменен.
– Когда деловая пресса пишет о губернаторах и оценивает их деятельность, прежде всего обращают внимание на умение привлекать инвесторов, создавать то, что называется инвестиционной привлекательностью, умение «продать» свой регион инвесторам, причем лучше зарубежным. Скажите, это важное умение в глазах Москвы?
– Естественно. Вообще, способность работать с инвесторами – часть более общего вопроса: способен ли губернатор обеспечивать развитие региона. Сюда входит инфраструктура, привлечение инвесторов, строительство отелей, ресторанов, новых производств, открытие туристических направлений, брендирование региона, укрепление и создание новых промышленных кластеров. При этом губернатор не должен паразитировать на имеющихся ресурсах, он должен регион развивать. И это, кстати, еще усиливает сложность его работы.
– В последнее время из-за политики санкций наметилась репатриация капитала в Россию. Понятно, что далеко не все – выходцы из Москвы. Как вы думаете, тот капитал, который возвращается в Россию, он будет инвестироваться в регионы на каких-то условиях?
– Конечно. Капитал руководствуется простым мотивом – нормой прибыли и, собственно, способностью инвестиционного объекта эту прибыль генерировать. То есть вложения должны быть, во-первых, надежными, во-вторых, высокодоходными. Региональные бизнесы, которые способны обеспечить оба этих условия, само собой, будут инвестиционно привлекательными для тех финансовых потоков, которые сейчас идут в Россию. Идут, надо сказать, очень активно и даже оказывают влияние на курс национальной валюты. Реальностью является значительный обратный приток капиталов, выведенных ранее, и поиск ими наиболее доходных ниш. Если региональные администрации и бизнесы смогут обеспечить более высокую доходность, чем, например, обязательства федерального займа и какие-то бумаги, которые будут предлагаться сейчас Минфином, естественно, деньги потекут туда. Нужно обеспечивать высокую доходность и гарантии возврата средств. Тогда «все деньги в гости будут к нам».
– Как полагаете, сейчас в условиях санкций, когда Россия в глазах зарубежных инвесторов становится токсичной, можно ли сказать, что региональные власти получают дополнительный мандат или, быть может, дополнительную обязанность проводить собственную внешнюю политику и собственную внешнеэкономическую политику?
– Нет. Собственную политику никто проводить не вправе. У нас есть довольно жесткие ограничения, с этим связанные, и понятно, почему. Или политику проводит федеральный центр, уполномоченная на это власть, или она оказывается разбитой, раздробленной на множество центров. Я думаю, никто не давал регионам права самостоятельно проводить какую-то внешнюю политику или торговать какими-то российскими позициями в той или иной сфере.
Внешнеэкономические связи – другое дело. Любого, кто способен обеспечить приток капитала, федеральная власть будет воспринимать как позитивного экономического агента. Так что здесь у регионов максимально широкие возможности для действия. То есть, условно говоря, возврату капитала – да, внешнеэкономической деятельности – да, широким международным контактам в деловой сфере – да. Но эти коммуникации, эти договоренности не должны быть политически мотивированы. Подобное исключено.
– Что сейчас происходит в такой сфере, как распределение полномочий между центрами и регионами, между регионами и федеральными органами власти, у которых активная сеть собственных учреждений на местах, и эти учреждения являются, собственно, отдельными центрами принятия решений, отдельно от губернаторов? Можно ли говорить, что здесь есть какие-то тренды, какие-нибудь изменения? Идем мы сейчас к централизации или к децентрализации?
– Мне кажется, ситуация в этой сфере является достаточно стабильной; если централизация и происходит, то достаточно аккуратно, точечно. Но иногда случаются и шаги, направленные на мягкую децентрализацию полномочий. В общем, я бы сказал, ситуация здесь достигла баланса, меняется в каких-то незначительных аспектах, и не очень сильно.
– Тот же вопрос о системе дотаций регионов. У нас уже сложилась система перераспределения средств от узкой группы доноров к широкому кругу реципиентов. Есть чемпионы по получению дотаций, есть не очень много получающие регионы. Эта система подлежит реформированию? Видны ли здесь какие-то требования со стороны регионов? Чтобы им оставляли больше налогов, например?
– Понятно, что доноры пытаются уменьшить свои финансовые обязательства, которые возникают вследствие перераспределения бюджетных приоритетов. Но надо сказать, они не вполне хорошо выбрали спикеров. Не очень удачно, что эту политику олицетворяет глава Татарстана Рустам Минниханов, который уже полтора года находится в очень серьезном конфликте с федеральными властями. Доноры всегда недовольны, а реципиентам всегда не хватает. Здесь всегда будет вестись борьба и кулуарная, и публично-политическая. Но ясно, что дотации будут – этого не избежать. Для доноров разумной политикой может быть достижение в непубличном режиме соглашений о мягком снижении выплат. Публичные шаги, к которым прибег Рустам Минниханов, только ослабляют влияние и возможности глав субъектов Федерации. Вообще, эти отношения нужно, конечно, гармонизировать, но ситуации в разных регионах совершенно различные, и перераспределения в той или иной форме не избежать.
– Никита Белых получил 8 лет. В Дагестане сегодня арестовано большое число чиновников прежней команды. Прогнозируете ли вы дальнейший высокий уровень силового давления на региональную бюрократию?
– Я не стал бы говорить о силовом давлении, скорее, если мы о Дагестане, речь идет о жесткой антикоррупционной политике. Владимир Васильев, временно назначенный исполняющим обязанности главы республики, не случайно туда послан. Я думаю, республику ожидает серьезное очищение власти. Собственно, оно уже происходит, просто будет носить не характер спецоперации, а системный. Я думаю, подобного рода работа – она будет вестись и в других регионах, нет здесь ничего удивительного. Это тренд федеральной политики, который определился еще несколько лет назад. Он составляет одну из основ политики Центра в отношении регионов.
– Десять лет назад невозможно было представить, что мы станем крупнейшим экспортером сельскохозяйственной продукции, что от экспорта сельхозпродукции доход будет больше, чем от продажи оружия. Может это стать неким драйвером роста для дотационных регионов?
– Безусловно. Драйверов роста вообще может быть много. Драйвером роста может быть цифровая экономика в тех регионах, где нет, допустим, сельского хозяйства или серьезного энергетического сектора. Драйвером роста могут быть услуги, на которые есть спрос. Нужно просто не причитать о сырьевом проклятия, низкой производительности труда и таким вещам. Надо реально работать просто, и все. Как раз пример сельского хозяйства здесь наиболее показателен – ведь это отрасль, которая в советское время считалась неэффективной, которая десятилетиями пожирала дотации, а теперь это мощнейший рыночный сектор, он одним из драйверов экономики является, он по масштабам и эффективности сопоставим с сельским хозяйством Российской империи рубежа XIX-XX веков. Та же нефть – и вообще сырьевой сектор – тоже может стать драйвером. В нем способны произойти – уже происходят -изменения, которые превратят этот сектор в отрасль высоких переделов. Например, какая доля сейчас бензина пятого экологического уровня, а какая доля была пять лет назад? А это более сложный продукт, он дороже стоит, более качественный и тому подобное. Такое и должно происходить в отрасли. То есть нужно продавать не нефть, а продукты ее переработки, продукты эти должны быть все более качественными и дорогими. Это можно сделать, это уже происходит, и это касается всех отраслей национальной экономики.
– То есть цифровая экономика может помочь регионам-реципиентам?
– Могут быть созданы целые предприятия, квазибанки, финансовые компании, новые компании, которые будут заниматься блокчейном, для них могут быть созданы просто специальные условия. Хочу напомнить: в свое время Швейцария случайно стала лидером банковского рынка – из-за преференциальных условий, которые там были созданы для этой деятельности. Такие же преференциальные условия для цифровой экономики и блокчейна можно создать в российских несырьевых регионах. Уверяю вас, это могло бы привести к очень серьезным позитивным изменениям и на ровном месте создать целый сектор национальной экономики. Он не требует ни сырья, ни каких-то специальных условий, это может происходить в любом месте.
– Если в новостном поисковике набрать название любого российского города или региона, первые 10-20 ссылок будут о том, как все плохо, убито, разрушено.
– Есть определенная структура новостного потока. Она сформировалась почти сто лет назад и вряд ли изменится. Новостями являются плохие новости. Это неизбежно. Хорошая новость – не новость, даже если она появляется в информационном потоке, то быстро вымывается, слабо воспринимается людьми, потому что не раздражает, не заставляет размышлять. Так что здесь ничего страшного нет. Дело не в информационном потоке, дело в конкретных усилиях, которые нужно предпринимать федеральному центру, региональным властям и субъектам рынка. Не о новостях надо заботиться – о развитии региона.
Беседовали Константин Фрумкин, Сергей Никулин
Источник