«Даже невооруженным взглядом видно, что Рудольф Нуриев – татарин, и это помимо характера... »

Олег Ивенко: «Главное — это не только ноги и твои прекрасные данные. Если у тебя нет души, бессмысленно выходить на сцену» Фото: Николай Кулагин «У НАС МНОГО ТАЛАНТЛИВЫХ ЛЮДЕЙ, И ЭТИ ЛЮДИ ПОЧЕМУ-ТО НЕ СОБРАНЫ ВМЕСТЕ» — Олег, через неделю в Казани стартует первый фестиваль современного танца #StagePlatforma. Вы его инициатор, художественный руководитель и, как я понимаю, главный идеолог. Можно ли сказать, что основная причина появления самой идеи фестиваля — недостаточное внимание в нашем городе к этому виду искусства, к современному танцу вообще? — Основной причиной было то, что у нас много талантливых людей и эти люди почему-то не собраны вместе. Я знаю множество настоящих профессионалов, которые работают у нас и которые малоизвестны публике. И первая идея была такая: почему бы не собрать их всех вместе? После этого идея вылилась в фестиваль. — Кого бы вы назвали среди тех самых профессионалов, которые работают в нашем городе, но о которых не знает широкий зритель? — Например, замечательный хореограф Марсель Нуриев... — Действительно, мы о нем узнали только после того, как он был номинирован на «Золотую маску» за спектакль «Әлиф». — Вот поэтому и хочу раскрывать имена. Тот же Алессандро Каггеджи — сейчас артист казанского театра оперы и балета, но в то же время пробует себя и в Московской академии хореографии, и на постановках проекта «Лица» Большого театра. Он также делает современные постановки, ищет свою стилистику. Есть и какие-то молодые ребята, которые тоже желают это делать, но сначала хотят обучиться, я стараюсь к этому идти. «КОГДА ЗАДУМЫВАЕШЬ НОВЫЙ ПРОЕКТ, ТО ВСЕГДА ДОЛЖЕН ДУМАТЬ, ЧТО ЕСТЬ ИДЕАЛЬНЫЙ ВАРИАНТ, А ЕСТЬ ПЛОХОЙ» — Кто вам помогает с финансированием #StagePlatforma? — Очень многие... — С миру по нитке собирали бюджет? — У нас множество партнеров, хотя я этими вопросами не занимаюсь, есть специальные люди. Есть определенная реклама, конечно, мы сотрудничаем на обоюдных условиях... — Этими вопросами занимается союз театральных деятелей РТ, который также выступает организатором фестиваля? — Да, СТД. Повторюсь, у нас очень много партнеров, по-моему, 18 компаний. Для первого фестиваля, думаю, это более чем. Откликнулось множество и артистов балета, и просто артистов — Марсель Нуриев, Аня Федорова, которая танцует фламенко, Илья Славутский из театра имени Качалова (он делает у нас мастер-класс), Эльвира Петрова, которая занимается мейкапом известных артистов... Николай Кулагин — фотограф из Казани, я часто с ним работал, этот человек действительно одарен: почему про него мы мало слышим? И конечно, очень много заявок на посещение мастер-классов, это очень удивительно. Значит, людям интересно, а мы на правильном пути. — Учитывая, что мастер-классы на фестивале бесплатные, видимо, не все желающие смогут на них попасть? — Уже так получается. Как вы понимаете, такие мероприятия могут вместить ограниченное число людей. — И вы не ожидали, что будет такой интерес? — Когда ты задумываешь новый проект, то всегда должен думать, что есть идеальный вариант, а есть плохой. И дальше уже определяешься по конкретной ситуации. На данный момент на один из мастер-классов у нас уже идут 116 человек, а еще неделя до фестиваля. — На гала-концерт 22 апреля в Доме актера еще есть билеты? — Немножко есть, хотя... Приезжал мужчина — забрал 50 билетов сразу же, приезжала девушка — забрала 25 билетов для своей школы танцев. А зал маленький в Доме актера, это не тысячник, и ты понимаешь, что билеты заканчиваются. Конечно же, радует, что есть интерес к этому стилю. «Есть много людей, так скажем, революционеров, которые хотят что-то новое попробовать. Но это никак не противоречит тому, что ты классический артист балета, это только дополняет тебя» Фото: Николай Кулагин «БАРЫШНИКОВ ТАНЦЕВАЛ НА ПАРКЕТЕ, НУРИЕВ ТАНЦЕВАЛ НА ПАРКЕТЕ, И МЫ СТАНЦУЕМ» — Немного удивила площадка, которую вы выбрали для своего фестиваля — Дом актера. Само покрытие на этой сцене: на нем безопасно выступать профессиональному балетному танцовщику? Все-таки на гала-концерт заявлены многие артисты труппы театра имени Джалиля: вы, Каггеджи, Коя Окава, Мидори Тэрада, Антон Полодюк... — Барышников танцевал на паркете, Нуриев танцевал на паркете, и мы станцуем. Ничего страшного для артиста в этом нет, это всего лишь паркет, на котором много лет танцевало старое поколение. Да, сейчас есть линолеум и новые технологии, тот же линолеум есть и в моей танцевальной школе Ballet Room. Но первый фестиваль — наша попытка пощупать, работает это или нет, интересно ли это все людям, хотят ли танцовщики еще так же танцевать. У меня, кстати, есть даже заявки из Санкт-Петербурга от современных танцовщиков, которые хотят выступить на гала-концерте, но мне некуда их поставить, уже 16 номеров, все забито. Дай бог, если будет второй фестиваль, там уже будут ребята и из Санкт-Петербурга, у меня есть коллеги, которые готовы приехать даже из Штатов. Так что все будет зависеть от того, как пройдет первый концерт. — То есть у вас более-менее наполеоновские планы на развитие #StagePlatforma. — Да, надо попытаться это сделать более масштабно, чтобы люди соприкоснулись с данным миром. Но в любом случае нужен баланс, чтобы не было однотипности. И есть много людей, так скажем, революционеров, которые хотят что-то новое попробовать, их тоже можно привлечь к этому всему. Но все это никак не противоречит тому, что ты классический артист театра оперы и балета, это только дополняет тебя. Ты учился в училище для чего? Чтобы танцевать классические балеты. И ты их танцуешь. А дальше существует современная хореография. В Европе это более раскручено, потому что там, знаете, попался один хореограф-революционер, который решил сделать модерн, — и все, пошел модерн: а, это стильно, это модно, давайте это делать! Дальше стали все это докручивать. Потому там родился модерн. И конечно же, до России это так сильно еще не дошло, они нас сильно опережают — на 10–15 лет, возможно. Но классику они у нас не догонят — это 100 процентов. Мы ее основатели. Конечно, проблема у нас была в том, что какое-то время не было таких денег, которые платила Европа, поэтому педагоги уехали туда и «почистили» топ-балет на Западе. «Роль поменяла меня кардинально. Я стал жестче, стал понимать, чего хочу. Я узнал, что нельзя просто так сидеть и ничего не делать. Если ты будешь заурядным танцовщиком, то бессмысленно это все» Фото: кадр из фильма «Белый ворон» «Я БЫЛ ГОТОВ К ТОМУ, ЧТО ПРОИСХОДЯТ ПЕРЕМЕНЫ» — Через год, если, дай бог, вы будете делать вторую по счету #StagePlatforma, думается, что в организационном плане вам как кинозвезде будет уже гораздо легче. — (Смеется. ) Знаете, я не могу загадывать. — Но смокинг для прохода по красной ковровой дорожке на премьере «Белого ворона» Рэйфа Файнса у вас уже есть? — Магазин VIP Group мне уже подбирает... — Это правда, что премьера картины ожидается в начале следующего года на Берлинском кинофестивале? — Увидим, пока не могу вам сказать. Трейлер должен появиться летом или чуть позже, а потом уже фестивали. — Готовы к тому, что ваша жизнь резко изменится после того, как фильм выйдет на экраны? — Если бы я не был готов, не согласился бы на эту роль. То есть я был готов к тому, что происходят перемены. Наверное, такой шанс выпадает раз в жизни. Если ты им не воспользуешься, то так и будешь танцевать классическую хореографию, останешься просто артистом. Но я всегда хотел чего-то большего. — Вы из-за съемок у Рэйфа Файнса совсем выпали из балетной жизни? Или удавалось совмещать? — Я совмещал, старался, по крайней мере. Были очень сложные графики, нужно было держать себя в форме, а сниматься нужно было по 12 часов в день. Потом в 11 часов ночи ехал в театр, заниматься классическими танцами, чтобы не выходить из формы. Только в час ночи ложился спать, а в 5 утра вставал. Было очень тяжело, но, как говорят, все, что нас не убивает, делает сильнее. Этот процесс закалил меня так, что теперь все воспринимаю по-другому. И те, кто жалуется, что слишком много работает, просто не знают, что такое съемки, что такое работа с великим режиссером, великими актерами... — И звезды, которые с вами соседствовали на съемочной площадке, тоже пахали? — Все пашут. Неважно, звезда ты или не звезда. Это одна команда, и, если какой-то человек хочет выделиться, все, это не команда, тогда этот человек просто-напросто уходит. «Самое главное, мы хотим показать, почему он решился на прыжок в свободу, — в этом заключается суть данного кино» Фото: кадр из фильма «Белый ворон» «ЕСЛИ ТЫ БУДЕТ ЗАУРЯДНЫМ ТАНЦОВЩИКОМ, ТО БЕССМЫСЛЕННО ЭТО ВСЕ... » — Кино — это был новый для вас опыт... Насколько легко вошли в рабочий процесс? Не было ли поначалу чувства неловкости, какого-то стеснения в присутствии мэтров этого дела международного класса? — Когда ты соглашаешься на все это и понимаешь, что ты главный герой фильма, стеснение должно остаться где-то в заднем кармане твоих штанов. Ты должен выложиться по максимуму. Столько людей хотело, чтобы Рэйф Файнс научил их актерскому мастерству, тому, как себя подавать, постановке голоса, взгляда. А тут эта честь выпала мне, человеку, который работает в театре в Казани. Чтобы вы понимали, так далеко Казань не знают. Знают Санкт-Петербург, Москву — все, на этом практически заканчивается наша Россия... — Ваш первый разговор с Файнсом случился, когда вы уже были утверждены на роль? — Нет. — То есть пробы были также в присутствии режиссера? Вы на них танцевали? — Я общался, играл. Танцы они мои видели к тому времени. Поэтому я играл, показывал то, как все это чувствую. Забавно было, когда узнал, что завтра с Файнсом встречусь, по СТС смотрел «Джеймса Бонда» с его участием. Интересный момент, когда вот он «сидит» у меня в телевизоре, а завтра с ним встречусь живьем. Когда ты окунаешься в этот мир, то понимаешь, что все не так, как ты думал раньше, твоя жизнь просто кардинально меняется. Всё: видение жизни, смысл жизни, жизненные позиции — полностью поменялось. Моя роль поменяла меня кардинально. Я стал жестче, стал понимать, чего хочу. Я узнал, что нельзя просто так сидеть и ничего не делать. Если ты будет заурядным танцовщиком, то бессмысленно это все... — «Заурядный танцовщик» — жестко о себе отзывается премьер казанского балета. — Имеется в виду если перестать развиваться. Если ты не хочешь развиваться, все это бессмысленно. Просто сидеть и танцевать — бессмысленно. У нас жизнь одна, молодость одна, для танцовщика или для спортсмена — это короткий промежуток времени, за который ты должен сделать и успеть все, чтобы ты смог содержать свою семью, реализовывать в дальнейшем свои идеи, планы, сделать тот фундамент, на котором ты потом сможешь построить все остальное. — Каким был ваш первый обстоятельный разговор с Файнсом? Или вы больше общались с его помощниками, с ответственными за кастинг? — Скажу так, просто все прощупывалось. Я знаю, что было очень много кандидатов, долго искали главного героя. Все просматривалось, кто и как пробует себя, кто и как ищет себя, как хочет себя раскрыть. Затем нужно было натаскивать английский, даже русский. Потому что я родом с Украины, и все равно какие-то слова выделяются. — То есть у вас был коуч по русскому языку? — Да, был коуч и по русскому языку, и по английскому — это была сумасшедшая работа. Подготовка просто к тому, чтобы показать, какой ты есть. Кристина Андреева и Олег Ивенко в спектакле «Эсмеральда» Фото: «БИЗНЕС Online» «ИНОГДА ДУМАЮ ПРО СЕБЯ: «КРЕТИН, ЧТО ЖЕ ТЫ НЕ РАЗГОВАРИВАЕШЬ ПО-АНГЛИЙСКИ?! » — Так что «Белый ворон» — это не просто фильм режиссера Файнса о танцовщике Нуриеве, а настоящая производственная машина. — Да, это спортзал, персональный тренер — время расписано с утра до вечера. Весь день был расписан: когда тренировки, когда встреча с Файнсом, когда съемки. Для меня это сейчас норма, мне скучно, когда у меня ничего не забито по времени. В этом плане все поменялось: у тебя появляется свой ассистент, какой-то менеджер, PR-менеджер... Или, допустим, у тебя была маленькая команда, а теперь я хочу, чтобы она была больше. Сейчас, например, мы ищем агента. Кстати, был случай, когда меня пригласили поработать в Европу, нужен был персональный агент, а на тот момент у меня его не было. Так вот со мной прекратили общаться дальше, так как считается, что не иметь своего агента — это непрофессионально. — Можно ли сказать, что вы занялись созданием бренда «Олег Ивенко»? — Буду ли я продавать под своим именем джинсы и куртки? (Смеется. ) Тяжело ответить на такой вопрос. Это все равно что спросить у вас: мол, вы делаете свой бренд, когда задаете те или иные вопросы? Я не могу сказать. Как сложится судьба, как лягут карты... Чтобы не гневить бога, наверное, этот вопрос опущу. — Правда, что Рэйф Файнс хорошо говорит по-русски? — Супер! Я не видел ни одного нерусского человека, который бы так хорошо разговаривал по-русски. Ну у нас один и тот же педагог, только мне он преподает английский, а ему — русский. Она нас очень здорово натаскивает. — Русский дух вообще на съемочной площадке присутствовал? — Конечно. Файнс обожает русскую культуру. Я такого человека еще ни разу не видел. Он своей энергетикой, своим энтузиазмом, своей вовлеченностью в это дело умудряется сплотить полностью всю команду, в которой все друг друга поддерживают. Это может сделать только великий человек. Большой человек с большой буквы и большая звезда. И он это сделал. И то, как он стремится лучше узнать чужую культуру, учится разговаривать так, чтобы его понимали. Как я хочу, чтобы меня понимали по-английски... Это очень тяжело. Но иногда думаю про себя: «Кретин, что же ты не разговариваешь по-английски?! » Это очень важный язык. Я знаю, что великий актер Хью Джекман разговаривает на шести языках, для других актеров знать четыре языка — норма. И я понимаю, к чему должен стремиться. Ты начинаешь понимать, что ты просто не то делал, сидел и думал совершенно не о том. Балетные конкурсы — это все здорово, но до поры до времени. «Я ЖЕ НЕ ИГРАЮ ОЛЕГА ИВЕНКО, Я ИГРАЮ РУДОЛЬФА НУРИЕВА» — Не могу вас не спросить. Когда «Белый ворон» выйдет на экраны, непременно зайдут разговоры о том, как в фильме показаны некоторые вещи, связанные с личной жизнью Рудольфа Нуриева. Я и про его гомосексуальность, и про любовный треугольник с педагогом Александром Пушкиным и его женой Ксенией (их в фильме играют Файнс и Чулпан Хаматова — прим. ред.) и так далее. Не боитесь, что эти разговоры, особенно в России, затмят художественные достоинства картины? — Самое главное, мы хотим показать, почему он решился на прыжок в свободу, — в этом заключается суть данного кино. В фильме вы увидите очень много всего, мы постарались сделать так, чтобы все было ясно любому зрителю — почему главный герой поступил так, а не иначе. А то, что будут спрашивать о личном, так это всегда будут спрашивать. Корреспонденты для того и нужны, чтобы задавать такие вопросы. Естественно, они должны задавать вопросы любого характера, чтобы раскачать эту историю, сделать ее помощнее. Конечно, спрашивать будут, это нужно принимать и правильно отвечать. Хит Леджер прославился ролью в фильме «Горбатая гора», в котором он сыграл гея-ковбоя с Джейком Джилленхолом. После этого популярность Леджера стала только выше. Леонардо Ди Каприо играл гея еще в молодости — и его популярность стала выше. Самое главное в этом: какое слово нужно выделить? Играл. Ты играешь этого персонажа. Я же не играю Олега Ивенко, я играю Рудольфа Нуриева. То, как он смотрел на жизнь, как, что он делал. Повторю: я готов, что меня будут спрашивать, тут уже смотришь на то, насколько подготовлен человек. — В Татарстане, наверное, это еще острее ощущается. Для кого-то Нуриев — это герой татарского народа, а для кого-то — позор. — Если ты не воспринимаешь его таким, какой он есть, зачем ты злишься тогда? Он же гений. Танцор-гений. До сих пор многие не могут повторить то, что делал Нуриев. Конечно, техника выросла, выросло исполнение танца, но в то время... Пускай он был неидеален в танце, но завораживал своей энергетикой... — В этом и есть его главная сила как танцовщика? — Да, в энергетике. — И это то, чему нельзя научить? — Да, либо у тебя это есть, либо нет. Он же завораживал... Даже его партнерши говорили о том, какая у него энергетика, говорили, что, когда выходишь с ним на сцену, забываешь, что есть зрители, ты танцуешь с ним балет, ты танцуешь с ним жизнь. Танец как жизнь. Этому можно только позавидовать. «НУРИЕВ ПРИЗНАВАЛ, ЧТО СОЛОВЬЕВ ЛУЧШЕ ЕГО» — Ваш именитый коллега по балетной сцене Сергей Полунин играет в «Белом вороне» Юрия Соловьева — еще одного знаменитого ленинградского танцовщика, судьба которого сложилась трагически (народный артист СССР Соловьев застрелился в 1977 году в возрасте 36 лет — прим. ред.). Можно ли сказать, что Файнс показывает две судьбы больших артистов: один уехал из СССР и стал великим, а другой остался и «сгорел»... — В каком-то смысле да. Юрий Соловьев был удивительным танцовщиком. Он по данным был намного лучше самого Нуриева. Очень тяжело предположить, почему с ним все так произошло. Конечно же, у него был осадок от того, что его недооценили. И это так, потому что даже если сейчас посмотреть на видео, как он прыгал, то это просто нереально, очень круто. Но дело в том, что у него не было того, что было у Нуриева, — энергетики, подачи, харизмы. Выходя на сцену, одной улыбкой Нуриев убивал и женщин, и мужчин. А у Соловьева этого не было. Он был очень строгий, дисциплинированный — в этом и заключалось одно из главных их различий. Нуриев был недисциплинированный. — Соловьев завидовал Нуриеву? — Я не знаю. Мы можем сейчас об этом только догадываться, может быть, и было. В любом случае они дружили, помогали друг другу. Да, одно время они были конкурентами, но Нуриев признавал, что Соловьев лучше его. И все это знали, все соглашались, но то, как подавал себя Нуриев, никто не мог повторить. Главное — это не только ноги и твои прекрасные данные, потому что на сцене схалтурить нельзя. Если у тебя нет души, бессмысленно выходить на сцену. Для чего ты выходишь на сцену? Тебе подарили дар, ты этим даром делишься для того, чтобы получить вот это — овации от зрителей, крики «Браво!», чтобы получить энергетику тысячного зала, который на тебя смотрит. Ты на сцене один, а вокруг софиты. Это в действительности мало кому дано — вот так выходить на сцену и делиться энергией, не думать технике, о правильности танца... Все забывают о том, что надо жить. — Это то, что ушло из балета со времен Нуриева? — Сейчас действительно это ушло. Ушло в правильность, чистоту, все так развилось, что очень здорово, круто. Многие раньше танцевали нечисто, они не следили за пятками, но они танцевали. Сейчас следят за позициями, хотя, конечно, и раньше следили, но тогда на сцене жили, показывали свою индивидуальность. — Может, Соловьеву тоже надо было уехать? — Это одному богу известно, не знаю. — Просто подумалось, что именно балет дал нам много невозвращенцев в советские времена. Сразу всплывают в памяти имена Нуриева, Барышникова, Годунова... Может, у артистов балета есть какое-то особое чувство свободы, без которого они не могут жить и работать? — Каждый артист должен чувствовать себя свободным, неважно, в каком театре ты работаешь и какой вид искусства представляешь. И если театр дает тебе эту свободу... — Тогда неважно, в какой стране ты живешь и какой политический строй за окном? — Да. Главное — это чувствовать себя комфортно. Что тебе комфортно в этом городе, тебе хорошо, ты чувствуешь баланс, природу, погода тебя устраивает... Все это очень важно. — А почему Нуриеву стало тесно в Ленинграде? — Не то чтобы тесно, ему не давали той свободы, которую он хотел. Для артиста важно чувствовать свободу. — Свободу в творчестве или в личной жизни? — Именно конкретно в его творческой жизни. Потому что его ущемляли в тот период, многие театры хотели поставить его на место. Очень многие театры по-прежнему хотят это делать, то есть ставить на место артистов, чтобы это была работа, которая происходит от слова «раб». Это очень тяжело для творческих натур. Шут в «Лебедином озере» Фото: «БИЗНЕС Online» «ХАМАТОВА ГОВОРИЛА ТУТ БОЛЬШИМ ЛЮДЯМ: «Я ТАМ С ТАКИМ ВАШИМ ПАРНЕМ СНИМАЛАСЬ! » — С Чулпан Хаматовой сколько у вас было совместных съемочных дней? — Достаточно. Она великолепная актриса. — А вы ей сказали, что из Казани, или она знала? — Знала. Она приезжала сюда, получала какой-то орден и говорила тут большим людям: „Я там с таким вашим парнем снималась!“ Она просто супер, на самом деле, большой профессионал. Очень многому и меня научила, подсказала. Отличие хорошего актера от плохого в том, что хороший актер тебе в любом случае поможет, подскажет, что и как можно сделать. Чулпан помогала мне окунуться в этот мир кино полностью. — А вы видели знаменитый и скандальный фильм Абделатифа Кешиша „Жизнь Адель“, получивший Золотую пальмовую ветвь в Каннах, прежде чем познакомиться с его главной звездой Адель Экзаркопулос на съемках „Белого ворона“? — Да. Я как-то прихожу домой, у меня девушка смотрит „Жизнь Адель“. Я спросил, что смотришь, он ответила, что, вот, новый фильм, отмечен на Каннском фестивале, и вообще все круто. Я немного посмотрел, говорю, это же лесбийский фильм (смеется). А потом только узнал, что это Адель Экзаркопулос – самая молодая обладательница „Золотой пальмовой ветви“ (впервые в истории фестиваля жюри наградило главным призом не только режиссера, но и исполнительниц главных ролей – Экзаркопулос и Леа Сейду – прим. ред.). — Вы досмотрели в итоге фильм? — В итоге посмотрел полностью, когда узнал, что это Адель Экзаркопулос и мне с ней надо будет играть. Конечно же, когда я до этого начинал смотреть, думал, так скажем, по-балетному. Когда готовился к кино, его уже смотрел со стороны мира кино. Все по-другому. Совсем по-другому. Ты понимаешь, как это снималось, что она хочет тебе передать в ее совсем молодом возрасте. Она молодец, очень крутая актриса. Тоже очень общительная. — Экзаркопулос — европейская кинозвезда. Как с ней было работать? — Совершенно нормально. Я думаю, что еще отличает великую звезду, так это простота в общении. Она также ест, также ходит в туалет, как и ты, умывается по утрам и чистит зубы. Единственное отличие в том, что был до этого замечательный фильм с ее участием. Но, повторю, она очень крутая, с ней работать одно удовольствие. И, думаю, нам это удалось. Я недавно видел кусочки фильма — очень круто! — Главный вопрос: будет тот самый «прыжок в свободу» в парижском аэропорту Ле Бурже 16 июня 1961 года? — Да, будет, вы все увидите. Вообще, все актеры в фильме действительно крутые. И Рафаэль Персонас — шикарный французский актер, который играет Пьера Лакотта, и Калипсо Валуа, которая играет Клер Мотт. Эту команду я называю «дримтим» — команда мечты. Кстати, у нас съемки начались с того, что мы отпраздновали мой день рождения. Очень много людей было. «ЧТО ВНУТРЕННЕЕ Я МНЕ ГОВОРИТ, ТО И НУЖНО ДЕЛАТЬ» — В театре имени Джалиля любят вспоминать два казанских визита Рудольфа Нуриева. Перед каждым Нуриевским фестивалем в СМИ появляются интервью о тех встречах, раритетные фотографии, хотя с тех пор прошла уже четверть века. Ощущаете вы в своем театре этот культ Нуриева? — Я думаю, что он в любом случае есть, потому что Нуриев приезжал, он знал, что наполовину татарин. Даже невооруженным взглядом видно, что Рудольф Нуриев — татарин, и этот помимо характера и прочего. Все понятно становится. Помню, как у меня на Нуриевском фестивале была премьера – Али в «Корсаре». Я просто чувствовал какую-то дополнительную энергию. Это была его любимая роль. Я тогда бахнул очень хорошо, даже выходишь на сцену, и вот эта легкость есть, ощущение, что он (Нуриев) рядышком где-то. — Нуриев — это все-таки героический персонаж или трагический, если отойти от его судьбы только как танцовщика. — Героический... Вот вы бы решились остаться в аэропорту Парижа? — Тогда в 60-е вряд ли. — Вот в 60-е как раз. Чтобы рискнуть. Сама мысль, чтобы рискнуть и выйти не в России, а туда, представьте, какой сильный характер у человека, какая подсказка внутреннего духа внутри! Только после фильма начал понимать, что прислушиваюсь теперь только к внутреннему я. Что внутреннее я мне говорит, то и нужно делать. Это, действительно, правда. Вот, например, чашечка кофе, и вдруг к тебе подходят и говорят: «Это великолепная чашка». И, вот, раз мнение, второе, третье, четвертое, и это уже не ваше мнение. Ваше мнение то, что вы в первый раз подумали об этой чашке, его и надо слушать. А большинство людей зависимо от чужих мнений. — То есть, Нуриеву это удавалось, не слушать никого? — Он постоянно никого не слушал. Благодаря ему и начал прислушиваться только к своему собственному я. «Когда я поступил, то был худший в классе, а к выпуску стал одним из лучших. И только благодаря тому, что мотивировал себя на работу. Потому что не могу сказать, что у меня, ах, какие данные, но у меня есть харизма. Наверное, во мне есть частичка Нуриева, которая живет вот этой энергией» Фото: Николай Кулагин «Я ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ КАЗАНЬ — ЭТО ПРАВДА! » — Вы в нескольких интервью говорили, что образцом современного танцовщика для вас является сейчас Иван Васильев. — Был образцом, когда я еще был студентом. Но, безусловно, сейчас он остается одним из лучших современных танцовщиков. — На его спектакли в Михайловском театре бешеные цены, он снимается в клипе певицы Валерии, поп-звезды гордятся дружбой с ним. Но, мне кажется, что некоторые ревнители традиций против того, чтобы смешивались мир классического искусства и мир условной попсы. — Это же нормально. Например, Джастин Тимберлейк — певец, создает свои альбомы, свои бренды. Вдруг он начал играть в кино, где раскрылся его талант. Раз — альбом выпустил, в рекламе снялся, снова снялся в фильме. Он вместил в себе все. Человек, говорят, если талантлив, то талантлив во всем, но, правда, в своей сфере. Если говорить конкретно о Васильеве, то когда я приехал в Белорусское хореографическое училище, он выпускался и уже создавал невероятные вещи в то время. Маленький мальчик 18 лет такое вытворял, вытворять даже в 25 лет такое нереально. Повторю, я брал с него пример, сидел в залах допоздна, штудировал. Потому что, когда я поступил, то был худший в классе, а к выпуску стал одним из лучших. И только благодаря тому, что мотивировал себя на работу. Потому что не могу сказать, что у меня, ах, какие данные, но у меня есть харизма. Наверное, во мне есть частичка Нуриева, которая живет вот этой энергией. Я говорю об этом прямо, потому что назвал свои минусы и должен говорить о своих плюсах. А то, как ты подаешь это на сцене, называется профессионализмом. Поэтому Иван танцевал, танцевал, сейчас переходит в медийное пространство и совмещает это с театром. Ничему это не мешает. Также я могу сказать и про Сережу Полунина. Я скорее могу брать с них пример, что и делаю. Действительно можно совмещать, почему бы этого не делать, если есть возможность? Сейчас мир другой, если у тебя есть возможности, надо за них браться, если у тебя есть эти самые возможности и талант. — Нет ощущения, что в Казани становится уже немножко тесно с вашими планами, идеями? — Сейчас, на самом деле, есть много всего — и приглашений, и т.д. Посмотрим, как сложится дальше, пока ничего не могу сказать конкретного. Я очень люблю Казань – это правда! Люблю театр и руководство, оно всегда идет мне на встречу, за восемь лет город стал уже моим домом. Но, конечно, чтобы становится лучшим, твои горизонты должны быть шире.