Марина из Бразилии: как русские изменили мою жизнь

Специально для mixstuff – Игорь Абрамов

Когда я приехала в Москву однажды вечером в апреле 2007 года, обстановка в студенческом общежитии университета показалась мне несколько мрачной. В вестибюле было чисто, но не особенно красиво: красные полы, стены окрашены бежевой эмалевой краской, которая выглядела почти коричневой.

Все было немного уродливым, и наше здание почему-то называлось «карантином». Это был совершенно другой мир. Наша группа бразильских студентов провела 25 часов в самолетах и аэропортах, чтобы добраться до российской столицы. Мы поднялись наверх в наши комнаты. Это была настоящая «коммуналка», где ванные и кухни предназначались для совместного пользования людьми со всего мира (с утра еще ничего, но после полудня и до вечера все хуже и хуже!).

В середине ванной комнаты был туалет с отверстием в полу, и мы должны были залезать на него, чтобы сесть. Здесь нужны очень сильные ноги!

В том же году я начала смотреть сериал «Потерянный», и все в общежитии напоминало мне о той странной черной дыре, где оказались пассажиры самолета. Я проснулась в первый день пребывания в России, а это было в конце апреля, и удивилась… за окном шел снег. Тогда я впервые в  жизни увидела снег, и это было настоящим шоком для меня, девушки из Бразилии, полной карнавала, солнца и пляжа!

В общем, все терпимо. Однако, в первые полтора года я плакала почти каждый день: не имея интернет-связи в комнате, чтобы позвонить своим, не зная языка, чтобы познакомиться с кем-нибудь и завести друзей в России. Постепенно, через шесть с половиной лет трудностей, я начала понемногу привыкать. А сегодня, живя вдали от России, я ужасно скучаю по этой стране и ее людям, несмотря на то, что ежедневно контактирую с русским языком и людьми.

Нет, это была не просто моя личная меланхолия и депрессия, через которую я прошла в мои первые полтора года в России. И дело не в отсутствии социальных сетей. Дело в том, что русские – на самом деле тяжелый народ!

Много времени спустя я слышала, как русские эмигранты в Европе разговаривают друг с другом в уничижительном тоне: «Мы, русские, все время собачимся друг с другом». Как объяснить эту фразу. Мы,  русские, все время рычим друг на друга?! Я никогда раньше не встречала такого глагола, «собачиться», и все же сразу поняла, что этот мужчина говорил женщине: собачиться происходит от слова «собака», и было ясно, что он имел в виду то, как русские без всяких причин плохо обращаются друг с другом, точно как уличные собаки, которые грызутся за кость. Это негативная оценка? Вовсе нет. Европейцы, простите меня, но небольшая русификация вам совершенно необходима!

Я это поняла гораздо позже, когда увидела, что отсутствие искренности в Северной и Южной Америке, как и в Европе, очень сильно сказывается на нашей жизни. Спор для русских – это почти спорт. Я никогда не забуду юмористический скетч, который видела в одном из самых глупых российских телешоу, «Шесть кадров». Там человек приходит в гости к другу, садится и видит, что хозяин со всем соглашается. Тогда он говорит, что его все бесит и собирается уходить. Однако, когда он уже снаружи находит причину для раздора и возвращается назад, становится ясно, что пришел не зря!

Не думаю, что такой образ жизни является самым лучшим, и я хорошо помню, что всегда находилась в состоянии стресса в Москве. Однако через некоторое время, уже снова в Америке или в Европе, я понимаю, что почти каждый наш разговор является большой ложью, как и наш образ жизни, в котором нет доверия ни к кому.

В повести «Ремесло: история в двух частях» блестящий советский писатель Сергей Довлатов правдиво рассказывает о сумасшедшей советской издательской системе: «В Советском Союзе, если они не отвергали вас открыто, это означало, что можно надеяться на благоприятный исход. И даже если они грубо с вами обращались, это еще не значило, что все потеряно. Дело в том, что бюрократы говорили грубости в общем механически, как бы рефлекторно. Здесь, в США все совершенно по-другому. Вам вежливо улыбаются и предлагают кофе. Вас слушают с доброжелательным выражением лица, а потом говорят печальным голосом: «Мы очень сожалеем, но мы лишим себя удовольствия извлечь выгоду из вашего предложения. Наша компания слишком скромна, чтобы взяться за такой блестящий и оригинальный проект. Если что-то изменится, мы вам обязательно позвоним».

Что во мне изменили Россия и  русские? Нет, дело не в способности – возможно, она во мне уже была – «собачиться» на практике! Скорее, я научилась с этим мириться и видеть то, что скрыто за внешней грубостью. Русские – очень сложный народ, но в глубине души, когда мы становимся ближе, начинаем понимать, что они никогда не предадут нас и сделают все, чтобы помочь в беде, и всегда будут на нашей стороне. Выпьем же за настоящую дружбу, которой я научилась в России!

.