«Зло - тупиковое чувство». Выдержки из последних интервью Даниила Гранина

Даниил Александрович был нередким гостем в редакции «АиФ», на страницах еженедельника за последние годы вышло несколько интервью с «живым классиком». Сегодня мы публикуем самые интересные выдержки из них.

О войне

Все 900 дней на Ленинградском фронте мы жили в окопах... Землянки, освещение, вода, дрова. Весь этот тяжелейший, непонятный ныне быт. Вот скажу грубую вещь: как подтираться на войне? Нет туалетной бумаги. Уж извините. Газеты шли на самокрутки…

Таких подробностей много. Для меня сегодняшнего они тяжёлые. А тогда они такими не являлись, я был молод и весел. Кругом смерть, а всё равно жизнелюбие пробивалось. Были счастливые моменты: бомбёжка, обстрел, а в тебя не попало, уцелел.

Часто спрашивают, как было на войне с религией. Есть давний афоризм: «Не бывает атеистов в окопах под огнём». Человек инстинктивно начинал молиться, как умел: «Господи, спаси!» или обращался к маме.

Поначалу было трудно найти в себе ненависть к немцам. А без неё невозможно воевать. Довоенная пропаганда настраивала, что Германия нам ближе, чем Англия и Франция, а тем более - Америка. В Москву приезжал Риббентроп, обнимались, целовались с Молотовым. Немцы - наши друзья, союзники, а через некоторое время мы должны были в них стрелять. Они-то были готовы к войне морально, потому что пришли в дикую Россию, где жили недочеловеки, низшая раса. А мы первому пленному, которого взяли, начали говорить: «Ведь мы же братья по классу. Карл Либкнехт, Роза Люксембург, Эрнст Тельман!». Но фашисты нам помогли их возненавидеть: жгли деревни, вешали, уничтожали партизан…

О блокаде Ленинграда

Еще в 1941 году, когда мы отступали из Пушкина, я не мог понять, почему немцы не вошли в Ленинград. Ведь он был открыт настежь. Не существовало никаких заградительных отрядов, второго эшелона обороны. Можно было спокойно войти в город. Об этом много говорили тогда на фронте. Почему во время зимы 1941/1942 годов, когда мы мерзли в окопах, голодали, умирали, они - не прорвались?

Ленинград был городом особой духовности. Фото: Архивное фото

После войны я пытался задавать эти вопросы нашим историкам, которые тоже разводили руками… Должен сказать, что даже немецкие историки не могут до конца разобраться. Оказывается, в середине сентября 1941 года, когда немцы вплотную подошли к городу, поступил приказ Гитлера: «Не входить!». Это возмутило многих генералов. Был уже заказан банкет в «Астории», пропуска - все было готово. Но приказ есть приказ, а немцы - люди дисциплинированные...

Представьте себе, Вторая мировая война, которая продолжалась примерно шесть лет, не имеет в своей истории ни одного города из сотен, которые бы не впустили немцев. Поэтому Ленинград – это особая народная заслуга. Фашисты считали, что капитуляция голодающего и умирающего города неизбежна. Но Ленинград на тот момент был город интеллигенции, в нём была особая духовность. И именно она была для ленинградцев пищей, которая заменяла им еду.

О патриотизме

Исключительная ситуация позволяет лучше понять и народ в целом, и конкретного человека. В бытовой, рутинной повседневности главное увидеть порой трудно. Вспомните мощнейшее партизанское движение, подобного которому не знала ни одна страна. Разве людей кто-то силой гнал в лес? Нет, они шли добровольно. А массовый героизм на фронтах? Разве это не характеристика народа?

Но порой я думаю: выстояли бы мы, современные люди, если бы оказались в ситуации 1941 года? Это серьёзный, тяжелейший вопрос. Честно скажу, я бы в ополчение не пошёл. А молодёжь? Да, считается, что мы Родину не отдадим. Но поколение за поколениями люди менялись - в сторону разочарований, обид. Люди продолжают уезжать из страны, молодые не хотят служить в армии. Мне можно и возразить. Но если бы ситуация вплотную подошла к войне, было бы народное ополчение? Сомневаюсь. Мы, чтобы записаться, в очереди стояли. Мои товарищи, у которых была броня (документ, освобождавший от отправки на фронт, - прим. ред.), боролись за то, чтобы её сняли, и шли воевать. А сегодня это практически исключено.

О своих книгах и писательском труде

Когда я начинал свою литературную работу, мечтал, что мои книги преобразят наше общество. Хотел показать счастье научной работы, поэзию творческого труда. Ведь в науке человек забывает о корысти, живёт будущим. Можно считать, что какие-то итоги достигнуты. Я встречал многих людей, которые утверждали, что на них повлияли мои романы, и они что-то поняли, узнали, обрели. Так что некое чувство удовлетворения есть.

Но те результаты, на которые я возлагал надежды, - улучшить человека, сделать его сердечнее, отзывчивее, привить чувство гражданственности, - не достигнуты. Я это знаю. Ничего не поделаешь. Я избавился от молодых надежд.

О сегодняшней литературе

Сегодняшняя литература мало отличается от вчерашней. Это всегда очень пестрая совокупность разных направлений и стремлений. И сейчас выходят замечательные романы. Может быть, они не сразу становятся бестселлерами. Другое дело, что изменилось место литературы в общественной и духовной жизни. Сегодня она избавлена от ответственности.

Изменился и сам читатель. У людей нет времени, захлестывает высокий ритм жизни. К тому же появилось много разнообразной прессы, с ней конкурируют интернет и телевидение. Но это поток информации, а не литература. А душа и сердце нуждаются отнюдь не в информации, им требуется совсем другая «пища».

Даниила Гранина похоронят на Комаровском кладбище. Фото: www.globallookpress.com

О современной политике

Сегодня агрессия некоторых стран, амбиции их лидеров очень влияют на мир. Мы видим, как с некоторыми народами мы столетиями жили в согласии, потом что-то случилось, и началась вражда. Давать советы политикам в этой ситуации бесполезно. Они в большинстве случаев поступают не по велению души, а под влиянием обстоятельств, запутанных и неизвестных нам соображений. Но есть другая жизнь, которая и объединяет людей.

Я много ездил по миру и пришёл к чёткому выводу. Все люди живут одинаково и желают одного и того же. У всех есть родители, дети и близкие, о которых они заботятся. Есть жёны и мужья, которых они любят или нет. Есть желание быть ближе к природе, иметь материальный достаток и т. д. В жизни японца и русского, хотя их разделяют тысячи километров, нет ничего исключительного. Наоборот, много общего. Политика с этим не считается. Ей кажется, что именно такая жизнь правильная, а такая - нет. Это заблуждение. И меня очень беспокоит, что в мире становится всё больше нетерпимости, зла. Но зло - безнадёжное, тупиковое чувство. А вот у добра всегда есть будущее.

http://www.spb.aif.ru/society/people/zlo_-_tupikovoe_chuvstv...