Летающие лодки
26 сентября 1916 года, 105 лет назад, в небе над Балтикой имел место один из наиболее примечательных боёв, проведённых только-только ещё зарождавшейся российской морской авиацией. Группа «летающих лодок» атаковала с воздуха германскую авиабазу, а потом сумела, хоть и не без потерь, отбиться от превосходящего отряда вражеских гидросамолетов. Русские морские авиаторы с самого начала дали понять, что их род войск очень важен и ценен – они храбро воевали и наносили неприятелю чувствительный урон. И воевали, что характерно, на машинах отечественной конструкции.
Российские военморы интересовались возможностями использования летательных аппаратов ещё до появления аэропланов. Например, при обороне Порт-Артура от японцев в 1904 году лейтенант флота Михаил Лавров несколько раз поднимался с двумя своими спутниками в небо на воздушном шаре – и с помощью сигнальных дымов успешно корректировал огонь русских батарей, стрелявших по противнику с закрытых позиций. К слову, брат погибшего в Порт-Артуре Михаила Лаврова Георгий впоследствии стал одним из первых русских морских летчиков. Георгий Лавров дружил и сотрудничал со знаменитым Игорем Сикорским, помогал ему в разработке и испытаниях гидросамолета, созданного на базе знаменитого бомбардировщика «Илья Муромец».
С появлением работоспособных летательных аппаратов тяжелее воздуха российские стратеги довольно быстро поняли, что лицо войны изменилось необратимо. 6 февраля 1910 года по повелению императора Николая II при армии России был создан отдел Воздушного флота.
Однако собственной авиацией пожелали обзавестись и моряки – тогдашние теоретики военно-морской мысли уже начали догадываться, что вскоре самолеты станут незаменимы при проведении морских и прибрежных операций. В 1912 году Главный Морской штаб разработал концепцию создания при флотах особых авиационных отрядов. Правда, на момент начала Первой мировой войны российский ВМФ обладал всего лишь тремя десятками самолётов различных типов, к которым было прикреплено около двадцати дипломированных лётчиков. Однако уже через семь месяцев это количество выросло более чем вдвое. Активно строилась необходимая инфраструктура, аэродромы.
Примечательно, что на тот момент Россия оказалась в числе стран, развивавших не только наземные, но и авианосные воздушные силы. Впервые идея «подружить» самолет и корабль возникла уже вскоре после того, как в воздух взмыли первые аэропланы. Например, в России ещё в 1909 году капитан корпуса инженер-механиков флота Лев Мациевич зачитал на заседании военно-морского кружка в Санкт-Петербурге доклад «О состоянии авиационной техники и возможности применения аэропланов в морском флоте». В записке, поданной начальнику Морского генерального штаба контр-адмиралу Андрею Эбергарду 23 октября 1909 года Мациевич подчеркнул: «При помещении одного или нескольких аэропланов на палубе судна, они могут служить в качестве разведчиков, а также для установления связи между отдельными судами эскадры и для сообщения с берегом».
Правда, путь к классическому авианосцу с широкой полетной палубой, каким мы его знаем последние сто лет, оказался нелегок. Первые авианесущие корабли представляли собой промежуточный тип – гидроавиатранспорт. И было это напрямую связано с появлением гидросамолёта – аэроплана, взлетающего с водной поверхности. Первые экспериментальные образцы гидросамолётов (по сути, это были обычные аэропланы, водружённые на поплавки) создали почти одновременно в 1911 году Яков Гаккель в России, Анри Фабр во Франции и Гленн Кёртисс в США.
Позже появилось понимание, что самолет, взлетающий с воды, сам должен обладать «лодочным» фюзеляжем. В России такие аппараты первым создал уроженец Киева Дмитрий Павлович Григорович.
С детства отличаясь повышенным интересом к технике, юный киевлянин совершенно неслучайно оказался в местном Политехническом институте, в котором примерно в те же годы обучался и его знаменитый земляк Игорь Сикорский. Именно там, в киевском Политехе, Григорович, как и Сикорский, увлекся авиационным делом, и даже попытался построить первый в своей жизни аэроплан в каком-то сарайчике. Отличавшийся в жизни кипучей энергией, Дмитрий Павлович в 1911 году переехал из Киева в Петербург, где сначала открыл журнал «Вестник воздухоплавания», а потом устроился управляющим на авиационный завод, который открыли в 1913 году промышленники Сергей Щетинин и Михаил Щербаков. Тут-то и произошел с ним судьбоносный случай.
Летом 1913 года случилось ЧП: летчик Даниил Александров, которому руководство Балтфлота доверило тестировать французскую летающую лодку марки Donnet-Leveque, попал в аварию – при посадке на водную гладь аппарат завалился на бок, у него отвалилось крыло, погнулся пропеллер, а в мотор попала морская вода. Виноватым начальство объявило всецело Александрова и возложило на него стоимость починки – сумму в 6500 рублей, запрошенную Русско-Балтийским заводом. Летчик в отчаянии обратился на предприятие Щетинина/Щербакова – и там ему согласились помочь задаром. У бизнесменов был свой расчет – досконально изучить интересную французскую машину, чтобы потом воспользоваться этой информацией в своих целях. Эта задача легла на плечи Григоровича.
Занимаясь ремонтом французской летающей лодки, Григорович её детально изучил, разобрав все достоинства и недостатки. В процессе этого труда он всерьез «заболел» гидроавиастроением – и создал чертежи собственной машины (Морской-первый), вскоре воплощенной в металле. «Эм-первый» располагал мотором «Гном» в 50 лошадиных сил и мог брать на борт двух человек. Осенью 1913-го аппарат совершил свой первый полет. Дмитрий Павлович ясно видел все недостатки своего первого детища и торопился его усовершенствовать. Так возникла целая «линейка» первого типа российских гидросамолетов: в 1913–1915 гг. на свет появились М-2, М-3, М-4. Мощность мотора на них выросла сначала до 80-ти, а затем и 100 лошадиных сил, улучшились летные качества. Однако не обошлось без трагедии – при испытании М-2 в Петроградском гребном порту погиб 13 сентября 1914 года лётчик Петр Владимирович Евсюков.
Поистине «прорывной» стала сконструированная Григоровичем модель М-5 (на фото). Этот гидросамолет мог взлетать при высоте волны до 50 см, подниматься до 3 300 м, находиться в полёте четыре часа и развивать скорость до 105 км/ч. Машина была вооружена пулемётом «Виккерс» калибра 7,62 мм, могла брать на борт две 160-килограммовые бомбы, а также портативные радиотелеграфные станции и фотоаппараты. Корпус, хоть и состоял из деревянного каркаса, обшитого толстой фанерой, отличался высокой степенью прочности. В ходе войны «пятерки» нашли себе применение в качестве разведчиков и бомбардировщиков.
Так, в ходе боевых действий на Чёрном море они 6 февраля 1916 года подвергли бомбардировке турецкий порт Зонгулдак. К вражеской базе их доставили пароходы «Император Александр I» и «Император Николай I». Летающие лодки были спущены с судовых палуб на воду посредством кранов, после чего произвели взлёт.
Тот факт, что государство так быстро обратилось к наработкам Григоровича, объясняется и тем, что закупавшиеся за рубежом аэропланы зачастую оказывались невысокого качества. Уже после начала войны произошёл скандал. Выяснилось, что самолеты, закупаемые в США под видом новых, на самом деле таковыми не являются – россияне получали машины, отремонтированные после эксплуатации. Зато лица, причастные к сделке, получали от американцев большие суммы, которые быстренько рассовывали по карманам. В какой-то момент репутация иностранных самолетов упала так низко, что командовавший Черноморским флотом адмирал Андрей Эбергард распорядился больше их не использовать. Всё это, естественно, оказалось очень на руку Дмитрию Павловичу.
Ушедшие в производство «пятерки» на какое-то время закрыли все надобности России в боевых гидросамолетах, и страна отказалась от закупок таких машин за рубежом. А вскоре Григорович вновь усовершенствовал свое изобретение – на свет появился М-9. «Девятка» была оборудована 160-сильным французским двигателем Salmson, дополнительной носовой кабиной со вторым пулеметом и более прочным фюзеляжем, который позволял машине садиться даже в заснеженных полях.
Патриот-конструктор на этом не остановился и в дальнейшем создал ещё более совершенные летающие лодки М-11, М-12, М-16; предназначенный для торпедных атак вражеских кораблей гидроаэроплан ГАСН и «морской крейсер» МК-1 – крупнейший гидроплан дореволюционной России, оснащённый тремя двигателями.
После революции Григорович, в отличие от Сикорского, страну не покинул – и успел ещё поработать на благо советской авиации…
С началом Первой мировой войны российский флот на Балтике и Черном море получил несколько «гидрокрейсеров» – судов, оборудованных для базирования гидросамолетов. Так, 9 октября 1915 года авиатранспорт «Орлица» сыграл важную роль в проведении десантной операции близ мыса Домеснес на побережье Курляндии. Русские авиаторы, засыпавшие вражеские позиции бомбами, внесли новое слово в военное искусство: воздушная поддержка высаживающихся с моря на берег десантников. Характерно, что сначала на вооружении «Орлицы» стояли французские гидропланы F.B.A, но в мае 1916 года решено было переключиться на «отечественного производителя» – судно снабдили летающими лодками М-9.
А 21 июня произошел знаменательный бой, которому суждено было оставить яркую «зарубку» в российской истории. В тот день противник направил группу из четырех самолетов для уничтожения «Орлицы». Немцы атаковали попавшийся им в воздухе гидроплан подпоручика Александра Извекова и стрелка унтер-офицера Назарова. После непродолжительного боя, разыгравшегося неподалеку от Усть-Двинска, этот гидроплан был сбит, пилоты погибли. Но подоспели три русских самолета – и гидроплан лейтенанта Сергея Петрова и стрелка унтер-офицера Коршунова сшиб одну из немецких машин. Немецкий самолет совершил вынужденную посадку, а его экипаж – пилот лейтенант Зибург и наблюдатель Мейер – был пленен. Кроме того, вероятно, что ещё два немецких самолета получили повреждения. В силу путаницы в датах позднее этот бой отнесли к 17 июля. И в 1996-м тогдашний министр обороны России Игорь Родионов издал приказ, по которому эту дату объявили днём российской Военно-морской авиации.
Особенно яркий пример героизма продемонстрировал 26 сентября 1916 года лётчик Арсений Николаевич Горковенко. В тот день он предпринял дерзкую вылазку – во главе группы из трёх М-9 (два других вели мичман Михаил Сафонов и мичман Игорь Зайцевский) вылетел для атаки немецкой авиабазы.
24-летний Горковенко, считался, невзирая на молодость, одним из лучших летчиков Балтийского флота. База же немецких гидросамолетов, которую предстояло атаковать, располагалась на озере Ангерн в захваченной кайзеровскими войсками к тому моменту Курляндии – и причиняла массу неприятностей. Месяцем ранее русская авиация уже разнесла её бомбами. Теперь, по прошествии времени, Горковенко, Сафонов и Зайцевский должны были выяснить, в какой степени противник сумел ликвидировать последствия налёта и, если получится, добавить немцам бомбового груза. Российские летающие лодки появились над озером неожиданно для противника.
Впрочем, как выяснилось, немцы усвоили урок прошлого месяца, прикрыв базу мощной зенитной батареей. Германские зенитчики молниеносно разбежались по орудиям и открыли ураганный огонь. Лавируя среди разрывов, пилоты сбросили на стоянку немецких гидросамолетов дюжину фугасных бомб. Казалось, задача выполнена, но испытания для русских ещё только начинались. При отлете они были атакованы двадцатью немецкими истребителями «фоккер», поднявшимися с близлежащего аэродрома. Началась погоня. К этому моменту самолеты преследуемых и преследователей покинули воздушное пространство над сушей и теперь летели над свинцовыми волнами Рижского залива. Немцы всей массой навалились на отставший самолет мичмана Зайцевского, обрушив на него град пуль. Стрелок Зайцевского получил тяжелое ранение в грудь, и летающая лодка потеряла возможность отстреливаться.
Горковенко и Сафонов дружили с Зайцевским ещё с летной школы, где все трое обучались одновременно. Они не могли бросить товарища в столь тяжелый момент. Два гидросамолета развернулись и бросились на вражескую двадцатку, отвлекли внимание на себя.
Самопожертвование Горковенко и Сафонова не пропало даром – Зайцевский вырвался из-под огня противника и благополучно вернулся на базу. Однако Михаила Сафонова ранили в ногу, а его самолёт был изрешечен пулями. Стрелок Орлов тоже получил ранение. Казалось, гибели не избежать. Но на помощь другу снова бросился Арсений, отвлекая на себя пилотов противника. Русский летчик искусно маневрировал, кидая свой аппарат из стороны в сторону, мастерски уворачиваясь, а стрелок безостановочно водил раскалившимся от беспрерывного огня стволом пулемета. Но долго так продолжаться не могло, немецкое превосходство было слишком очевидным.
В какой-то момент М-9 Арсения попал под перекрестный огонь двух немецких аэропланов. Скорее всего, лейтенант был убит в воздухе. Неуправляемая летающая лодка рухнула в Рижский залив, в результате чего погиб и стрелок Горковенко, унтер-офицер Д.П. Фай. Но их гибель не была напрасной. Истекая кровью, Сафонов оторвался от врага и сумел-таки довести самолёт до аэродрома. Известие о гибели Арсения вызвало уныние у всех, кто его знал.
«Ужасно жаль беднягу. И это большая потеря для нас», – записал в своем дневнике капитан 2 ранга Иван Ренгартен, возглавлявший службу радиоразведки Балтийского флота. Командование флота направило руководству Морского ведомства представление, и Арсений Николаевич Горковенко был посмертно награжден орденом св. Георгия IV степени и Георгиевским оружием.
Арсений Николаевич одним из первых попал в мартиролог русских морских лётчиков – в список павших героев, в котором в ходе той и последующих войн оказалось немало имён…