Призвание — первопечатник: великий просветитель Иван Федоров
В этом году отмечается 450-летие со дня выхода в свет «Азбуки» Ивана Федорова, уникальной печатной книги, предназначенной для обучения русских людей чтению и письму. Важнейший рубеж в истории отечественного просвещения совпал в эпоху Грозного царя с началом великой традиции.
Материал опубликован в декабрьском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».
В этом году отмечается 450-летие со дня выхода в свет «Азбуки» Ивана Федорова, уникальной печатной книги, предназначенной для обучения русских людей чтению и письму. Важнейший рубеж в истории отечественного просвещения совпал в эпоху Грозного царя с началом великой, продолжающейся по сей день традиции. Кем же был человек, ставший одним из создателей русской книжной культуры?
ИВАН, ФЕДОРОВ СЫН
Способ печатания книг с помощью наборного шрифта изобрел, как всем известно, немец Иоганн Гуттенберг. В конце XV — начале XVI века в типографиях Кракова и Вильны для православного населения Речи Посполитой уже выпускались богослужебные книги на русском языке. Слухи об этом проникли в Москву, и образованные люди России захотели, чтобы и в нашей стране появились подобные производства.
Что нам известно о Федорове? К свету учения, надо полагать, он стремился с детства, причем так же ревностно, как Михайло Ломоносов два столетия спустя.
Русский первопечатник, чей отец носил имя Федор, в выходных данных своих изданий (а также в деловых бумагах) подписывался по-разному: Иван Федоров («Апостол», 1564), Иван Федорович Москвитин («Псалтырь», 1570), Иван, Федоров сын, из Москвы («Острожская Библия», 1581). Эти удивительные книги — неотъемлемый элемент культурного кода русских людей.
С 1529-го по 1532-й Иван Федорович учился в Кракове, в одном из лучших учебных заведений Восточной Европы того времени — Ягеллонском университете. Архивные данные альма-матер за 1532 год сообщают, что там обучался Johannes Theodori Moscus (Иван Федоров из Москвы). Возможно, имелся в виду не столичный град, а Великое княжество Московское, хотя большинство отечественных исследователей склоняются к тому, что великий просветитель родился как раз в Белокаменной или ее окрестностях.
В Кракове его уговаривали перейти в католичество, но «московит» в своей вере был крепок. После университета он какое-то время служил в Первопрестольной дьяконом, причем в самом Кремле, в церкви Николы Гостунского. Здесь же познакомился с митрополитом Макарием. Владыка, являвшийся воспитателем Ивана Грозного, был большим ревнителем просвещения, а храм, в котором довелось послужить будущему первопечатнику, особо прославился чудотворной иконой. Пред ней молились многие представители светской и духовной власти России, включая самодержца. В ту пору Федоров познакомился с замечательным богословом, писателем Максимом Греком. Историки полагают, что последний, выдающийся ученик знаменитого венецианского литератора, издателя Альда Мануция, заинтересовал скромного церковного служителя книгопечатанием. В результате довольно скоро Иван Федорович узнал итальянские названия многих типографских процессов и материалов, и эти термины перешли в российский обиход. (Связь между русской культурой и Ренессансом, в котором фряжские гости, безусловно, знали толк, прослеживается со времен Ивана III.)
В ту пору Иван Грозный создавал мощную артиллерию. По одной из версий, участвовал в этом и талантливый новатор Федоров. Достоверно известно о его изобретениях в области вооружений, возможно, доверие государя он первоначально заслужил как раз умением создавать пушки, которые стрелецкому войску требовались более всего.
ЦАРСКОЕ ДЕЛО
Еще в 1540-е под влиянием митрополита Макария молодой Иван IV решил наладить в Москве выпуск печатных книг. Такие попытки предпринимались и раньше, но ничего не получалось. Это было по тем временам весьма непростое, требующее множества нестандартных технических решений (при участии настоящих мастеров) дело. Но царь не жалел на новое предприятие денег. Учителем Федорова стал датский книгопечатник Ганс Мессингейм, которого русский монарх пригласил в Москву. В 1553 году датчанин организовал в нашей столице первую типографию — «анонимную»: даже такой смелый и решительный человек, как Иван Грозный, боялся потерпеть неудачу и, всячески способствуя начинанию, первое время держался от него в стороне. Энергичное участие Ивана Федорова в тогдашнем, по сути экспериментальном, выпуске нескольких книг в Москве не подлежит сомнению. Для него это была бесценная школа, подготовка к настоящей, грандиозной работе.
Задуманное и начатое Грозный царь умел доводить до конца. В 1563 году по его указу в Первопрестольной был устроен Печатный двор. Место нашлось в Китай-городе, на Никольской улице, по соседству с Николо-Греческим монастырем. Руководство предприятием возложили на Ивана Федорова.
Здесь он почти все делал собственными руками. Начала глав выделял орнаментом, буквицы выполнял киноварью. Сам проектировал и разрабатывал станы, находил нужные пропорции для получения высокого качества краски, изготавливал пунсоны и матрицы, вычерчивал эскизы букв, отливал шрифт, рисовал картины и заставки (потом вырезал их на дереве). За работой этого инженера, художника, изобретателя лично наблюдал царь, который быстро убедился: Федорову знакомы западноевропейские способы печати, и он отлично разбирается в древних традициях русской рукописной книги. Два образованных человека без труда нашли общий язык.
Когда вышел «Апостол», важнейший богослужебный сборник (как принято считать, первая русская печатная книга), всех поразила его изысканная красота. (Прошло более 400 лет, а краски на этих страницах — такие же четкие и яркие, как будто залиты вчера.) Мастерство московских печатников высоко оценили и фряжские гости, итальянцы. Много позже исследователи установили, что текст федоровской книги отличается от распространенных в то время рукописных «Апостолов». Это может означать лишь одно: текст тщательно редактировали, устраняя ошибки. Историки допускают, что над ним работали либо ученики митрополита Макария, либо сам Федоров.
В послесловии сказано прямо: издание — царское начинание; государь Иван Васильевич, озаботившись поиском книг для новопостроенных храмов, приобрел «на торжищах» рукописные образцы, но те не удовлетворили самодержца из-за множества ошибок, вследствие чего царь лично занялся вопросами книгопечатания и привлек к этому делу Ивана Федорова, «дабы впред святыя книги изложилися праведне». Тогда же появился у первопечатника верный помощник, талантливый ученик Петр Мстиславец.
Второй их книгой стал «Часовник» — одна из самых востребованных в православии, используемых как в церковном, так и в частном, семейном богослужении (сейчас ее чаще называют «Часословом»).
Печатный двор несколько раз горел. Считается, что те пожары устраивали монахи-переписчики, опасавшиеся, что вскоре станут ненужными либо цена на их услуги резко упадет. Но Федоров не падал духом, всякий раз восстанавливал типографию и продолжал работу. Об этом вспоминал англичанин Джон Флетчер, оставивший мемуары о тогдашней московской жизни.
ПУТЬ СТРАННИКА
Через несколько лет Иван Федорович был вынужден уехать из Белокаменной, хотя царь ему благоволил. По одной из версий, в Литву, страну по преимуществу все еще православную, его отправил сам Иван Грозный, чтобы единомышленник и верный помощник тайно защищал там интересы Москвы. Другие ученые полагают: решающую роль тут сыграла организованная консервативно настроенными церковниками травля.
Федоров впоследствии жаловался на то, что «невежественные» противники книгопечатания считали это искусство еретическим, угрожали расправой, и поэтому, дескать, они с Петром Мстиславцем были вынуждены бежать куда глаза глядят. Некоторые историки утверждают, что на западе православного мира русский инженер-просветитель рассчитывал найти больше читателей и почитателей. Как бы то ни было, решение перебраться в доживавшее свои последние годы Великое княжество Литовское было довольно дерзким. Русский царь относился к той стране неприязненно, видел ее враждебность и беспрестанные козни тамошнего шляхетства по отношению к возрождавшейся России. В 1564-м в Литву сбежит один из прежних соратников Грозного царя Андрей Курбский. Самодержец объявит его изменником, между ними завяжется любопытнейшая переписка, эпистолярная дуэль бывших друзей, ставших непримиримыми врагами. Князь-перебежчик станет помогать Федорову, и тот примет его помощь. Удивительно, что Иван Грозный сохранит приязнь и уважение к своему друкарю. А может быть, версия о «тайной миссии» не далека от правды?
В гуще политических интриг, на пересечении различных государственных интересов наш ученый первопроходцем не был. Бывало нечто подобное и в судьбе Леонардо, и в жизни Гуттенберга, оба старались не обращать внимания на подобный «фон», с головой погружаясь в искусство и ремесло. То же можно сказать об Иване Федорове. Помимо служения Богу и техническому прогрессу его мало что интересовало.
Тем временем Печатный двор в Белокаменной не закрылся, власть по-прежнему покровительствовала печатникам. В 1568 году его возглавил Андроник Невежа.
НА ЗАПАДНЫХ РУБЕЖАХ ПРАВОСЛАВНОГО МИРА
Скитальцев приютил православный магнат, великий гетман литовский Григорий Ходкевич, основавший типографию в родовом замке под Гродно. Работа там кипела недолго.
Федоров и Мстиславец попытались было взять субсидию у могущественного в ту пору Львовского православного братства, однако пришлось обустраивать типографию на собственные средства.
В 1575 году Ивану Федоровичу предложили пост управляющего в Дерманском Свято-Троицком монастыре. Бывший дьякон согласился на новую должность, полагая, что книгопечатание придется оставить в прошлом. Однако уже через два года Федоров с прежним рвением занялся постройкой еще одной типографии. Потом ему предложил покровительство бескорыстный ревнитель православного просвещения Константин Острожский.
Так появились «Азбука», «Букварь» (дополненное и переработанное издание «Азбуки») и «Греческо-русская церковнославянская книга для чтения». Эти учебные пособия почти на три века стали образцами для сотен последователей: Федоров создал традицию наших национальных азбук и букварей! В начале своих учебников автор располагал алфавит, затем — двух- и трехбуквенные слоги. Далее отводилось место правилам грамматики, особое внимание при этом уделялось глаголам, для которых печаталась даже специальная таблица. Рассказывалось об ударениях и частях речи. Заключительная часть включала в себя тщательно подобранные наставления из Священного Писания. (После Федорова станут раз за разом повторять его методику.)
«Азбука» — первый в истории печатный учебник грамоты для восточных славян. Первопечатник изрядно постарался, чтобы эта книга стала для детей настоящими «вратами учености». Вдобавок ко всему она являла собой дидактическое пособие. Рядом с учебными упражнениями давались советы родителям: воспитывать чад «в милости, в благоразумии, в смиренномудрии, в кротости, в долготерпении». Вторая часть книги — своеобразная хрестоматия, куда кроме молитв и кратких выдержек из «Часослова» вошли ценные сведения для детей и взрослых. Рассказывалось, в частности, о том, как Кирилл Философ составил азбуку для славян и первым перевел греческие богослужебные книги на славянский язык. Из кладезя библейской мудрости Федоров черпал примеры самого добродушного отношения к детям.
В пояснении к книге автор (а он, несомненно, являлся одним из наиболее самобытных древнерусских литераторов) обращался к читателям: «Возлюбленный и чтимый христианский русский народ греческого закона. Не от себя написал я это немногое, но от учения Божественных апостолов и Богоносных отцов и от грамматики преподобного отца Иоанна Дамаскина, сократив до малого, сложил для скорого обучения детей. И если мои труды окажутся достойными вашей милости, примите их с любовью. А я готов трудиться и над другими угодными вам книгами, если даст Бог по вашим святым молитвам». Завершается том двумя небольшими гравюрами: на одной изображен герб Львова, на другой — типографская марка Ивана Федорова. Две тысячи экземпляров учебника разошлись по городам и весям (всюду, где жили православные), и по каждой книге учились грамоте школяры в нескольких поколениях.
Свою миссию он видел в том, чтобы «рассеивать духовные семена во Вселенной». Никогда не сомневался, что Божье слово в печатном виде — несомненное благо, ибо его читают не единицы, но многие тысячи людей. В 1581 году Федоров создал настоящий шедевр — «Острожскую Библию». Она состояла из 1256 страниц и 3 миллионов 240 тысяч печатных знаков. В основу был положен первый полный церковнославянский перевод Священного Писания, появившийся в конце XV века благодаря подвижническим усилиям архиепископа Новгородского Геннадия. Тираж новинки по тем временам впечатлял — 1500 экземпляров. Произведение типографского искусства подарили, конечно же, и Ивану Грозному.
Федоров, как и его православные соратники, понимал: Москва — Третий Рим. И по-прежнему считал себя верным слугой московского государя, гордился, что в библиотеке Ивана IV почетное место заняли книги русского первопечатника.
БЕССМЕРТИЕ
Иван Федорович скончался 5 декабря 1583 года. Скорее всего, ему было тогда уже за 70. На его надгробной плите начертали: здесь лежит «друкарь книг пред тым невиданных». В эпитафии нет преувеличения. Искуснейший мастер, первооткрыватель по духу и судьбе, сделал для русского книгопечатания больше, чем кто-либо иной. Для нашей страны этот человек стал национальным героем, его титаническая фигура-символ объединяет весь православный мир большой России.
В историю нашего времени он вошел примерно таким, каким его увидел Сергей Волнухин, замечательный скульптор, автор установленного в центре Москвы в 1909 году памятника. Ваятель создал образ настоящего русского мастера, сосредоточенного и несгибаемого. Воздвигнутая возле китайгородской стены (неподалеку от древнего Печатного двора) статуя напоминает нам о подвиге великого просветителя. В советские годы о нем снимали кинофильмы: в 1941 году — «Первопечатник Иван Федоров», в 1991-м — «Откровение Иоанна Первопечатника».
Сохраняя память об этом подвижнике и его книгах, писали свои труды Дмитрий Лихачев, Евгений Осетров, Евгений Немировский.
Все российские дети однажды берут в первый раз в руки волшебную книгу «Азбуку». За несколько веков изменился алфавит, возникли новые правила грамматики, но принципы созданной Федоровым русской учебной книги во многом остаются неизменными. О том, кому мы обязаны этим вечным учебником, читающий народ забыть не вправе.
Фото: Николай Галкин/ТАСС