Роман Виктюк: "За каждую минуту любви мы платим пятью минутами страдания"
Сегодня умер выдающийся режиссер Роман Виктюк. Не так давно "Новые Известия" брали интервью у Мастера.
Веста Боровикова - Роман Григорьевич, Вы выступали в БДТ, и я уже знаю об овации в полчаса, которую устроила вам питерская публика. - 27 минут. Не полчаса. В двухтысячном зале. Они аплодировали неистово, завороженно. Этого не было в их театре давно, как они сказали. Они очень любят мой театр, это правда. Я всегда привожу к ним премьеру. И надо еще понимать, что мы играли в зале, где все они были. Все поэты. И Блок, и Мандельштам. - То есть Мандельштам приехал в гости к Мандельштаму? - Совершенно верно. Он жил рядом, ведь театр в центре. И там ни-че-го в зале не изменилось. Хотя и делали ремонт. - Что послужило идеей для рождения спектакля «Мандельштам»? - Театр потерял способность ставить поэтические произведения. Проще ставить бытовую драму. Смешные, грустные зарисовки из жизни, в которой мы живем. Но когда встала проблема перемены духа в театре, то решить её было возможно лишь поэзией. Потому что поэзия - это вершина всего. Но никто из наших великих поэтов на сцену не попал. Марина Цветаева носила и читала «Федру» в студии Вахтангова в те годы. И Вахтангов сказал: «Нет». Она второй раз приходила читать. И второй раз был отказ. И до тех пор, пока я не поставил «Федру» в театре на Таганке с Аллой Демидовой, драматургия Цветаевой интереса не вызывала. А я знаю, что без поэзии воспитать артиста сегодня в ощущении собственного духа и тела и соприкосновении с мирозданием не-воз-мож-но. Потому что хороший артист – это тот, кто чувствует, как его направляет энергия, которая руководит вселенским процессом. Если артист слышит эти ноты оттуда, он совершенно по-другому играет каждый спектакль. Игорь Неведров и Дима Бозин первые получили возможность через свой организм пропускать те сигналы и волны, которые идут сверху. Все планируется, строится и разрушается наверху, но очень мало людей, которые слышат сигналы сверху. И могут их транслировать. И театр сейчас должен меняться не оформлением, не количеством смеховых раздражителей, не передразниванием вождей и животным смехом публики. Всё это подножный корм. И все это неправда. Сейчас Миша Ефремов подражает Сталину, его интонации и так далее. Но все это - не о Сталине. Потому что Сталин – это порождение энергетической силы там, над всеми нами. Она выбрала его, чтобы люди очнулись. К сожалению, это не произошло. - Вы хотите сказать, что зло является слугой Бога? - Конечно. Для того, чтобы люди не погрязли во зле, приходит его воплощение. А если сказать грамотно, то эта высшая энергия периодически вызывает рост энергии творчества. И появляется Серебряный век, например. Вспышка, и потом мы получили ошметки от нее. И больше эта энергия на землю не приходила. Поэтому сейчас мы наблюдаем пустые головы, низменные намерения и нежелание служить этому вселенскому энергетическому потоку. - А как он работает? Например, в музыке? - Музыка – это, прежде всего волны, которые отправляются туда, вверх, а потом возвращаются оттуда на землю, и рождаются великие музыкальные произведения. Я очень примитивно объяснил этот процесс, но вы меня понимаете. - Не все хотят пропускать через себя этот поток энергии. Потому что тот, кто к нему подключается, становится мишенью. -Это не имеет значения. Это и есть выбор. Как он может не стать мишенью, если вокруг – темнота? - Вы только что создали афоризм. - …и поэтому тех, кто чувствовал эти потоки, их миллионами отправляли подальше. А они там, в тюрьмах, на стенах оставляли свои строки. И эти строки читали. Но эта черная энергия. И ее в пять раз больше, чем остальной энергии на земном шаре. - То есть любви в пять раз меньше, чем боли, страха, подлости и насилия? - В пять раз меньше. - То есть за каждую минуту любви мы будем платить пятью минутами страданий? - Совершенно верно. Или – гибелью. Но те, которые уходят, свет там, наверху, увеличивают. И когда придет оборот всей этой гигантской структуры опять на землю, может быть, что-то изменится. Но этот приход надо готовить. Для взрыва, для всплеска небесного света людям на земле. - Ваша миссия - это подготовить приход света? - Да. - Далеко не все это понимают. - А зачем? У них есть ирония. И смех. Они говорят: «Сумасшедший!» - «Да, сумасшедший». - «В искусстве нельзя не быть сумасшедшим». - Почти все ваши спектакли – об отсутствии любви. «Служанки» – о том, что любовь невозможна в рабстве. «Давай займемся сексом» - о попытке спрятаться от отсутствия любви в секс… - Этот спектакль - вообще наш вопль! Люди хотят любви даже в сумасшедшем доме. Но не получают, потому что она уходит из этого мира. Сейчас я тружусь над «Мелким бесом» Сологуба. Это все – о нас. Мелкий бес никуда не делся. Он процветает сегодня. И свою молитву ненависти он реализует. Когда-то я впервые поставил его в Русском театре в Риге. Здесь я даже не мог заикнуться о том, что хочу его поставить. Решил попробовать в Риге. Там меня привели в ЦК партии к человеку, который отвечал за культуру. Он меня выслушал и подписал разрешение. Приезжаю в начале сентября, разрешение действует. Прошу: «Я бы хотел встретиться с этим человеком». А мне говорят: «Он летом поехал с семьей в Париж и там остался». И я вспомнил его взгляд, когда он подписывал это разрешение. Он знал, что уедет. И в Русский театр в Риге впервые пошли эстонцы, именно на мой спектакль. Успех был ошеломляющий. И буквально в прошлом году они меня пригласили на годовщину «Мелкого беса» в Русский театр. - То есть времени нет? Оно прорастает новыми побегами на старом месте? - Совершенно верно. Энергетика сохраняется там, куда она пришла. Человек, который открыл мне этот клапан в Риге, так и не вернулся. Но несколько раз оттуда передавал мне приветы. - Видите, как важно встретить своих. - Можно ведь и не встретить своих. Если нет той же волны. - Сологуб в предисловии к роману писал примерно так: «Вы думаете, это автор такой злой и нехороший? Нет, друзья, это автор написал о вас. Это вы - злые и нехорошие». Вы могли бы подписаться под этими словами? - Думаю, он многого не сказал. Действие в романе происходит на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Персонажи романа принимали участие в революции и строили новое государство. Это они в один день отказались от Бога. Он ведь не выдумал никого. Это интеллигенция, учителя гимназии. Будущие бойцы с самедержавием. И все монологи героя есть подготовка к убийству. Там есть гениальный монолог о том, что мысль об убийстве уже есть убийство. И то, как воспитывают гимназистов, и как дирекция следит за гимназистами, и то, в чем гимназисты участвуют в свободное время - участвуют в сражении - это все говорит о том, что «будет беда». Все это очень важные вещи. Сологуб хотел уехать.Но его жена покончила жизнь самоубийством, и он остался. Он перестал общаться с людьми, и его впервые стали называть «старик». Это великий писатель, и то, что он незаслуженно вошел в историю литературы без великой славы, это неверно. Его сто лет не издают. А у него есть и пьесы. Пьесу «Мелкий бес» он написал сам. И участвовал в постановке. - Вы ставите его пьесу? - Нет, я написал свою. По его роману. Я расшифровал для себя, что происходило с Сологубом, когда он это писал. - Герой романа Передонов - это типаж? (Кричит) - Это не типаж, а событие, которое грядёт. Идёт беда! Все, что было потом - ГУЛАГ, тюрьмы, расстрелы, разруха храмов – какой это типаж? Это то, что случилось. Страшно, что он готовится убивать, не сожалея! Этой мысли не было даже у Федора Михайловича… - Да, у него они потом все каялись. - Нет этого даже близко. До конца. Он ждет возможности реализовать эту энергию убийства. - Вы хотите этим спектаклем предостеречь? - Это можно предостеречь? Как вы наивны… Уже всё случилось. Дела давно минувших дней. - Роман Григорьевич, вы преподаете, у Вас такое количество учеников. Кого можете назвать как самого талантливого? - Ни-ко-го. Это неправильно. Они все талантливы. Уже есть те, кто стал главрежем. И даже в разных бывших советских республиках. Но не все приходит сразу. Кроме того, они не делают того, что от них хотят. А только то, что считают нужным. - Ваш ученик Игорь Неведров, сыгравший главные роли в премьерах этого и прошлого сезонов – «Крыльях из пепла» и «Мандельштаме» - сейчас готовит свой второй спектакль как режиссёр-постановщик. - Да. Он очень волнуется. Но его лицо светится. И я этому рад.