Как водород спас блокадный Ленинград
28 сентября 1908 г. в Киеве, тогда еще в Российской империи, в семье ткача родился Борис Исаакович Шелищ. Семья была бедная, учился мальчик от случая к случаю, больше работал, пережил все ужасы гражданской войны, голод, петлюровцев и гайдамаков, которые еврейское население не жаловали.
В 1921 г. на смену конфискационной политике военного коммунизма пришел НЭП – новая экономическая политика, при которой стало возможно частное предпринимательство с применением наемного труда, и Исаак Шелищ открыл свое небольшое ткацкое производство. За годы мировой и гражданской войны народ сильно поизносился, гардероб требовал обновления, ткани пользовались спросом, и предприятие было довольно успешным. Жить семье стало полегче. Борис никакого образования не имел, но с детства любил всякие механизмы, и работа на семейном предприятии ему нашлась. В 1923 г. умер отец, но Борис с матерью дело его не бросили.
В 1928-м в Советское правительство приступило к осуществлению первого пятилетнего плана, одновременно увеличив административное давление и налоги на нэпманов, работать стало не выгодно и просто опасно, Борис с матерью свернули дело и переехали в Ленинград, подальше от бдительных органов. Рукастого молодого человека с радостью взяли в типографию. Впрочем, работал он в типографии не долго: пришло время служить в Красной Армии. Демобилизовавшись в 1932 г., Борис в типографию возвращаться не стал, а пошел работать сначала в автохозяйство, а затем на фабрику «Лентрикотаж», где вскоре его назначили главным механиком. В те годы набирало обороты движение изобретателей и рационализаторов, рацпредложения давали уважение и почет, за них прилично платили. В 1935 г. Борис внедрил устройство, регулирующее подачу топлива к карбюратору двигателя внутреннего сгорания, и получил за это свое первое авторское свидетельство. 22 июня 1941 г. Германия напала на Советский Союз. В тот же день Ленинград и Ленинградская область перешли на военное положение. Для воздушных атак Ленинграда командование 1-го воздушного флота люфтваффе сосредоточило 760 самолетов различного типа и назначения. (Финские ВВС в бомбардировках Ленинграда участия не принимали). В подразделениях ПВО Ленинградского фронта было 470 самолетов, в том числе более 100 новейших МиГ-3, 1300 зениток, десятки прожекторов. В составе Балтийского флота было 3 авиабригады, располагавшие примерно 650 самолетами. Важную роль в отражении воздушных атак врага сыграли почти 400 аэростатов заграждения. Хотя первую попытку прорваться к Ленинграду немецкие самолеты предприняли только 20 июля, аэростаты были подняты в небо через день после начала войны. Это, казалось бы, примитивное, неуклюжее, похожее на детскую игрушку, средство противовоздушной обороны, висящее хаотично на разной высоте, не позволяло вражеским самолетам вставать на боевой курс для прицельного бомбометания. Те, кто рисковал, либо в темноте врезались в сам аэростат, либо натыкались крыльями на стальные тросы, которые соединяли аэростат с землей. После этого срабатывал закрепленный под аэростатом инерционный механизм, сам аэростат отсоединялся, а на конце троса открывался тормозной парашют с фугасом. Если трос сразу не разрезал крыло, самолет подрывал фугас. Чтобы аэростат взлетал на заданную высоту, в него закачивали водород, а поднимали и опускали лебедкой, установленной на «полуторке», и приводимой в действие ее мотором. Аэростатный пост состоял из расчета, собственно аэростата и полуторки с лебедкой. Водород дедовским способом производили на одном ленинградском заводе, пропуская водяной пар через раскаленные куски железа.
Борис Шелищ был призван в армию в первые дни войны, получил лейтенантские «кубари», и был назначен ответственным за техническое обеспечение и исправное состояние установок в 3-м полку ПВО. Аэростатные посты были разбросаны на большой территории, ходить и ездить приходилось много, и хорошим подспорьем в этом был собранный Шелищем из списанных деталей автомобильчик. Аэростаты нужно было постоянно заправлять водородом, поднимать и опускать. Процедура достаточно кропотливая и далеко не безопасная. Но пока город не был взят в блокадное кольцо, с техническим обеспечением аэростатов проблем не было. Но 30 августа 1941 г. немцы заняли станцию Мга, перерезав железнодорожное сообщение города со страной, а 8 сентября 1941 г. овладели Шлиссельбургом, и замкнули кольцо вокруг Ленинграда. ПВО Ленинграда отражала натиск немецких летчиков на пределе своих возможностей. В городе начался голод, вскоре иссякли последние запасы топлива. Самым страшным последствием этого стало утрата аэростатами боеспособности. Аэростаты, теряя высоту, уже не представляли угрозы для самолетов врага. Ленинграду угрожало уничтожение вражеской авиацией.
Когда бензин полностью закончился, аэростаты попытались поднимать и опускать руками. В расчетах только командирами были мужчины, вся работа лежала на женских плечах. Люди питались плохо, были худыми и легкими, дважды расчеты уносило. Один старшина сумел подтянуться по тросу к аэростату, разрезать оболочку, стравить водород и опуститься на землю. (Что-то подобное происходило в советской комедии «Крепкий орешек» с Надеждой Румянцевой и Виталием Соломиным: там тоже лейтенант зацепился за трос аэростата, правда, сценаристам было угодно, чтобы они улетели к немцам в тыл). В этой критической ситуации лейтенант Борис Шелищ, не имевший, не то, что высшего технического, а вообще никакого образования, начал искать выход из положения, и вдруг подумал о водороде, который прекрасно горел, и которого было полно на любом посту аэростатного заграждения: и в самих аэростатах, и в газгольдерах – хранилищах газа (такой газгольдер до сих пор стоит на Обводном канале Санкт Петербурга). Первое, хорошо продуманное рацпредложение Шелища заключалось в том, чтобы вместо бензиновых лебедок установить электрические, сняв их с лифтов близлежащих домов, но вскоре в городе не стало и электричества. Тогда Шелищ вновь подумал о водороде – газе весьма опасном, взрывающемся при смешивании с воздухом. Гелий, которым заправляли дирижабли и аэростаты после крушения дирижабля «Гинденбург» был куда безопаснее, но где ж его взять в блокадном Ленинграде?
21 сентября 1941 г. лейтенант Шелищ попросил у командира разрешения провести небольшой эксперимент. Командир согласился, поскольку в той обстановке аэростатчики были готовы на все. Шелищ поступил просто: шланг от спущенного на землю аэростата с отработанным водородом он вставил прямо во всасывающую трубу мотора, и крутанул ручку «кривого стартера». Мотор тут же завелся, четко реагировал на движение педали газа. Однако через мгновение раздался взрыв, и лишь по чистой случайности никто не погиб, хотя сам Шелищ получил легкую контузию. Для того, чтобы отсекать пламя от мотора, Шелищ придумал гидрозатвор – изобретение сколь простейшее, столь и гениальное, хорошо знакомое самогонщикам: газ проходит через воду, исключая воспламенение. Борис Шелищ подготовил чертежи и схемы и убедил начальство вновь провести испытания. Когда на полигон приехало все командование ПВО города, он подключил к автомотору водородное питание, запустил мотор, автомобиль заработал как часы, словно на самом высококачественном бензине. И ничего не взорвалось. В мороз двигатель заводился с пол-оборота, не требовал прогрева, и был абсолютно экологически чистым, поскольку в качестве выхлопа выдавал обыкновенную воду. Начальство обрадовалось, и приказало оснастить водородным питанием все посты. Но одно дело один экспериментальный гидрозатвор, а другой – почти 400, да еще в условиях блокадного города, где нет ни топлива, ни электричества. Лейтенант Шелищ отправился на крупные заводы, которые еще работали. (Кировский завод к тому времени был эвакуирован частично в Свердловск, частично в Челябинск, Ижорский завод – в Свердловск на Уралмашзавод, который решением ГКО на какое-то время был переименован в Ижорский завод). На Балтийском судостроительном заводе он забрел на никем не охраняемый склад, и увидел гору отработанных, никому не нужных огнетушителей, поскольку их нечем было заправлять. Он понял, что это то, что нужно. Огнетушители ему отдали с радостью. Это была вторая гениальная идея Бориса Шелища – после небольшой переделки использовать огнетушители в качестве гидрозатворов. Через десять дней все 400 постов аэростатного заграждения работали на водородном топливе. Аэростаты вновь поднялись на заданную высоту и стали непреодолимой преградой для немецких самолетов. За успешное обеспечение противовоздушной обороны Ленинграда лейтенант Шелищ в конце 1941 г. получил орден Красного Знамени. В 1942-м Бориса Шелища самолетом вывезли в Москву, чтобы он перевел московские аэростатные посты на водород. Остаться в Москве он отказался: неудобно было перед сослуживцами, оставшимися в голодном Ленинграде. Шелищ вернулся в Ленинград и продолжал контролировать работу постов аэростатов, работавших на водороде. Весной – летом 1942 г. по дну Ладоги проложили трубопровод и кабель от Волховской ГЭС, и в город стали поступать топливо и электроэнергия. В этих условиях партийное руководство Ленинграда и командование ПВО Ленинградского фронта приняли весьма странное решение – перевести аэростатные посты на бензин, которого все равно не хватало, а водорода было вдоволь.
Летом 1943 г. Борис Шелищ оформил авторское свидетельство на свое изобретение, в описании которого говорилось, что основная задача была решена в 1941-м, однако водород как топливо вообще имеет огромные перспективы применения в других родах войск и в промышленности. Таким образом, молодой лейтенант обеспечил приоритет страны в развитии энергетики будущего. После войны Борис Шелищ вернулся на «Лентрикотаж», потом работал в различных автотранспортных предприятиях города, но к водороду больше не возвращался, считая свою блокадную эпопею с водородом пройденным этапом. Да и страна после войны не испытывала потребности в альтернативных источниках энергии: угля было предостаточно, а после освоения Волго-Уральского нефтяного района, получившего неофициальное название «Второе Баку», не стало и дефицита нефти. Идея использовать водород как топливо появилась только в 60-х годах ХХ века, когда в мире разразился серьезный энергетический кризис. Но после того, как острота кризиса спала, про водород опять забыли. Видимо, до следующего кризиса.