Сергей Мазаев, лидер легендарной группы «Моральный кодекс», родился в Москве в 1959 году. Он вышел из того же двора, где рос Владимир Высоцкий. Больше 60 лет назад там, где сейчас стоят сталинки проспекта Мира, цвел жасмин, а соседские яблоки были такими вкусными, что запомнились на всю жизнь. Накануне концерта «Морального кодекса» в Москве, который состоится завтра, 29 июня, Сергей рассказал «Мосленте», как его обошла дворовая жизнь, где были его первые репетиции, как он познакомился с Вячеславом Добрыниным и почему у него нет никаких отношений с радиостанциями. Ниже — его монолог. О купце Абрикосове, новых «сталинках» и Владимире Высоцком Я родился в доме 126 по 1-й Мещанской улице. Сейчас там совсем другой адрес — это дом 76 по проспекту Мира. Я очень хорошо помню это место. Двор у нас был небольшой, но очень уютный. Дома, в которых мы жили, были построены еще купцами Абрикосовыми, были в царской России такие мощные производители кондитерских изделий. Им многие здания принадлежали как в Москве, так и в Петербурге. Там, где жила наша семья, изначально были доходные дома — большой такой комплекс, в котором было, если мне память не изменяет, четыре трехэтажных дома и один двухэтажный. А еще там был склад за кирпичной стеной. Но потом фронтальные абрикосовские дома были сломаны, а на их месте выросли «сталинки». Они до сих пор там стоят. Найти наш дом просто: он последний справа перед самой Рижской эстакадой. В этом же доме родился Владимир Семенович Высоцкий, а еще актер Евгений Стеблов и актер-карлик Валерий Светлов, много лет проработавший в театре Анатолия Васильева. Он даже снимался в нашем клипе «До свидания, мама». К сожалению, он уже умер. О деде, бомбе и теплом сарае Дом наш был одноэтажным. Тут вообще получилась целая история. Сначала наша семья жила в квартире во 2-м Крестовском переулке. Меня тогда, конечно, еще на свете не было. В 1941 году в этот дом попала бомба. Благо дело было днем и все были на работе. И вот мой дед, Кузнецов Иван Ефимович после этого получил ордер на одноэтажное здание, техническое. По всей видимости, оно поначалу было теплым сараем. Построили его из красного кирпича, с окнами… В общем, дед сделал из него двухкомнатную квартиру с холодным чердаком, сени к нему пристроил, туалет, кухню. Так и вышло, что жили мы на первом этаже, и зимой я выходил из дома сразу в сугроб. Еще рядом был у нас палисадник шириной, наверное, метра два. Там рос жасмин — три огромных куста. А еще у соседки была огромная яблоня — антоновка. Она была бесконечно червивой и фантастически вкусной. Яблоки вызревали до совершенно цукатистого состояния. Откусываешь — а они прозрачные. И все с червяками. О силе, забирающей из двора, и любимых учителях Жизнь дворовая на меня особого влияния оказать не успела. Да и большой компании у нас там не сложилось. Сколько нас там было? Четыре пацана всего. Уже в шесть лет мама отдала меня на занятия фигурным катанием. Это сильно отличалось от сегодняшних представлений о подобных тренировках. Просто в соседнем дворе залили каток, и на него стал приходить тренер, чтобы заниматься с нами. А потом, со второго класса я начал заниматься плаванием. Так и вышло, что из двора меня постоянно что-то вытаскивало. К тому же я очень любил свою школу и своих учителей, особенно мою первую учительницу — Галину Анатольевну. Даже когда я болел, старался делать вид, что здоров, чтобы не пропускать уроки, чтобы в школу пойти. Конечно, в начальных классах я учился на отлично. Потом у меня появился пионерский горн — я стал горнистом нашей пионерской дружины. После этого я попал в детский оркестр как начинающий кларнетист. Так я начал заниматься музыкой. Двор окончательно перестал быть для меня местом, где я проводил большую часть своего времени. Я по три раза в неделю бегал в Дом пионеров, а позднее наш преподаватель Даниил Матвеевич Черток передал меня своему другу — кларнетисту Натану Анатольевичу Веселому. Так я начал ездить еще и в музыкальную школу. Дополнительно потом еще бегал во взрослый профсоюзный оркестр. Там мне кларнет дали хороший — деревянный. Круто, по тем временам. О расселении, Мазутке и бандах В 1972 году умные руководители столицы Страны советов, приехавшие неведомо откуда, решили, что нам в нашем доме жить больше не надо. Нас выселили. Перевезли нашу семью в район, который все называли Мазуткой. Там был Мазутный проезд. Его переименовали в улицу Павла Корчагина еще в 1965 году, за семь лет до нашего переезда, но все называли это место по-старому. Находилось оно неподалеку от ВДНХ. Мне было 13 лет, я играл на кларнете и несколько раз в неделю спешил пешком в Дом пионеров. От моего нового дома до него было ближе. Раньше от Рижской мне приходилось ездить туда на 85-м автобусе, а после переезда я уже ходил на Новомосковскую, где был наш Дом пионеров, пешком. О лучах в будущее и коммуналках Во времена СССР в Москве вообще многое было сломано. Петербург все это пережил лучше, его исторический облик сохранился. А вот у нас это получилось по-другому. Здесь же в 1930-х хотели строить огромный Дворец Советов, где планировали устраивать церемонии по приему новых республик в состав Советского Союза. Он должен был стать центром, от которого должны были идти лучи — новые проспекты. Они в итоге были построены — это Ленинский, Кутузовский, Ленинградский, проспект Мира, проспект Калинина, который был переименован в Новый Арбат. И на пути этих лучей, конечно же, все выламывалось. Но в то время все происходящее казалось прорывом в будущее. А на месте наших домов построили три сталинские башни по 14 этажей каждая. Они там и сейчас стоят. По сравнению со старыми абрикосовскими квартирами внутри у них были вообще скворечники. А в наших, старых домах были сначала организованы коммуналки. При Абрикосовых там жилье сдавалось служащим, инженерам, управляющим производствами. А потом все это было поделено и перегорожено. Каждая семья новых жильцов получила по комнате. Это еще в 1920-х большевики придумали. Тогда новое население заезжало сюда, как в перегороженную избу. Да и не только у нас это было. В Петербурге все это происходило особенно наглядно. Заходишь в особняк, двери открываешь, а там — двенадцать комнат и общие туалеты. Впрочем, что-то подобное есть и сейчас. Если быть честным, мы все до сих пор живем в таком вот состоянии. О первых репетициях, Игоре Матвиенко и Вячеславе Добрынине В самом начале 1980-х мы решили создать музыкальную группу с Игорем Матвиенко и Игорем Юрасовым, который тогда учился в Московской консерватории и играл там на контрабасе. А я в то время учился в МГУ. Мы тогда пытались где-то репетировать, какое-то место для себя искать. Однажды мы как раз с Игорем Юрасовым решили на удачу зайти в комсомольскую организацию и спросить, нет ли у них места для наших репетиций. Это был год, кажется, 1981-й. И вот мы пришли и говорим: «Здравствуйте, мы молодые студенты, решили создать вокально-инструментальный ансамбль. Мы готовы играть у вас на праздниках, будь то Новый год, 8 Марта, 1 Мая и так далее, а вы дайте нам возможность репетировать». На том и сошлись. И около года наша репетиционная база была над актовым залом ТАСС. Играли мы тогда уже свои произведения, уже что-то самостоятельно придумывали. Как раз Игорь Матвиенко начал сам сочинять. И если говорить о нем как о продюсере, то в его жизни я был первым певцом. Потом на какой-то халтурке нас услышали музыканты из «Веселых ребят». Это были Миша Файбушевич и Леша Пузырев. И мы им очень понравились. Они же пригласили к нам на репетицию Славу Добрынина. Ему мы понравились тоже. Мы вообще довольно быстро с ним сошлись и в итоге стали группой Вячеслава Добрынина. А в 1983 году мы уже впервые вышли в эфир передачи «Утренняя почта», где я пел песню «Земля — наш дом». О сложностях с работой, лагере «Елочка» и подвале Дома культуры А потом мы всей этой компанией устроились в ансамбль «Здравствуй, песня!», который относился к Краснодарской филармонии. Там на тот момент освободились вакансии, и мы ухватились за эту возможность. Устроиться тогда на работу было очень непросто. Еще до этого мы на какое-то время переехали со своими репетициями в подмосковный лагерь «Елочка». Он был в ведении Комитета молодежных организаций СССР. Комсомольское было место. Там постоянно проводились какие-то форумы, встречи, но и просто летний отдых для людей там тоже, конечно, был. Слава Добрынин знал местное начальство, так что еще около года мы пробыли там. А когда уже влились в ансамбль «Здравствуй, песня!», появилась новая база. Располагалась она в Кунцево, в подвале Дома культуры. О радио, опрятности и уважении к окружающим А с радиостанциями у меня никаких отношений нет. Если им нравится моя музыка, они просто ставят ее в эфир. Когда это происходит, я прихожу к ним в гости. Но ситуации бывают разные. Например, приглашают меня на одну радиостанцию. А я записал целых два альбома ретромузыки, как раз подходящей к их формату. Запись была сделана с лучшей солисткой Москвы на сегодняшний день — с Аленой Долбик. Сколько времени прошло, а ни одна ни разу не попала в эфир. Меня приглашают, я прихожу, спрашиваю: «А можно хоть песни наши поставить, в нашем исполнении?». А в ответ — нет, вся сетка распланирована. И что тут скажешь? До свидания. Да и встречает, к примеру, какой-то небритый, чумазый человек в мятой рубашке. Такое ощущение, что это механик, рабочий тяжелого производства. Он смену отработал, котлету съел, пивка выпил и пришел на радио что-то поговорить. А при этом он вообще не подготовлен. Ну что это за хамство? Люди, которые работают на радио, видимо, потому что их не видят, позволяют себе выглядеть и вести себя таким образом. Правда, сейчас стали вести видеотрансляции, так что ситуация меняется. Меня в этом плане давно поставили на место. Если ты человек публичный, а тем более, если артист, следить за собой — тоже твоя работа. Ты же из дома выходишь, тебя люди видят. Соответствуй! Концерт группы «Моральный кодекс» состоится 29 июня в Москве на сцене VK Музыка Summer Stage . Начало в 20:00.
