Домохозяйка из Екатеринбурга устала от произвола власти и стала ходить на протестные акции.
Она хотела лучшего будущего для своей семьи, но в наказание за слишком активную жизненную позицию силовики решили отнять у нее детей.
31 января 2021 года на несогласованной акции протеста в поддержку Навального в Екатеринбурге задержали 83 человека. Одной из задержанных стала многодетная мать Екатерина Сурсякова. В отношении нее полиция развернула четырехдневную спецоперацию со слежкой, засадой и погоней, в которой было задействовано как минимум три патрульных экипажа.
«Пенсию отменили, пособие сняли, на работу не берут»
Екатерине 45 лет, на ее попечении двое несовершеннолетних детей, еще двое выросли. Своего жилья в Екатеринбурге у семьи нет, квартиру приходится снимать за 21 тыс. рублей в месяц. До 2016 года Сурсякова жила в деревне и получала пенсию по инвалидности и пособия на детей.
— В 2016 году мне прооперировалили оба легких, — объяснила Екатерина. — До этого у меня была вторая нерабочая группа инвалидности. После операции я просила справку, что мне можно работать, потому что везде нужно проходить флюорографию, на которой видно, что объем моих легких уменьшился наполовину. Если бы у меня была справка, я бы у себя в деревне хоть куда-то устроилась. Но пенсию отменили, а ограничения на работу по состоянию здоровья остались.
Вслед за пенсией по инвалидности Екатерине перестали выплачивать и пособия на троих несовершеннолетних детей (примерно 4000 в месяц). Сотрудник службы социального обеспечения потребовала справку о зарплате за последние три месяца. А где ее брать?
В довершение всех проблем одному из детей потребовалось обучение в коррекционной школе, которой в деревне не было. Чтобы не разлучаться с ребенком, Сурсякова решила перевезти семью в Екатеринбург. В городе ей даже удалось устроиться на работу. По признанию самой Екатерины, в этот период она «детей не видела сутками», однако никаких чиновников это не интересовало.
— Вот начался коронавирус, — продолжает Екатерина. — Путин с экрана телевизора говорит, мол, пережили печенегов, половцев и это переживем, главное — держаться вместе. И я сажусь на зарплату 5000 рублей в месяц. На двоих детей дали два раза за год по 20 000 рублей. Но я за квартиру каждый месяц отдаю больше. Не знаю, как бы мы выживали, если бы не помощь бывшего мужа и взрослого сына.
«Сотрудники полиции сами запихнули меня в оппозиционную тусовку»
Свой первый штраф 10 тыс. рублей за участие в несогласованном массовом мероприятии Сурсякова получила летом 2020 года. Три недели подряд она выходила в одиночные пикеты на Октябрьской площади, полиция до поры до времени не проявляла к ней интереса. В одну из суббот параллельно с пикетом Екатерины состоялась первая в Екатеринбурге несогласованная акция «Покорми голубей» в поддержку требований жителей Хабаровска. Тогда Сурсякова увидела, что есть и другие люди, разделяющие ее взгляды. Позже ее задержали сотрудники полиции. Задержание привлекло к женщине внимание правозащитников и СМИ, принесло ей новые знания и знакомства.
„
— Я всю жизнь была самым аполитичным человеком на свете, аполитичнее меня в нашем доме только кот, — говорит Екатерина.
— На улицу впервые меня вывела несправедливость, когда человека называли преступником еще до решения суда. А потом наши доблестные сотрудники полиции буквально «запихнули» меня в оппозиционную тусовку.
Второй раз Сурсякову задержали 8 августа на акции солидарности с Хабаровском. Третье задержание произошло 31 января во время несогласованной акции в поддержку Навального.
— Люди идут по Ленина, — вспоминает Екатерина. — НОДовец Сотников стоит с плакатом «Я за арест врага народа Навального». И тут же стоит его дочь с плакатом в поддержку действий Росгвардии и полиции. Масса народу проходит мимо них, и ни одного снежка, ни одного плевка в их сторону. Это демократия в чистом виде! Потом, когда меня забрали в полицию, я сидела с Сотниковым в одном кабинете. И с легендарным «Дедом-Пикетом». Я его узнала, говорю: «Так это вы с особой жестокостью избили плакатом подполковника Трошина?»
«Дед-Пикет» — пенсионер Вадим Панкратов, сторонник Владимира Путина. В 2019 году суд оштрафовал его за применение неопасного насилия по отношению к сотруднику полиции. Насилие заключалось в том, что во время акций протеста в защиту знаменитого сквера в Екатеринбурге Панкратов, возмущенный некомпетентными, по его мнению, действиями правоохранителей, ударил подполковника Трошина, начальника отдела по исполнению административного законодательства УМВД по Екатеринбургу, свернутым в трубочку плакатом со словами: «Вы позорите Путина!»
«Меня вывозили крадучись, за тонированным стеклом»
В отделе полиции на Екатерину составили протокол за повторное нарушение при проведении уличной акции. Женщине объявили, что ближайшую ночь она проведет в камере. Однако правозащитники, которые знали, что дома у Сурсяковой остались двое несовершеннолетних детей, подняли шум, и мать отпустили. Дома женщину ждала инспектор по делам несовершеннолетних Ахметова.
Детям Екатерины 11 и 12 лет. В тот день дома с ними оставалась ее знакомая, но к моменту возвращения Сурсяковой она уже ушла.
— Инспектора по делам несовершеннолетних вызвал при мне по телефону начальник ОП-9. Такой маленький мужчина в папахе, — говорит Сурсякова. — Кричал на меня: «Сейчас мы посмотрим, в каких условиях живут твои дети!» Привел в пример свою тещу, которая получает пенсию 7000 рублей и то «не возникает».
Инспектор Ахметова обследовала жилищные условия семьи Сурсяковых и нашла их вполне удовлетворительными.
— Она спрашивала, какая у меня школа, какой класс, пьет или нет моя мама, помогаю ли я маме рисовать плакаты, — поделилась одиннадцатилетняя Аня Сурсякова о своих впечатлениях после посещения семьи сотрудником ПДН.
Однако одним визитом «детского» инспектора дело не ограничилось. 1 февраля Екатерина Сурсякова сама приехала в девятый отдел полиции, чтобы написать заявление на ознакомление с материалами административного дела.
— Мне дали вот этот КУСП (Книга учета сообщения о преступлении. — Е. Ш.). — Екатерина демонстрирует талончик. — Сотрудник полиции назвал номер телефона, с которого мне позвонят и пригласят ознакомиться с материалами дела. Я жду звонка, но на следующий день мне позвонили с другого телефона в 10.30 утра и сказали, что в 11.00 у меня заседание суда на ул. Малышева, 2Б.
Екатерина поверила, что это был звонок из суда. Женщина представилась Грошевой Ириной Анатольевной (аудиозапись разговора имеется в распоряжении редакции). Сурсякова в спешке выбежала из дома, чтобы успеть на заседание, но споткнулась и вместо зала суда оказалась в травмопункте.
— Мне выдали справку, что у меня ушиб колена, — продолжает Сурсякова. — В то время, когда должно было начаться заседание, мне позвонила общественный защитник Елена Парий и сказала: «Катя, я уже в суде, но твоего дела здесь нет!»
Ирина Грошева звонила Сурсяковой в этот день еще несколько раз, требовала, чтобы Екатерина немедленно явилась в Верх-Исетский районный суд, невзирая ни на какие обстоятельства. Корреспондент «Новой газеты» попыталась выяснить, почему информация, сообщенная Екатерине Сурсяковой сотрудником ОИАЗ И.А. Грошевой о назначении судебного заседания на 2 февраля 2021 года оказалась не соответствующей действительности, но Ирина Анатольевна от комментария отказалась.
— Мы сходили с детьми в поликлинику и легли спать, вечером к нам кто-то еще ломился в квартиру, но я побоялась открывать, — говорит Сурсякова. — На следующий день мы уехали в гости.
«Ждали под дверью, оборвали провода…»
Официального уведомления из суда Екатерина так и не дождалась. Зато ей позвонил взрослый сын: «Мама, что происходит? Звонили учителя из Аниной школы».
По словам сына, сотрудники ОП-9 приехали в школу и сказали, что Сурсякову посадят в спецприемник на месяц, а детей заберут в детдом. В тот же день полиция приехала на работу и к Александру, отцу детей.
— Полицейские сообщили, что двое суток сидели под дверью Катиной квартиры, — рассказал бывший супруг. — Кто-то им сказал, что Анюта не ходит в школу, опаздывает на уроки и плохо учится. Меня вызвали в инспекцию ПДН, спрашивали, знаю ли я, в каких акциях протеста Катерина участвовала. Я говорю, это ее дело. Я каждый день вожу сына в школу, общаюсь с детьми и знаю, что у Анюты все хорошо. Но все равно в отношении меня составили протокол о ненадлежащем исполнении родительских обязанностей. На следующий день снова звонок: «Извините, пришли характеристики из школы на вашу дочь. Мы ваш протокол аннулируем».
3 февраля Сурсяковы вернулись домой и обнаружили, что им оборвали интернет-провода. Соседи рассказали, что это сделали сотрудники полиции. Их на площадке человек семь толпилось.
Утром 5 февраля Катя повела детей в поликлинику.
— Прямо на входе возле автомата с бахилами стоит лавочка, — вспоминает она. — На ней сидели три взрослых мужика в масках — без бахил и без детей. Я зашла в кабинет. Врач говорит: «Что натворила?» Она никогда так со мной не разговаривала. Оказалось, к ней приходили полицейские и смотрели детские карточки.
Женщина отвела детей домой и поехала на встречу в центр города.
— Когда я подходила к месту встречи, — продолжает она, — меня окружили с трех сторон те же самые мужчины в штатском, которых я видела в поликлинике. Проводили меня в свой автомобиль, и один из них сказал то ли по рации, то ли по телефону: «Двум экипажам — отбой». И не стыдно им…
«Мне сказали, чтобы я ехал быстрее к детям, потому что их мать опять забрали»
Екатерину доставили в суд, там ее уже ждал подполковник Трошин: «Что, испугалась? Как с плакатом стоять — смелая, а тут забегала».
Пока шло заседание, бывшему мужу Сурсяковой позвонили. Ему сказали ехать к детям, что их мать забрали.
Буквально через полчаса после приезда отца в квартиру Сурсяковых постучались два сотрудника ППС. Как выяснилось позже из официальных документов,
„
полицейские должны были не просто проверить информацию, что дети 11 и 12 лет находятся дома одни, но также «принять меры по их жизнеустройству». Узнав, что с ними один из родителей, сотрудники уехали.
«Мальчик приходит с невыполненным домашним заданием»
Пятого февраля суд назначил Екатерине 200 часов обязательных работ за участие в митинге, а через месяц ей вручили повестку в местный отдел ПДН. К старшему инспектору ПДН Ольге Фоминой Екатерину сопровождали адвокат Роман Качанов, общественный защитник Елена Парий и два журналиста.
— Ой, а чего вы так напугались? — спросила Фомина, увидев делегацию. — Нам только получить объяснение и составить протокол.
— Я хочу ознакомиться с материалами как адвокат, — сказал Роман Качанов.
— А где ваша доверенность? — спросила инспектор.
— Вот, пожалуйста, мой ордер.
— А где соглашение?
— Соглашение является адвокатской тайной. Я не обязан его показывать. Точнее, не имею права, — возразил Качанов.
— Я звоню в прокуратуру! Вы не предоставляете документы! — закричала девушка-инспектор.
После того как это недоразумение разъяснилось, инспектор в течение часа вслух зачитывала материалы дела.
— К нам поступила информация о том, что дети 5 февраля остались одни. Вы на тот момент где были? — спросила она Екатерину.
— Я была в суде.
— Вот! Сколько дней вы там были?
— Суд занял полчаса.
— Нет, нам сказали дольше, — никак не хотела поверить инспектор.
Как выяснилось, эта проверка проводилась все-таки не в рамках статьи 188 УПК РФ «О порядке вызова на допрос», как было указано в повестке, а по статье 5.35. КоАП РФ «Неисполнение родителями или иными законными представителями несовершеннолетних обязанностей по содержанию и воспитанию несовершеннолетних». В материалах отыскалось сообщение сотрудников ППС, что 5 февраля с детьми находился их родной отец.
— Мы все равно обязаны проверить, если такой материал поступил, я не могу его выбросить в корзину, — оправдывалась сотрудница.
Инспектор продолжила зачитывать материалы дела: «По месту жительства все имеется, к детям физическую силу не применяют. По месту учебы дети характеризуются с положительной стороны, но у мальчика не было контроля за выполнением домашнего задания. А девочке необходимо пройти ПМПК (психолого-медико-педагогическая комиссия. — Е. Ш.).
— То есть у нас, получается, материал по факту, что девочка не прошла ПМПК и что мальчик приходит с невыполненным домашним заданием, — подытожила инспектор. — Официально не работаете? — обратилась она снова к Екатерине.
— А как я буду работать, если вы все время проверяете, с кем мои дети? — спросила Сурсякова в ответ.
— Мама не работает. На что тогда мама детей содержит? Нам же нужно будет принять решение, — настаивала Ольга Фомина.
— Пенсию и пособия у меня отобрали, содержать детей помогают бывший муж и старший сын. Хотя я бы предпочла, чтобы в нашей стране каждому платили достойную зарплату, тогда и пособия не понадобятся, — ответила Екатерина.
Позже полицейские повторно опросили детей и соседей. Пока Екатерина пытается оспорить решение суда по участию в митинге, отдел ПДН продолжает проверять ее родительскую состоятельность.