Татьяна Вольтская: "Я боюсь одного – что начнут выдавливать из страны. Страну я не хочу терять"

Журналистка и поэтесса Татьяна Вольтская, объявленная вчера Минюстом "иноагентом", в интервью Светлане Прокопьевой: "Да, это ситуация абсурда, ситуация безумия. Я бы не сказала, что мои стихи совсем не имеют отношения к политике. Как раз я один из немногих поэтов, которые пишут гражданскую лирику. Это не политика, но я думаю, что в этих стихах все равно отражается отношение к режиму, к власти. <...> Так что на стихи тоже реагируют. Я думаю, доносы за них давно уже лежат где положено. Даже просто интересно с кем-нибудь поспорить на коньяк, когда меня прищучат за стихи. Просто журналистика все время впереди идет, она выставлена передо мной, как щит, поэтому она и привлекает внимание в первую очередь.



– Эта история с назначением иноагентами скорее объединяет или разъединяет журналистов?

– Хотелось бы думать, что она будет объединять. Но наверняка у кого-то будет работать и другое – страх, который будет отталкивать от нас, как от прокаженных. Это естественно, осуждать за это я не могу, да и вообще ни за что никого не могу осуждать. Хотя есть такое мнение, что страх – это грех. И я думаю, что оно не лишено оснований. Пока мне все пишут слова поддержки, я написала пост в Facebook и пока я получаю массу слов "мы с вами, мы с вами", и это правда очень поддерживает. Но как это будет на практике – посмотрим. Когда мне, например, понадобится площадка для вечера стихов. Не окажется ли вдруг, что мне негде выступать теперь. Издательства, опять же, типографии – как с этим будет. Хорошо хоть, у меня книжка успела выйти без этой плашки, мелочь, но приятно.

– Зачем нашему режиму столько врагов?

– Нашему государству столько врагов, конечно, не нужно, и никакому государству не нужно. Но механизм ровно такой же, каким он был во времена Большого террора. Не потому, что кому-то нужно. Мы же помним, что спускали план – репрессировать тех, других, а потом исполнители на местах рвались вперед и говорили: расширьте, расширьте нам планы, прибавьте нам еще тысячу, 10 тысяч на расстрел! Даже не потому, что они садисты, может быть, кто-то отдельный и был садист кровавый, но ведь не все. Это та самая банальность зла, о которой так давно и так много говорится. Просто вот сидит человек, он семьянин, у него дети, ему хочется повышения по службе. А как заработать повышение? Да вот еще одного агента раскрыть-расколоть, террористическую организацию сляпать из ничего, просто мешок на голову, кулаком под дых, поставить на растяжку, и все дела. И у тебя есть дело, и есть повышение, и есть побольше денег.

Мне кажется, именно так работает самовоспроизводящаяся структура. Это модель инквизиции. Собственно говоря, инквизиции тоже не нужно было столько еретиков и колдунов. Зачем? А потому что тут сходятся две ветки. Во-первых, на местах исполнители хотят заслужить какого-то поощрения от начальства, а во-вторых, им навстречу идет волна доносчиков. Всегда такие люди есть, так называемые "бдительные граждане". Во время инквизиции они доносили на колдунов, еретиков, а теперь они будут доносить все больше на неблагонадежных, врагов народа, на то, что будет требоваться в каждый конкретный момент, в зависимости от того, какая будет кампания. Мы все это видели, все это проходили. Я думаю только об одном: со времен перестройки правозащитники и вообще все, кто хоть что-то в этом понимал, твердили и твердили: нужно покаяние. Нужно покаяние, если его не будет, все повторится. Ну и что? Мы это и видим: покаяния не произошло, все повторяется.

Я боюсь одного – что начнут выдавливать из страны. Страну я не хочу терять. Я ведь не только как журналист с ней связана, я литератор, я человек слова. Очень немногие люди, как Бродский, могут мощным своим духом, интеллектом преодолеть языковой разрыв. Я не вижу в себе такой мощи, я буду очень страдать, если, не дай бог, придется уехать. Не дай бог. Я всегда говорила, что уеду из страны только под дулом пистолета. Вот очень не хочется, чтобы это дуло ко мне все-таки приставили".

Подписывайтесь на мой телеграм-канал: https://t.me/podosokorsky