Трагическая бомбардировка Новороссийска 1914 года. Гарнизон без артиллерии
К 12 часам дня 16 октября 1914-го года торпедный крейсер «Берк-и Сатвет» завершил артиллерийский обстрел и, согласно приказу с «Мидилли» (бывший «Бреслау»), отошёл мористее. Разрушения в городе были ощутимыми, но пока не катастрофическими. И в это время место «Берка» занял «Мидилли». Около 12 часов он показался на горизонте и вскоре подошёл вплотную к молам бухты, ощетинившись двенадцатью 105-мм орудиями главного калибра.
Вскоре фрегаттен-капитан Пауль Кеттнер отдал приказ открыть огонь. Город медленно покрывался едким чёрным дымом. Генерал-майору Андрею Францевичу Соколовскому, который предпринимал все усилия, чтобы наладить связь с разрозненным гарнизоном и собрать все силы, оставалось только наблюдать, как крейсер расстреливает беззащитный город. У генерала не было ни одного боеспособного артиллерийского орудия в распоряжении.
Горящий Новороссийск
Снаряды сыпались на нефтяные цистерны и портовый элеватор, на цементные заводы и транспортные суда, на складские помещения и мирные кварталы. Расстрел вели практически в упор. Порой огонь вёлся с расстояния в 6 кабельтовых, т.е. чуть более километра. Новороссийск утонул в ужасе. Вот как этот октябрьский кошмар описывал один из непосредственно виновников этого военного преступления:
Обстрел закончился в 12:40. За это время крейсер выпустил по беззащитному городу свыше трёх сотен 16-килограммовых снарядов. Как доносил в Тифлис наместнику на Кавказе графу Иллариону Ивановичу Воронцову-Дашкову губернатор Владимир Николаевич Барановский — «загорелись все нефтяные баки, два парохода, перегонный завод». Кроме того, в докладе, адресованном непосредственно в штаб Кавказской армии, приводился целый список разрушенных и повреждённых объектов инфраструктуры, среди которых был элеватор, портовые краны и даже железнодорожные вагоны.
Пламя, охватившее нефтяные цистерны, полыхало вплоть до 24 октября (6 ноября). Выгорело 19200 тонн нефти, покрывшей чёрными осадками весь несчастный город. Сильно пострадали и портовые сооружения. Так, по смете, составленной производителем работ Новороссийского порта инженером Жарским, «стоимость исправления повреждённых сооружений выразится в сумме 15167 рублей».
Трагические события затронули и гражданские суда, находившиеся в Цемесской (Новороссийской) бухте в тот момент. Так, несмотря на требования и мольбы агентов пароходства, направленные к капитанам судов, чтобы те немедля покинули акваторию, уйти из бухты смог лишь транспортный пароход «Батум». К команде данного судна позже возникла масса вопросов. Во-первых, «Батум» на выходе из бухты салютовал (!) неприятелю, который также поприветствовал внезапно столь дружелюбное судно. А, во-вторых, встретив в районе Геленджика пароход «Отважный», направлявшийся в Новороссийск с 60 пассажирами на борту, «Батум» даже не предупредил коллег об опасности.
В итоге каботажный пароход «Отважный» пересёкся с «Мидилли» в районе Пенайского маяка. Сначала капитан парохода Данилов принял этот крейсер за русский боевой корабль. Когда же над ним взвился турецкий флаг, Данилов выбросил судно на песчаную отмель у посёлка Кабардинка, чтобы не рисковать жизнями пассажиров, которых немедленно высадили на берег. Правда, стоит упомянуть, что капитан «пришвартовался» столь удачно, что на следующий день смог самостоятельно сняться с мели и дойти до Новороссийска своим ходом.
В самой бухте творился полный хаос. На восточной стороне акватории, получив множественные повреждения, затонул пароход «Фёдор Феофани». Моторная шхуна «Русь» практически выгорела. Капитан грузопассажирского парохода Русского общества пароходства и торговли «Николай» господин Артифексов, увидев творящийся артиллерийский ужас, сумел перевезти судно на мель и эвакуировать пассажиров на берег в сторону железнодорожного вокзала.
Капитан парохода «Чатырдаг» Тарланов пошёл ещё дальше. Оценив масштабы бомбардировки, Тарланов решил, что после неё последует десант, а, следовательно, его судно может оказаться в руках турок. Капитан, чтобы не допустить пленения его парохода, затопил машинное и котельное отделения, открыв кингстоны. Однако из-за обстрела на пароходе начался пожар, горел груз, состоящий из бочек с маслом и мешков с мукой.
У Каботажного мола разгоралась борьба за живучесть на пароходе «Труд», который получил едва ли ни прямое попадание снаряда в корпус. При этом его собрат по несчастью, 630-тонный парусник «Дооб», ошвартованный рядом, ушёл на дно. На швартовке у пристани номер 2 разыгралась другая трагедия. Пылал нос русского транспортного судна «Пётр Регир». Чуть более повезло пароходу «Панагий Вальяно», которого накрыло осколками, но судну удалось остаться на плаву. В итоге стоимость ремонта поврежденных судов портовый техник Астафьев оценил суммой от 5 до 35 тысяч рублей.
В то же самое время в гавани находились и иностранные суда – два английских парохода («Фредерик» и «Волверторн») и одно голландское судно («Адмирал де-Рюйтер»). Английский грузовой пароход «Волверторн» и голландский «Адмирал де-Рюйтер» не пострадали, а вот «Фредерику» повезло меньше. Экипаж в начале принял стрельбу за салют и высыпал на палубу поглазеть на внезапное развлечение, когда же на надстройку посыпались осколки, капитан немедленно приказал команде сойти на берег. В итоге «Фредерик» пострадал от пожара и получил дифферент на нос.
К двум часам дня вражеские корабли скрылись за горизонтом, покинув место преступления. Примерно в это же время начальнику Новороссийского гарнизона генерал-майору Соколовскому поступил доклад, что в районе Широкой Балки обнаружены неприятельские суда, спустившие лодки на воду. Наблюдатели разумно предположили, что готовится высадка десанта. Соколовский немедленно отправил в район Балки казачью сотню под командованием подъесаула Крыжановского, сам же генерал в это время собирал разрозненные отряды гарнизона, чтобы лично прибыть к месту предполагаемого десанта.
Однако поквитаться с неприятелем не удалось. Подъесаул вскоре доложил Соколовскому, что два вражеских судна, в самом деле, присутствовали в районе Широкой Балки, и шлюпки также на воду спускались, но действия моряков ограничились несколькими промерами глубин без десантирования на берег. Сами корабли точно идентифицировать, кроме их принадлежности к Османской империи, не удалось.
Горящий город, снятый с борта "Мидилли"
Несмотря на крупные разрушения и затопления части судов в бухте, больших жертв удалось избежать. Погибло только два человека, ранен был один мирный житель, не считая раненых донцов из 229-й дружины государственного ополчения. Во время обстрела, как автор указал в предыдущей части, они замешкались на открытом пространстве Суджукской косы, попав под обстрел «Берка». В итоге унтер-офицер Бедило, ефрейтор Кравцов и рядовой Денисенко получили ранения (последнему в итоге ампутировали ногу).
Столь малые потери (как бы цинично это ни звучало) были достигнуты благодаря тем начальственным лицам (служащие порта, радиотелеграфа, железнодорожного вокзала, жандармерии), которые остались в городе и всеми силами способствовали эвакуации населения. Но в памяти эта бомбардировка осталась скорее той полной беспомощностью гарнизона, лишённого артиллерии, благодаря «мудрости» высших чинов. Увы, во время Великой Отечественной войны город вновь будет встречать врага в состоянии «аврала», возводя укрепления практически под бомбами гитлеровцев.
«Берк-и Сатвет» пережил Первую мировую войну и почти перенёс Вторую мировую, будучи списанным в 1944-м году. Крейсеру «Мидилли» повезло меньше. В 1918 году в сражении у острова Имброс с британской эскадрой «Мидилли» налетел на минное заграждении. В результате крейсер пошёл ко дну с большей частью экипажа на борту, так и не успев вернуть своё первоначальное имя – «Бреслау».
Адмирал Вильгельм Сушон, спланировавший варварские и необоснованные бомбардировки русских портов, а также являвшийся инициатором сплетен об агрессии России у Босфора, пережил даже Великую Отечественную войну. Он скончался в Бремене в 1946 году, успев сполна насладиться видом марширующих по улицам Германии русских солдат.
Энвер-паша, давший согласие на атаку русских приморских городов, по вине отчасти и собственных политических интриг, в 1918 году был вынужден бежать в Германию. После этого он бежал в уже революционную Москву, где жаждал среди большевиков найти союзников. Энвер нашёл некоторое понимание и был отправлен в качестве союзника в борьбе с басмачеством, но вскоре к нему и примкнул. В 1922-м году во время боя с красноармейцами Энвер-паша был убит Яковом Мелькумовым (Мелкумян). Инициатор панисламизма, пантюркизма и геноцида армян был убит этническим армянином, бывшим штаб-ротмистром Русской Императорской армии и большевиком.
Вскоре фрегаттен-капитан Пауль Кеттнер отдал приказ открыть огонь. Город медленно покрывался едким чёрным дымом. Генерал-майору Андрею Францевичу Соколовскому, который предпринимал все усилия, чтобы наладить связь с разрозненным гарнизоном и собрать все силы, оставалось только наблюдать, как крейсер расстреливает беззащитный город. У генерала не было ни одного боеспособного артиллерийского орудия в распоряжении.
Горящий Новороссийск
Снаряды сыпались на нефтяные цистерны и портовый элеватор, на цементные заводы и транспортные суда, на складские помещения и мирные кварталы. Расстрел вели практически в упор. Порой огонь вёлся с расстояния в 6 кабельтовых, т.е. чуть более километра. Новороссийск утонул в ужасе. Вот как этот октябрьский кошмар описывал один из непосредственно виновников этого военного преступления:
«На берегу свирепствуют смерть и ужас, а мы ищем новых целей — другие цистерны с керосином, склады овощей и дров, потом суда, стоящие в бухте, сменяют друг друга.
Скоро мы видим, как колеблются повсюду языки пламени и черный густой дым нависает над городом. Белоснежное облако над берегом указывает на взрыв котлов какого-то завода, где еще за несколько часов деятельно шла работа.
Виднеются бегущие по улицам города люди и бешено несущиеся экипажи, охваченные паническим ужасом. Куда же бежать? Куда упадут следующие снаряды? Снова подымаются огненные столбы, на смертельно раненых судах огонь охватывает мостики и надстройки, ярко горящие на черном фоне дыма. Два маленьких пароходика стоят к пристани. Залп — и через минуту виден лишь один их них, а из другого вырывается сноп пламени!
Дело разрушения сделано. Бушует огонь на берегу, питаемый вытекающим из цистерн керосином, который, очевидно, зажег и ближайшую часть города… Еще поздно вечером мы видим с борта кровавое облако над Новороссийском».
Скоро мы видим, как колеблются повсюду языки пламени и черный густой дым нависает над городом. Белоснежное облако над берегом указывает на взрыв котлов какого-то завода, где еще за несколько часов деятельно шла работа.
Виднеются бегущие по улицам города люди и бешено несущиеся экипажи, охваченные паническим ужасом. Куда же бежать? Куда упадут следующие снаряды? Снова подымаются огненные столбы, на смертельно раненых судах огонь охватывает мостики и надстройки, ярко горящие на черном фоне дыма. Два маленьких пароходика стоят к пристани. Залп — и через минуту виден лишь один их них, а из другого вырывается сноп пламени!
Дело разрушения сделано. Бушует огонь на берегу, питаемый вытекающим из цистерн керосином, который, очевидно, зажег и ближайшую часть города… Еще поздно вечером мы видим с борта кровавое облако над Новороссийском».
Обстрел закончился в 12:40. За это время крейсер выпустил по беззащитному городу свыше трёх сотен 16-килограммовых снарядов. Как доносил в Тифлис наместнику на Кавказе графу Иллариону Ивановичу Воронцову-Дашкову губернатор Владимир Николаевич Барановский — «загорелись все нефтяные баки, два парохода, перегонный завод». Кроме того, в докладе, адресованном непосредственно в штаб Кавказской армии, приводился целый список разрушенных и повреждённых объектов инфраструктуры, среди которых был элеватор, портовые краны и даже железнодорожные вагоны.
Пламя, охватившее нефтяные цистерны, полыхало вплоть до 24 октября (6 ноября). Выгорело 19200 тонн нефти, покрывшей чёрными осадками весь несчастный город. Сильно пострадали и портовые сооружения. Так, по смете, составленной производителем работ Новороссийского порта инженером Жарским, «стоимость исправления повреждённых сооружений выразится в сумме 15167 рублей».
«Батум» салютовал врагу, пока российские суда тонули
Трагические события затронули и гражданские суда, находившиеся в Цемесской (Новороссийской) бухте в тот момент. Так, несмотря на требования и мольбы агентов пароходства, направленные к капитанам судов, чтобы те немедля покинули акваторию, уйти из бухты смог лишь транспортный пароход «Батум». К команде данного судна позже возникла масса вопросов. Во-первых, «Батум» на выходе из бухты салютовал (!) неприятелю, который также поприветствовал внезапно столь дружелюбное судно. А, во-вторых, встретив в районе Геленджика пароход «Отважный», направлявшийся в Новороссийск с 60 пассажирами на борту, «Батум» даже не предупредил коллег об опасности.
В итоге каботажный пароход «Отважный» пересёкся с «Мидилли» в районе Пенайского маяка. Сначала капитан парохода Данилов принял этот крейсер за русский боевой корабль. Когда же над ним взвился турецкий флаг, Данилов выбросил судно на песчаную отмель у посёлка Кабардинка, чтобы не рисковать жизнями пассажиров, которых немедленно высадили на берег. Правда, стоит упомянуть, что капитан «пришвартовался» столь удачно, что на следующий день смог самостоятельно сняться с мели и дойти до Новороссийска своим ходом.
В самой бухте творился полный хаос. На восточной стороне акватории, получив множественные повреждения, затонул пароход «Фёдор Феофани». Моторная шхуна «Русь» практически выгорела. Капитан грузопассажирского парохода Русского общества пароходства и торговли «Николай» господин Артифексов, увидев творящийся артиллерийский ужас, сумел перевезти судно на мель и эвакуировать пассажиров на берег в сторону железнодорожного вокзала.
Капитан парохода «Чатырдаг» Тарланов пошёл ещё дальше. Оценив масштабы бомбардировки, Тарланов решил, что после неё последует десант, а, следовательно, его судно может оказаться в руках турок. Капитан, чтобы не допустить пленения его парохода, затопил машинное и котельное отделения, открыв кингстоны. Однако из-за обстрела на пароходе начался пожар, горел груз, состоящий из бочек с маслом и мешков с мукой.
У Каботажного мола разгоралась борьба за живучесть на пароходе «Труд», который получил едва ли ни прямое попадание снаряда в корпус. При этом его собрат по несчастью, 630-тонный парусник «Дооб», ошвартованный рядом, ушёл на дно. На швартовке у пристани номер 2 разыгралась другая трагедия. Пылал нос русского транспортного судна «Пётр Регир». Чуть более повезло пароходу «Панагий Вальяно», которого накрыло осколками, но судну удалось остаться на плаву. В итоге стоимость ремонта поврежденных судов портовый техник Астафьев оценил суммой от 5 до 35 тысяч рублей.
В то же самое время в гавани находились и иностранные суда – два английских парохода («Фредерик» и «Волверторн») и одно голландское судно («Адмирал де-Рюйтер»). Английский грузовой пароход «Волверторн» и голландский «Адмирал де-Рюйтер» не пострадали, а вот «Фредерику» повезло меньше. Экипаж в начале принял стрельбу за салют и высыпал на палубу поглазеть на внезапное развлечение, когда же на надстройку посыпались осколки, капитан немедленно приказал команде сойти на берег. В итоге «Фредерик» пострадал от пожара и получил дифферент на нос.
К двум часам дня вражеские корабли скрылись за горизонтом, покинув место преступления. Примерно в это же время начальнику Новороссийского гарнизона генерал-майору Соколовскому поступил доклад, что в районе Широкой Балки обнаружены неприятельские суда, спустившие лодки на воду. Наблюдатели разумно предположили, что готовится высадка десанта. Соколовский немедленно отправил в район Балки казачью сотню под командованием подъесаула Крыжановского, сам же генерал в это время собирал разрозненные отряды гарнизона, чтобы лично прибыть к месту предполагаемого десанта.
Однако поквитаться с неприятелем не удалось. Подъесаул вскоре доложил Соколовскому, что два вражеских судна, в самом деле, присутствовали в районе Широкой Балки, и шлюпки также на воду спускались, но действия моряков ограничились несколькими промерами глубин без десантирования на берег. Сами корабли точно идентифицировать, кроме их принадлежности к Османской империи, не удалось.
Горящий город, снятый с борта "Мидилли"
Жертвы бомбардировки и судьбы нападавших
Несмотря на крупные разрушения и затопления части судов в бухте, больших жертв удалось избежать. Погибло только два человека, ранен был один мирный житель, не считая раненых донцов из 229-й дружины государственного ополчения. Во время обстрела, как автор указал в предыдущей части, они замешкались на открытом пространстве Суджукской косы, попав под обстрел «Берка». В итоге унтер-офицер Бедило, ефрейтор Кравцов и рядовой Денисенко получили ранения (последнему в итоге ампутировали ногу).
Столь малые потери (как бы цинично это ни звучало) были достигнуты благодаря тем начальственным лицам (служащие порта, радиотелеграфа, железнодорожного вокзала, жандармерии), которые остались в городе и всеми силами способствовали эвакуации населения. Но в памяти эта бомбардировка осталась скорее той полной беспомощностью гарнизона, лишённого артиллерии, благодаря «мудрости» высших чинов. Увы, во время Великой Отечественной войны город вновь будет встречать врага в состоянии «аврала», возводя укрепления практически под бомбами гитлеровцев.
«Берк-и Сатвет» пережил Первую мировую войну и почти перенёс Вторую мировую, будучи списанным в 1944-м году. Крейсеру «Мидилли» повезло меньше. В 1918 году в сражении у острова Имброс с британской эскадрой «Мидилли» налетел на минное заграждении. В результате крейсер пошёл ко дну с большей частью экипажа на борту, так и не успев вернуть своё первоначальное имя – «Бреслау».
Адмирал Вильгельм Сушон, спланировавший варварские и необоснованные бомбардировки русских портов, а также являвшийся инициатором сплетен об агрессии России у Босфора, пережил даже Великую Отечественную войну. Он скончался в Бремене в 1946 году, успев сполна насладиться видом марширующих по улицам Германии русских солдат.
Энвер-паша, давший согласие на атаку русских приморских городов, по вине отчасти и собственных политических интриг, в 1918 году был вынужден бежать в Германию. После этого он бежал в уже революционную Москву, где жаждал среди большевиков найти союзников. Энвер нашёл некоторое понимание и был отправлен в качестве союзника в борьбе с басмачеством, но вскоре к нему и примкнул. В 1922-м году во время боя с красноармейцами Энвер-паша был убит Яковом Мелькумовым (Мелкумян). Инициатор панисламизма, пантюркизма и геноцида армян был убит этническим армянином, бывшим штаб-ротмистром Русской Императорской армии и большевиком.