НАША ГАЗЕТА ДОБИЛАСЬ ОБНАРОДОВАНИЯ НАЗВАНИЙ ВСЕХ ФОНДОВ В ЦЕННЕЙШЕМ АРХИВЕ СТРАНЫ

Вот уже несколько лет наша газета вынуждена вести изнурительную борьбу с руководством Федерального архивного агентства и дирекцией Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ) по нескольким принципиальным вопросам.

Обозначим первый вопрос – доступность информации о наличии в РГАНИ тех или иных фондов. Директор РГАНИ Наталья Томилина и её заместители Михаил Прозуменщиков и Иван Шевчук в течение многих лет скрывали от исследователей существование в архиве фондов Хрущёва, Брежнева, Андропова, Черненко и Суслова. Прозуменщиков ссылался на то, будто все эти фонды засекречены. Но это не мешало лично ему регулярно издавать сборники документов, например, из фонда Хрущёва. Согласитесь: какая-то странная засекреченность выходила.

Мы назвали вещи своими именами: под предлогом засекреченности дирекция РГАНИ при поддержке и участии руководителя Росархива Андрея Артизова устраивала, по нашему мнению, свои личные делишки. Она пускала к целому ряду открытых фондов только своих доверенных лиц.

Летом 2014 года наша газета после нескольких выступлений добилась, чтобы фонды Хрущёва, Брежнева, Андропова, Черненко и Суслова стали доступны всем. Но при этом все те должностные лица, кто годами в корыстных целях не пускал историков к данным фондам, так за свой волюнтаризм наказаны не были. Не считать же серьёзным наказанием депремирование за какой-то месяц госпожи Томилиной. Эта некомпетентная дама с высокой должностью так и не рассталась.

К чему привела безнаказанность Томилиной и её покровителей из Росархива? Ни к чему хорошему. Как Прозуменщиков печатал в «нулевые» годы материалы из недоступных для исследователей фондов, так он продолжил это дело и в 2015 году. Вот конкретный пример. В конце 2015 года вышел сборник документов «Конец эпохи: СССР и революции в странах Восточной Европы в 1989–1991 годах». В нём Прозуменщиков опубликовал часть документов из описей 103 фонда 3; 34 и 43 фонда 4; 102, 103, 104 фонда 5; 5 фонда 121. Мы попробовали ознакомиться с перечисленными описями в читальном зале РГАНИ и наткнулись на категорический отказ: мол, всё секретно. Но если всё секретно, то почему Прозуменщикову разрешено обнародовать страшные гостайны? Или всё проще? Скорей всего, мало что уже осталось секретно, просто руководство РГАНИ под разными предлогами прячет документы от других историков, чтобы не лишиться личных кормушек. Ведь книга «Конец эпохи» вышла во многом благодаря австрийцам. До этого г-жа Томилина неоднократно на австрийские деньги совершала вояжи в Вену. А если б она допустила всех историков к названным фондам, то кто б тогда оплатил ей путешествия по Австрии?

Кстати, самого Прозуменщикова наша газета не раз ловила и на других неблаговидных поступках. Так, в 2010 году на Западе появилась книга «Убийство Кирова и советская история». Она состояла из двух частей. Первая представляла монографию М.Линоу. А вторая – коллекцию документов в основном из РГАНИ, составителем которой был указан Прозуменщиков, хотя, если верить листам использования архивных документов, выявлял все материалы на эту тему в РГАНИ совсем другой человек – Водопьянова. Получалось, что Прозуменщиков взял и присвоил себе результаты чужого труда.

И как к этому отнеслись в Росархиве и РГАНИ? Руководитель Росархива Артизов вместо проведения служебного расследования задался другим вопросом: с чего бы это наша газета заинтересовалась делом Кирова. Заместитель Артизова – Тарасов письменно сослался на информацию руководства РГАНИ: мол, Водопьянова не выявляла документы по убийству Кирова. Эх, господин Тарасов, вы бы со своего начальствующего кабинета спустились бы на этаж ниже и раскрыли бы хоть одну папку с материалами о расследовании убийства Кирова: вы ни в одном листе об использовании архивных дел за 90-е годы не увидели бы фамилию Прозуменщикова, тогда с этими документами работала в основном Водопьянова. Но интересней всех прореагировала на обвинения в злоупотреблении Прозуменщикова служебным положением г-жа Томилина: мол, если Водопьянова считает, что «были нарушены её права, она может удовлетворить свои претензии в установленном законом судебном порядке». Что тут сказать? Мы пока не знаем, что считает г-жа Водопьянова. Но мы точно знаем другое: г-н Прозуменщиков присвоил себе чужой труд, а Томилина и Тарасов это проглотили. Почему? Да потому, что если Прозуменщикова они уволят за злоупотребление служебным положением, то кто тогда будет отбирать архивные документы для австрийцев? Г-жа Томилина? Не смешите! Г-жа Томилина за четверть века работы в РГАНИ, как утверждают знающие люди, сама не выявила для сборников ни одного документа. Она так и не смогла откомментировать ни одну публикацию из архива. Никогда она не умела писать ни предисловий, ни послесловий. Но это не мешало ей фигурировать во многих сборниках в качестве главного или просто редактора. Короче, без Прозуменщикова сразу станет очевидна полная профессиональная несостоятельность Томилиной.

Но вернёмся к главному – к информации о наличии в РГАНИ тех или иных фондов. Несколько лет Тарасов и Томилина лепетали, мол, в РГАНИ хранится 68 фондов, но обнародовать названия большей части фондов они якобы не имели права. Историки требовали: покажите те законы, которые запрещали обнародовать названия архивных фондов. Справедливости мы добились лишь в начале 2016 года.

Наконец список всех хранящихся в РГАНИ 68 фондов опубликован. Так что же скрывала Томилина от историков? Я приведу названия лишь некоторых ещё вчера тайных фондов: ф. 68 «Шифрованные телеграммы IV сектора Общего отдела ЦК КПСС», ф. 84 «Горбачёв М.С.», ф. 85 «Пельше А.Я.», ф. 86 «Центр обработки информации при Отделе социально-экономической политики ЦК КПСС (1970–1971 гг.)», ф. 97 «Ильичёв Л.Ф.», ф. 98 «Маленков Г.М.», ф. 121 «Президент СССР (1990–1991)».

В примечаниях к списку фондов РГАНИ дирекция архива сообщила, что по всем этим фондам ведётся или сверка описей, или описание документов. Но, простите, а чем занимался архив до этого? За 25 лет, наверное, Томилина, будь она компетентным управленцем, уж могла бы организовать как минимум сверку описей. (Кстати, как долго будет продолжаться сверка описей: месяц, год или десятилетие?)

Полностью из 68 фондов РГАНИ, как я понял, не рассекречен только один: фонд 21 «Закавказское бюро ЦК КПСС (1963–1964 гг.)».

Исходя из приведённых фактов, я не понимаю, почему Томилина до сих пор остаётся директором архива. Или ценнейший госархив у нас превратился в дом престарелых, в котором один из заместителей директора выполняет роль обслуги, в частности, обеспечивает австрийские интересы своей шефини?

Остановлюсь ещё на одной проблеме. В РГАНИ в начале 2015 года в открытом доступе появилась опись 62 фонда 3 «Политбюро ЦК КПСС», в которой отразилось немало интересных материалов о видных партийных деятелях. Но что интересно, руководство архива то выдаёт исследователям указанные в описи 62 дела, то нет. Я лично в начале года изучал дела 1 и 2, а уже в конце года мне сказали, что больше именно эти дела я никогда не получу. Больше того, из описи неожиданно исчезли названия этих дел. Что за произвол? Или Томилина и эти дела бережёт для австрийских заказчиков?

Уже в декабре 2015 года мне понадобилось дело Отто Куусинена. И что? В описи 62 я его не нашёл. Я тогда наугад заказал дела 115, 116 и 117. Интуиция меня не подвела: под номером 116 оказалось дело именно Куусинена. Я внимательно его изучил и ни одной секретной страницы в нём не обнаружил. Так почему оно скрывается от исследователей? Директор архива Томилина письменно объяснила, что невыдача дела 116 исследователям «была обусловлена технической ошибкой». Ничего себе техническая ошибка! Но она ни слова не сказала о том, почему под запретом оказались дела 115 и 117. Тоже кто-то допустил техническую ошибку? И что же всё-таки произошло с делами 1 и 2: будут ли они выдаваться исследователям или нет?

Кстати, не так давно в некоторых описях РГАНИ появились новые пометы «ограниченный доступ». Я попытался выяснить, что это такое. В утверждённых в Минюсте правилах пользования архивами я такого определения, как ограниченный доступ, не нашёл. Поэтому я попросил руководство РГАНИ официально разъяснить, что означает сей термин и кто конкретно ввёл его в архивную практику.

Добавлю, что по логике определение «ограниченный» означает, что всё-таки доступ есть. Осталось выяснить два вопроса: для кого есть доступ и на какой срок действуют ограничения. И что же ответила Томилина? Никакого закона она привести не могла. Она сослалась лишь на письмо Межведомственной комиссии по защите государственной тайны от 22.11.2011, в котором лишь рекомендовано ограничить доступ к некоторым материалам, не содержащим никакой гостайны. Ещё раз подчеркну: рекомендовано. Силы закона письмо не имело. Что это означало на практике: В РГАНИ данную рекомендацию истолковали так, как это оказалось выгодно начальству. То есть захотело начальство – выдало исследователям архивное дело, не содержащее гостайны. А не захотело – показало кукиш. В общем, в РГАНИ стал царить полный произвол. И где гарантия, что Томилина, Прозуменщиков и Шевчук теперь не выдают историкам целый ряд рассекреченных дел не потому, что в них вдруг обнаружились материалы, так сказать, ограниченного (но законом не предусмотренного) доступа, а потому, что об этом их попросили богатенькие зарубежные заказчики?

Когда руководство Росархива и РГАНИ несколько раз поймали на лжи, уже перестаёшь верить другим разъяснениям архивных начальников. Возникают сомнения теперь по другому вопросу, насколько секретны все картотеки в РГАНИ. Не дурят ли историков и в этом вопросе?

Судите сами. В РГАНИ полностью рассекречен фонд 72 «Идеологическая комиссия при ЦК КПСС (1962–1966 гг.)». А картотеки к этому фонду якобы до сих пор секретны. Где логика? Нет ли тут злого умысла Томилиной и Прозуменщикова? А что? Не подпуская историков к справочному аппарату архива, сами-то они вовсю картотеками пользуются. Им, видите ли, так удобней. Пусть исследователи тратят годы жизни на выуживание нужной информации, пролистывая километры микроплёнок, а сами они находят ту же информацию за пару минут. И ведь большое начальство мирится с произволом Томилиной.

Так что, похоже, теперь нашей газете придётся бороться за то, чтобы отечественные историки, наконец, получили доступ к картотекам РГАНИ. И первое, что мы хотим в этом направлении сделать, получить официальные разъяснения руководства Росархива по следующим вопросам. Кто и когда засекретил все картотеки РГАНИ (или часть картотек никогда и не была секретной)? Если действительно какие-то картотеки на законных (подчеркнём: законных) основаниях находятся до сих пор на секретном хранении, почему содержащаяся в них информация со ссылками на первоисточники опубликована в книгах, вышедших в серии «Культура и власть от Сталина до Горбачёва»? Или и тут был задействован принцип: своим типа Прозуменщикова всё можно, другим историкам – кукиш? И будет ли то, что пока осталось на законном основании на секретном хранении, представлено в этом или следующем году на рассекречивание в Межведомственную комиссию по защите гостайны? (Предвижу тут реплику г-на Прозуменщикова: мол, комиссия и так перегружена. Если действительно кто-то в комиссии не хочет заниматься рассекречиванием картотек, сообщите, кто именно этому противится. Мы через газету спросим этого чиновника, почему он лишает историков возможности работать с картотеками).

Итак, ждём от г-на Артизова разъяснений.

В. ОГРЫЗКО

Руководитель Росархива Артизов, похоже, нагло врёт

Кто распродал часть документов из РГАНИ на Запад

У нас сложилась парадоксальная ситуация: Российский государственный архив не выдаёт отечественным историкам часть документов, отложенных в фонде 5 «Аппарат ЦК КПСС» за 1950–1960-е годы, под предлогом их секретности. Однако микроплёнки с этими же документами доступны исследователям в целом ряде американских университетов. Как такое могло случиться? Точного ответа до сих пор нет.

Известно, что летом 2014 года руководитель Росархива Андрей Артизов в присутствии двух своих сотрудников – Натальи Кривцовой и Татьяны Заниной – клятвенно уверял главного редактора «ЛР» в том, что при нём никакой утечки документов из наших архивов на Запад не произошло. Чтобы ему поверили, он даже несколько раз неистово перекрестился.

Но уже ровно через год та же Т.Занина заявила главреду «ЛР» и исследователю Л.Максименкову, что утечка всё же была. Всё якобы случилось в начале лихих 90-х годов. А допустил утечку первый директор РГАНИ Рэм Усиков, работавший до этого заведующим архивом Общего отдела ЦК КПСС (кстати, Артизов свою карьеру начинал тоже в архиве Общего отдела ЦК под руководством как раз Усикова).

Третья версия по поводу утечки документов на Запад прозвучала 25 декабря 2015 года. Её озвучил заместитель директора РГАНИ Иван Шевчук. Он был возмущён тем, что в последнее время начальство всех собак вешает на Усикова. Мол, если в чём и был виноват Усиков, так только в том, что он показал кому-то из исследователей один из нерассекреченных документов, касавшихся советско-вьетнамских отношений. А плёнки с документами из фонда «Аппарат ЦК КПСС» продал на Запад тогдашний руководитель Росархива Пихоя, у которого Артизов работал заведующим каким-то отделом.

И кому прикажете верить?