Обидная забывчивость наших мам. Реальные истории

Обидно, когда родители поступают с нами несправедливо. Ещё обиднее, когда они в лицо отрицают любую оплошность или сознательную гадость, которую сделали нам. И не понять, нарочно притворяются или реально забыли.

Ясно только то, что они очень недовольны нашей памятливостью. Мы попросили читательниц и читателей поделиться своими историями столкновения с обидной или странной забывчивостью родителей.

Виновница нашей бедности

Моя матушка, например, забыла, как потребовала отдать ей стипендию, апеллируя к тому, что мой подарок на 18 лет оказался дороже, чем она запланировала.

А в первом классе она выдумала, что ей-де снижают зарплату за мои плохие оценки. Паника у меня была та еще, так как письмо мне давалось непросто, а учительница была авторитарная и постоянно орала. Когда напомнила, мама сказала “Да это ж я, наверное, с тобой так играла”.

И забыла, как, когда мне было двадцать, братнин приятель подглядывал за мной в ванную, а на просьбу помочь она не сделала ничего. Тебе, мол, кажется, кто на тебя смотреть-то захочет… Мальчик был “хороший”, трезвым у нас в доме не появлялся ни разу.

Остеохондроз

Когда мне было лет двенадцать, мама болела, не вставала – нога у нее немела. Она долго это все лечила и гоняла меня по всем принеси-подайкам практически непрерывно. Плюс к тому у нее что-то вступило тогда в голову, она все проверяла и перепроверяла: закрыто ли окно, выключен ли газ, высохло ли полотенце… Точнее, гоняла меня проверять и не успокаивалась, орала громко и страшно на всю квартиру. А когда я перестала успевать бегать и стала кричать в ответ – “закрыто, выключено, не высохло”, она меня прокляла и объявила, что я ей больше не дочь. Зима была, ночь, за окном темно, в комнате темно (свет ее раздражал). За ней всегда водилось поорать и пооскорблять, но до того она проклятий не выкрикивала никогда, я дико перепугалась и очень серьезно восприняла.

А когда я выросла, оказалось, что этого не было, она не помнит. Ну, остеохондроз лечила… И всё.

Жадина-говядина

Наша мама мастерица таких задвиганий. Не было и все тут. Иногда иная картина мира обнаруживается в удивительных местах.

Например, я с 1986 года получала повышенную стипендию. Сперва на пять рублей (база была 50), потом на 25 рублей, потом у меня была стипендия ученого совета и потом ленинская. Потом аспирантская, потом сразу зарплата. Я жила с родителями, мама была на пенсии с конца моей учебы (и потом подрабатывала то в совете ветеранов, то в суде), а папа был с 1987 года инвалидом первой группы.

Пока была стипендия, я оставляла себе все, что было сверх базы. И на эти деньги покупала книги, одежду, еду за пределами дома, билеты на трамвай. Еда дома и квартплата – вот на это я отдавала 50 рублей родителям. А когда я начала работать, то я отдавала домой половину заработка. Если учесть, что я с 8 утра до 10 вечера была на работе (там и питалась – на свою половину зарплаты) – то долю, которую я вносила в семейный бюджет, можно полагать нормальной.

Работать я начала в 1992, а в 1997 вышла замуж и мы окончательно разделили бюджет – я платила свою долю квартплаты и общих расходов (типа починить кран), а питались мы с мужем уже из своего холодильника. Взаимно иногда стреляли друг у друга денег, то я у них 5 рублей, то они у меня. Обычного у молодых “свадьбу родители сделали” у нас тоже не было, все до последнего бутерброда мы платили сами. Ибо мы же оба работаем, какие тут родители на старости лет?

И что бы вы думали? Что помнит моя мама про девяностые годы, когда я как раз работала в универе? Как вы думаете, какая доля моего финансового участия осталась в ее памяти? Ноль.

За завтраком, к слову ей пришлось и вот:

– Ты ничего не давала из стипендии и зарплаты. Да? Чо, давала? Половину? Правда, что ли? Ой, наверное. Ну… Логично, наверное… А я думала, что ты ничего не давала. Ну, наверное… Раз ты так говоришь, то наверное…

Я так офигела, что начала задыхаться. Сколько там еще такого вот, из серии “ты ничего не давала” – я не знаю…

А он на тебе после такого женится?

Когда я приняла решение расстаться с бывшим мужем, моя мама выдала “Зачем вообще надо было жениться?” Прожили с мужем к тому моменту вместе уже пять с половиной лет. До сих пор отрицает, что “надо было жениться” лишь потому, что она сама настаивала: полгода нашей совместной жизни с будущим тогда мужем каждый телефонный разговор с мамой (междугородный, надо заметить, мобильной связи тогда не было) начинался истерикой “А вы подали заявление?”

Не очень-то ты и хотела

В 16 лет невероятно хотела стать врачом, даже работала в спасотряде, и трупы не смущали, и что работа трудная. Что в мединститут в Армении можно было поступить только за бабки или с репетитором была в курсе, так что продумала план: сначала в медучилище, а после него и в институт. Мама вроде бы поддержала, сказала, что сама отнесёт документы в училище, а потом тянула-тянула, пока не стало поздно. На мои слова “Как же я хотела стать врачом” говорит теперь, что я выдумываю и никогда такого не было.

Да я всей душой!

Когда у меня началась совместная жизнь с девушкой, матушка в какой-то момент объявила: “Или я, или она”. Прямо всё было торжественно и грандиозно. Успокоить матушку удалось, но с трудом. Ну и теперь она, естессно, делает на воспоминания о первоначальном противостоянии большие глаза и говорит “Я? Да никогда! Да что ты такое говоришь?”

Возможно, со временем я бы смирилась с тем, что у мамы воспоминания не такие, как мои. Но упорное прибавление к отрицанию моих фразы “вечно ты всякую чушь выдумываешь” – это такая изрядная порция соли в рану обиды…

Домашняя девочка

Моя мама утверждает, что я, хоть и училась в интернате, каждый вечер ночевала дома (ага, ага, а я с ума сошла и вспоминаю эту чертову кровать, провисшую до пола, в бреду). А у бабушки (до школы) жила от силы месяц. Примерно с 6 до 8 лет я у неё жила, мама это объясняла ремонтом в нашей квартире. Притом, когда я вернулась в мамину квартиру, там даже обои были те же, только паркет отциклевали.

Интернат был с хинди. Мама рассказывает, что отдала меня из-за моих талантов к языкам, чтобы я хинди учила, а каждую ночь я ночевала дома. Максимум раз в месяц у папы, и по разу в месяц у обеих бабушек. А я помню, как специально тырила дверцу от шкафа в школе и спала на этой дверце, положив ее на кровать, потому что иначе пружины до пола висели, спать было невозможно вообще.

Ахматова

Живём с некоторых пор не в России. Сейчас мама, критически оценивая окружающую действительность, постоянно радуется, что мы наблюдаем всё это уже не изнутри, а снаружи. Но совершенно не хочет помнить, как вздыхала про “кому мы там нужны” и приводила мне в пример Ахматову, которая “была тогда с моим народом…” Говорит, что чуть ли не со школы твердила: “Учи язык и уезжай”. К сожалению, концовка фразы была другая. Да и как бы она могла быть такой в 80-х годах.

Пожалей дядю

Мой дядька по отцу – педофил. Когда я рассказывала о его приставаниях матери, мама говорила, чтобы я не смела рассказывать об этом никому, особенно отцу – он же брата убьёт на месте. А дядька после Афгана, на голову больной, его только пожалеть можно. Цитата, да. В общем, одна у меня была радость – жил он в другом городе и приезжал нечасто.
Пока совсем мелкой была, он обходился только хватаниями. Ночью пробирался к кроватке, под предлогом того, что у меня типа игрушка упала на пол, он её пришёл в кроватку положить, и хватал везде. А мать мне так и не поверила – да ещё и требовала, чтобы я не поднимала скандалов, типа, не позорь меня перед людьми.

Потом, когда мне было около 12, мы к той родне в гости поехали, на неделю. И нам с сестрой постелили в его комнате. Короче, невинности меня лишил родной дядька, под боком у спящей старшей сестры – ещё и с родителями за стенкой.
Я тогда ничего не стала никому говорить. Знала, что бесполезно и не поверят.

Уже потом, много-много лет спустя, когда у меня уже своя дочь родилась, мать пыталась у меня выспрашивать, когда я начала половую жизнь. Ну, я и рассказала. Мать хваталась за сердце и спрашивала, почему я не говорила ничего ей и папе, когда всё только начиналось, они бы типа не допустили и прочее бла-бла-бла. Ну как же не говорила, отвечаю – говорила, и не раз. Ты же сама мне и сказала молчать, потому что позор семье и всё такое.

В общем, матушка ничего такого не помнит. А не помнит – значит, не было. Более того, мне опять сказали: “Ну, он после Афгана, больной человек, что с него взять”…

Белоручка

Я работала с тринадцати лет, то есть с 1989 года. У папы в цеху заполняла наряды и табели рабочим для зарплаты. Папа был начальником, гонял меня страшно за помарки, мама утешала, в общем, как-то все участвовали. С 13 я не брала у родителей карманных денег, лет с 15 давала частные уроки английского, там начало 90-ых… Короче, вся эта история воспитала меня ответственной девочкой, у которой есть всегда свои деньги и она гордится, что не обременяет родителей. Все книги, всю нехитрую одежду, все мороженое, все подарки я покупала на свои. Недавно зашел разговор с родителями. Ты работала? – спросил папа. У меня? Получала 25 рублей? Табеля? Не брала карманных денег? – спросила мама, которой очень хочется, чтобы у меня было идеально счастливое детство. То, что я офигела – это ничего не сказать. Уж это-то, я думала, они должны были помнить. Страшно подумать, что у них вообще в голове по поводу меня.

Поигрульки

Когда я еще жил вместе с родителями, у нас был по тем временам достаточно продвинутый 286-й комп. И почти целых десять лет родители мне устраивали драматические сцены, чтоб я даже не думал сам устанавливать программы, ковыряться в железе и тем более изучать ассембер – “Это ж КОМПЬЮТЕР! А ты хто?” В результате я на это дело тупо забил. Потом, еще через несколько лет, до них дошло, что “пользователь ПК” со справкой с курсов – это ж типа круто! И они стали меня пилить, чтоб я пошел на курсы, где учат пользоваться виндовсом, вордом и экселем. Объяснения, что я такие курсы могу сам проводить, и что устроиться на работу с зарплатой 100500 тыщ бабла в месяц мне такая справка не поможет, эффекта не имели. О том, что устроиться на такую работу десятью годами ранее (когда конкуренция была куда ниже, а мои знания по теме куда более актуальны) они сами мне не дали, они, разумеется, забыли начисто.

Пошла вон

История номер раз тянулась довольно долго. У моей мамы был довольно жестокий способ пресекать все мои попытки объяснить, что мне что-то не нравится. Формулировка была простая: ты в этом доме – никто, не нравится – пошла вон отсюда. Говорилось это тоном… ну, деловым таким. Всерьез говорилось. Не в шутку. Конструктивно так.

В результате я уже лет в шесть совершенно серьезно продумывала варианты: куда я пойду, если в самом деле окажусь на улице. Если днем. Если ночью. Если летом. Если зимой. Где можно переночевать – если уходить придется в полночь. Как не замерзнуть – если зима. У меня даже нычка была какое-то время – рубля три, причем спрятанная вне дома: если выставят быстро, так, что не успею собраться. Я знала, где есть теплые подвалы. Где можно спрятаться от дождя…

Отец о матушкиных экзерсисах не знал. Когда я попыталась ему об этом рассказать – разговор подслушала мать. Разумеется, она обвинила меня в том, что я выдумываю и наговариваю. Когда мне исполнилось лет тринадцать, все это как-то сошло “на нет”. Лет в тридцать я решила задать матери прямой вопрос: что это вообще такое было? зачем? И получила ответ: “Ты выдумываешь, ничего подобного не было. По крайней мере Я такого не помню!”

Семья, между прочим, была отнюдь не маргинальная.

Вторая история была загадочная. И тоже из серии “Ты все выдумала!” Уж не знаю, почему, но мать меня не любила. Конкретно так. То ли потому, что я оказалась во многом копией свекрови, то ли потому, что я – первый ребенок – “посадила” ее дома с пеленками, то ли… не знаю, почему.

Особенно это выявилось, когда родился мой младший брат. Именно тогда я обратила внимание на то, что нас в разговоре с отцом мать называет по-разному. Говоря отцу обо мне, мать говорила “твоя дочь”. Говоря о брате – “наш сын”. Складывать два и два я умела уже в свои тогдашние пять-шесть лет. Если я – “отцова дочь”, а брат – “общий ребенок”, то это значит что? это значит, что мать у меня – не родная. Мачеха, которой меня навязали. А она не очень-то и хотела. Нашла кучу подтверждений тому во всяких домашних мелочах.

Лет в восемь набралась смелости и спросила у своей старшей тётки – где моя родная мать, жива ли она? Тётка (старшая мамина сестра, вырастившая ее после смерти родителей) устроила сестре жуткую головомойку, да и зятю (моему папе) мозги вправила… Когда я вспомнила эту историю лет через десять – мне было сказано, что я выдумываю всякую ерунду, ничего такого не было, не наговаривай!

Статью подготовила Лилит Мазикина
Фото: Shutterstock